которые останутся у слушателей в голове. Для этого она включила в репертуар большое количество фрагментов из опер в переложении для виолончели, освоив совершенно новый способ исполнения.

По большей части трудные концертные произведения, на которых она выросла, ценились за свою сложность и изощренность, и, как правило, напевать эти вещи было невозможно. За исключением баховских сюит для виолончели. Они трудны, да, сложны и изощренны, это так. Но по- настоящему талантливый виолончелист способен очаровать любую публику любым произведением, если он в состоянии сотворить магию.

Когда-то она думала, что в состоянии творить магию своей виолончелью. Когда-то она думала, что рождена, чтобы исполнять Баха. Теперь она творила магию с помощью драгоценностей и туалетов.

— Я думаю, что на свое следующее выступление я надену тиару.

— Тиару? — громко переспросил Генри.

От этого громкого звука собака, спящая на парчовом диване, подняла голову.

— Тихо, милая, все в порядке. Просто дядя Генри громко говорит.

Собака постучала хвостом по подушкам и снова улеглась, свернувшись клубком.

— Да, тиару с бриллиантами.

— Мы размышляем о туалетах? — спросила, входя в комнату, Диндра. Она тоже держала в руке чашку с кофе, ее шлепанцы со страусовыми перьями гармонировали с пеньюаром, тоже отделанным страусовыми перьями.

— Доброе утро, — улыбнулась Софи. Диндра отпила кофе и со звяканьем поставила чашку на блюдце, ее обшитые перьями рукава опустились на запястья.

— Доброе утро, мои дорогие.

— Софи хочет тиару, — заявил Генри.

— Прекрасная мысль, — согласилась Диндра и снова отпила кофе.

Вошла Маргарет, одетая в строгое шерстяное платье, застегнутое до самой шеи. В руках у нее был поднос с чайными принадлежностями.

— Не заняться ли мне завтраком? — Диндра покачала головой.

— Мы думали, что здесь есть слуги. Если мы собираемся прожить здесь до мая, может, мне нанять кого-нибудь?

— Ой нет! — Софи произнесла это слишком поспешно, и все посмотрели на нее. Она заставила себя улыбнуться, думая при этом о своих ограниченных средствах и о том, что о покупке тиары, к сожалению, не может быть и речи. Улыбка ее была неуверенной. — Я считаю, что лучше подождать, пока я не выясню ситуацию с домом, а уже потом нанимать слуг. Пока мы можем все делать сами.

— Мы будем исполнять работу по дому? Софи, ты, случайно, не заболела? — спросил Генри.

— Я прекрасно себя чувствую. — И она решительно поднесла смычок к струнам и провела им взад — вперед.

— Конечно, она чувствует себя прекрасно, — пожала плечами Маргарет. Настроение у нее значительно улучшилось после того, как она получила приглашение от некоей родственницы провести выходные в ее загородном доме. — И она права. Нам вовсе ни к чему, чтобы тут вертелись посторонние люди. Достаточно того, что здесь постоянно присутствует мистер Хоторн, да еще эта его секретарша, не говоря уж о клиентах, — этот дом просто лопается по швам. — Она поставила поднос на стол и продолжила: — Кстати, о домах, лопающихся по швам, — как вчера прошел прием?

Смычок дернулся, и вместо до послышался грязный визжащий звук.

— Неужели все было так хорошо? — спросил Генри, усаживаясь в кресло с подголовником прежде, чем в него успела опуститься Диндра.

— Вон с моего места!

— А ты сядь на диван, — отозвался Генри со смешком. Диндра выпрямилась во весь свой величественный рост.

— Там собака.

— Одного поля ягоды должны держаться вместе… — В комнате на мгновение воцарилось молчание, а потом Диндра с угрожающим видом направилась к Генри. Но тут вмешалась Софи, взмахнув между ними смычком, точно флагом, призывающим к перемирию.

— Детки, детки…

Генри фыркнул и втиснулся в мягкую кожу кресла, держа кофейную чашку перед собой как щит.

— Генри, мне кажется, что такое поведение не пристало джентльмену, — мягко упрекнула его Софи. Маленький человечек криво усмехнулся:

— С каких это пор ты стала заботиться о пристойности?

— С тех пор, как мы приехали сюда, — вмешалась Маргарет. — Разве ты не заметил, сколько времени она потратила, решая, как ей одеться на вчерашний прием?

— Вот как? — задумчиво протянул Генри.

— По правде говоря, она немного изменилась за последнее время, — заметила Диндра.

— «Она», между прочим, находится здесь! — вспылила Софи. — И «она» ничуть не изменилась.

— Ax вот как?

— Да, вот так!

И с этими словами она принялась за очередную популярную вещицу — переложение фрагментов из известной оперы, и исполнила ее в быстром темпе.

— Я так понимаю, что вчера вечером не все было хорошо, — осторожно заметила Маргарет.

В ответ Софи дернула за струны, найдя сердитое фа-диез, прозвучавшее диссонансом среди остального.

