- Не имею ни малейшего понятия, разумеется.

- Черт возьми, не притворяйся такой спокойной! - воскликнул Уолден.

- Как смеешь ты ругаться в моем присутствии?

- Прошу прощения...

Тут их перебил Томсон.

- Милорд, предоставьте это мне...

- Хорошо.

Уолден уселся у окна с одной единственной мыслью: 'Как же я мог начать извиняться перед ней?' Томсон обратился Шарлотте.

- Леди Шарлотта, я полицейский, и я могу доказать ваше соучастие в заговоре, связанном с покушением на убийство. Ни я, ни ваш отец не хотели бы, чтобы это пошло дальше, и вас бы на многие годы посадили в тюрьму.

Пораженный, Уолден уставился на Томсона. Тюрьма! Да он просто пугает ее. 'Но нет, - вдруг понял он с ужасающей ясностью, - он совершенно серьезен, она ведь преступница...'

Томсон тем временем продолжал.

- Если нам удастся предотвратить убийство, мы сможем закрыть газа на ваше соучастие. Но если убийце удастся его план, у меня не останется другого выбора, кроме как отдать вас под суд - и тогда вас обвинят не в соучастии с целью убийства, а в прямом пособничестве убийству. Теоретически вас могут и повесить.

- Нет! - вырвалось у Уолдена.

- Да, - тихо промолвил Томсон.

Уолден закрыл руками лицо.

- Вы должны избавить себя от этих мучений, и не только себя одну, но и ваших родителей. Вы обязаны сделать все возможное, чтобы помочь нам найти Феликса и спасти князя Орлова, - сказал Томсон.

'Мне все это только кажется, - в отчаянии убеждал себя Уолден. Он чувствовал, что вот-вот сойдет с ума. - Они не могут повесить мою дочь. Но если Алекса убьют, Шарлотта окажется одной из его убийц. Но дело ни за что не передадут в суд. Кто сейчас министр внутренних дел? Маккенна. Уолден не был с ним знаком. Но ведь Асквит непременно вмешается с тем, чтобы не допустить суда... или не вмешается?' - Скажите мне, когда вы в последний раз видели Феликса? - задал вопрос Томсон.

Уолден неотрывно смотрел на Шарлотту, дожидаясь ее ответа. Она стояла, вцепившись обеими руками в спинку стула. Костяшки ее пальцев побелели, но лицо оставалось спокойным. Наконец, она заговорила.

- Мне нечего сказать вам.

У Уолдена вырвался громкий вздох. Как она могла сохранять невозмутимость после того, как все обнаружилось? Что творилось у нее в голове? Она производила впечатление совершенно чужого человека.

'Когда же я потерял ее?' - пронеслось в мозгу у Уолдена.

- Вам известно, где сейчас находится Феликс? - спросил ее Томсон.

Она не произнесла ни слова.

- Вы предупредили его о принятых нами мерах безопасности?

Никакой реакции.

- Какое у него оружие?

Ни звука.

- Вы понимаете, что каждый ваш отказ отвечать усугубляет вашу вину?

Тон полицейского изменился, и Уолден сразу заметил это. Взглянув на Томсона, он понял, что тот не в шутку разгневался.

- Я хочу вам кое-что объяснить, - отчеканил Томсон. - Возможно, вы воображаете, что ваш папочка сможет спасти вас от руки правосудия. Возможно, он сам так думает. Но если Орлов погибнет, клянусь, я отдам вас под суд по обвинению в убийстве. Подумайте об этом хорошенько!

С этими словами Томсон вышел из комнаты.

Шарлотта в ужасе смотрела, как он уходит. В присутствии постороннего ей еще как-то удавалось держать себя в руках. Но оставшись наедине с папочкой, она боялась не выдержать и потерять всякое самообладание.

- Я спасу тебя, если это будет в моих силах, - грустно промолвил он.

У Шарлотты перехватило дыхание, она отвернулась. 'Лучше бы он злился, подумала Шарлотта, - с этим мне было бы легче справиться'. Он бросил взгляд за окно.

- Понимаешь, я ведь в ответе за тебя, - с болью проговорил он. - Я выбрал твою мать, я стал твоим отцом, и я воспитал тебя. Ты такая, какой я тебя сделал. Я не могу понять, как это могло произойти, просто не могу.

Он вновь взглянул на нее.

- Ты можешь мне объяснить?

- Да, могу, - ответила она.

Ей страстно хотелось убедить его в своей правоте, и ей казалось, что она сможет это сделать, надо только суметь найти нужные слова.

- Я не желаю, чтобы ты втягивал Россию в войну, потому что если твой план удастся, то миллионы русских, совершенно ни в чем не повинных, погибнут на этой бессмысленной войне или останутся инвалидами.

Во взгляде его читалось удивление.

- И в этом все дело? - изумился он. - Из-за этого ты натворила такие страшные вещи? И вот этого добивается Феликс?

'Может быть, он и в самом деле все поймет', - в радостном возбуждении подумала Шарлотта. Она с увлечением продолжила:

- Феликс также стремится совершить в России революцию; возможно, и ты бы это одобрил, и он верит, что она начнется, как только народ там узнает, что Алекс пытался втянуть их в войну.

- Неужели ты думаешь, что я стремлюсь к войне? - с недоверием спросил он. - Неужели ты думаешь, что я вижу в ней смысл?

- Конечно, нет, но при определенных обстоятельствах ты будешь способствовать ее началу.

- Каждый будет способствовать этому в той или иной мере, даже Феликс, которому так нужна революция, уж поверь мне. Но если война разразится, мы должны быть в ней победителями. Разве это дурное стремление?

Голос его звучал почти умоляюще. Она отчаянно хотела, чтобы он понял ее.

- Не знаю, дурное или нет, но убеждена, что в нем нет справедливости. Ведь русские крестьяне не разбираются в европейской политике, да и не хотят разбираться. Но из-за того, что ты заключишь соглашение с Алексом, они станут калеками без ног, без рук или вообще погибнут!

Она едва сдерживала слезы.

- Папа, как же ты не видишь, что это несправедливо?

- Но взгляни на это с точки зрения гражданина Великобритании - с твоей собственной точки зрения. Представь, что Фредди Шалфонт и Питер, и Джонатан отправляются на фронт офицерами, а солдатами у них кучер Даниэль, конюх Питер, лакей Чарльз и Доукинс с фермы? Разве ты бы не хотела, чтобы им помогали? Не радовалась бы, если бы вся огромная Россия встала на их сторону?

- Безусловно, особенно, если сам русский народ решил бы им помогать? Но ведь не он принимает решение, так ведь? Принимаете решение вы с Алексом. Тебе следует стремиться к тому, чтобы предотвратить бойню, а не выигрывать ее.

- Если Германия нападет на Францию, нам придется помогать нашим друзьям. А если Германия завоюет Европу, это обернется катастрофой для Британии.

- Разве может быть большая катастрофа, чем война как таковая?

- Получается, что мы вообще не должны воевать?

- Только, если на нас нападут.

- Если мы не станем сражаться с немцами на французской земле, нам придется сражаться с ними здесь.