— Ах ты Господи, — вздохнул Генри, вставая с кресла.

— Расскажи же, что случилось, — попросила Диндра, опускаясь в освободившееся кресло.

Маргарет, Генри и Диндра окружили Софи и наклонились к ней.

— Не о чем рассказывать.

Раздался стук в парадную дверь. Они не обратили на него внимания.

— Конечно, тебе есть что рассказать. Ты играешь увертюру к «Дон Жуану», только когда огорчена.

Снова раздался стук, затем зазвонил звонок. Они даже не взглянули в ту сторону.

— Много ты понимаешь, — проворчала Софи. — Я просто собираюсь добавить эту вещь к моему репертуару.

— Тогда я — королева Англии, — фыркнул Генри. Диндра бросила на него сердитый взгляд.

— Значит, мы должны добыть для тебя тиару.

— Очень смешно, Ди.

— И я так думаю.

— Хватит! — вмешалась Софи. — Мы столько времени вместе, пора вам научиться ладить друг с другом.

— Да мы и так ладим. — Генри вскочил и поставил свою чашку рядом с чашкой Диндры. Потом вытащил высокую Диндру из кресла и обнял. Головой он доставал лишь до ее груди. — Я обожаю вас, Диндра — воскликнул он, и восклицание это потонуло в ее роскошном бюсте.

Диндра рассмеялась, и даже Маргарет не смогла сдержать невольной улыбки. Софи покачала головой, и внезапно ее охватила нежность к этим людям, которых она собрала вокруг себя. И в этот момент послышался звук открывшейся двери.

— Я помешал?

Софи, Диндра и Маргарет повернулись и увидели Грейсона, стоящего в дверях восточной гостиной. Генри не слышал ничего.

В руке Грейсон держал шляпу; его тяжелое пальто было застегнуто на все пуговицы, и только кусочек шерстяного шарфа виднелся у шеи. Его мощная фигура заполняла весь дверной проем. Софи показалось абсурдным, что он выглядит так хорошо, так спокойно, словно вчера он всего лишь пригласил ее на чашку чая. По крайней мере у него могло бы хватить вежливости казаться расстроенным.

— Да, помешали, — кивнула она.

Но Грейсон ее не слушал. Он смотрел на Генри, который с огромным энтузиазмом все еще вздыхал и клохтал, засунув голову в щель между пышными грудями Диндры. Диндра фыркнула и выгнула тонкую бровь.

— Что здесь происходит? — рявкнул Грейсон. Генри наконец-то понял, что в комнате появился посторонний, поднял голову и улыбнулся с видом распутника.

— Я просто наслаждаюсь. Вы пришли вовремя и тоже можете попробовать.

Лицо Грейсона закаменело, Диндра расхохоталась, а Маргарет смутилась.

— Что — попробовать? — удивленно спросила она. Софи, покосившись на Грейсона, обратилась к своим друзьям:

— Генри плохо себя ведет, дорогая Маргарет. — Генри отодвинулся от Диндры, подошел к Грейсону и поклонился.

— Очень даже плохо. Может быть, вам хочется меня отшлепать?

На этот раз в значении его слов нельзя было усомниться.

— Генри! — воскликнула Маргарет, сначала побледнев, а потом вспыхнув ярким румянцем. — Что подумает мистер Хоторн?

— Вряд ли нас должно беспокоить, что он подумает, — заявила Софи, отставив в сторону инструмент, — поскольку наш досточтимый гость сам не чужд недостойных и, я бы сказала, закулисных интриг. — Она едко улыбнулась. — Как вам кажется, мистер Хоторн, я нашла верное определение вашим действиям?

Вид у Грейсона был холодный и жесткий, челюсти крепко сжаты.

— А что он сделал? — поинтересовался Генри, распрямляясь, как складной нож.

Грейсон ничего не ответил, он не сводил глаз с Софи.

— Взял и обручился, — сообщила она с таким видом, Как будто к ней это не имело никакого отношения.

— С кем? — удивилась Маргарет.

— Со мной.

Диндра, Маргарет и Генри повернулись к ней, как солдаты по команде.

— Что?! — воскликнули они изумленно.

— Скажите же им, милый, — обратилась Софи к своему нареченному воркующим голоском.

Грейсон не произнес ни слова, но по лицу его было видно, что он не чувствует себя счастливым.

— Ну ладно, если вы настаиваете, я сама им расскажу. — Она посмотрела на своих друзей. — Как выяснилось, он купил меня тогда же, когда покупал этот дом. Подписал, запечатал и доставил сюда, даже не спросив моего согласия.

— О Господи! — простонала Маргарет. — Как же ты можешь вот так сидеть и непринужденно об этом рассказывать?

— А чего бы ты хотела? — спросила Софи, глядя на Грейсона. — Слез и истерики?

— Говоря по правде, да, — сообщила Диндра. Софи не собиралась рассказывать им, как близки эти слова к истине, как она проснулась утром с ощущением дурноты и головокружения, охваченная желанием излить на кого-нибудь свою ярость. Как могла бы она