какая ужасная между ними произошла ссора. Бесчувственный, словно скала, он небрежно сообщил ей, что им не по средствам содержать детей в Роузвуде, но, может быть, такая возможность появится, если она удачно выйдет замуж. Храни, Господи, доктора Стивенса — узнав от Эбби, что делается в Роузвуде, он оплатил трехмесячное содержание Лидии. А Лорен в тот страшный день поняла, что ей в конце концов придется поехать в Лондон.

И только Пол, которому семейный стряпчий подтвердил наличие завещания, смог убедить ее отправиться в Лондон. Ей скоро двадцать пять — пора замуж. Он добился от Итана обещания, что у Лорен будет право высказать свое мнение о том или ином претенденте на ее руку. Со стороны Итана это было большой уступкой. Пол напомнил ей, что больше Роузвуду рассчитывать не на что и что вопреки надеждам, возлагаемым ею на товарообмен, им никуда не деться от проблем с истощенной землей и высокими налогами. И еще один аргумент выдвинул Пол: вполне возможно, что она встретит в Лондоне человека, достойного ее любви.

Пол был прав. Теперь по крайней мере она сможет хоть как-то распорядиться своей жизнью. Не то что раньше, когда Итан выбрал ей в мужья дряхлого старика. Она хорошо понимала, что в сложившейся ситуации это единственный способ спасти Лидию и остальных детей. А также сам Роузвуд.

Скрепя сердце Лорен в конце концов согласилась, хотя сильно сомневалась в том, что среди столичной аристократии можно найти достойного человека. Она знала, по каким законам живет высший свет. Браки заключаются по расчету, процветает адюльтер. Кому из этих людей нужны ее подопечные?

А главное, она совершенно убеждена, что такого, как Кристиан, ей там не найти, а она до сих пор не может изгнать его из своего сердца.

Пол заявил, что поедет с ней и с Итаном в Лондон. Как ни просила его Лорен не покидать Роузвуд ради детей, он оставался непреклонен, уверяя, что должен выполнить свой долг перед ней и Роузвудом. Он теперь взрослый человек и просто обязан сопровождать ее. Кроме того, он сможет вернуть взятые у него Итаном деньги, а также получить прибыль, вложив в какое-нибудь предприятие то, что выиграет в игорных домах. В том, что он выиграет, Пол не сомневался. Он сказал, что научился карточной игре и, по мнению доктора Стивенса, играет весьма недурно.

Итак, они втроем отправились в Лондон, простившись с плачущими детьми и миссис Питерман и получив от доктора Стивенса тысячу заверений, что он будет присматривать за тем, как идут дела в Роузвуде.

Напускное спокойствие Лорен, когда она ехала в экипаже, давалось ей с огромным трудом. События последних недель буквально потрясли ее. В полном молчании, если не считать изредка подаваемые Итаном реплики, они подъехали к особняку на Рассел-сквер, который Итан снял у своего старого знакомого лорда Доулинга.

Как только экипаж остановился, дверь особняка распахнулась и на ступенях показался человек средних лет с копной белых волос.

— Лорд Хилл! — громко произнес он, как если бы сообщал об их приезде всей улице.

— Принесите-ка побыстрей бренди, любезный, — сказал Итан, с трудом поднимаясь по ступеням и бесцеремонно отталкивая дворецкого, в то время как Лорен и Пол шли за ним следом.

Дворецкий, явно потрясенный столь грубым нарушением этикета, взглянул на Пола, затем на Лорен и, пожав плечами, двинулся за ними. По дороге он пробормотал имя «Дэвис», и Лорен решила, что таким образом он представился.

— Я — Пол Хилл, — в свою очередь, отрекомендовался Пол, — а это моя сестра, графиня Берген.

При слове «графиня» Лорен густо покраснела, надеясь, что дворецкий этого не заметил. Пол знал, как злилась она на Итана, раструбившего на весь Лондон, что она графиня. Пол прекрасно понимал сестру. Ведь практически она не была графу Хельмуту женой, скорее высокопоставленной сиделкой. Тем не менее Итан разослал друзьям длинные письма, в которых называл племянницу не иначе как «графиня». Титул, сказал он ей, принесет несколько лишних фунтов.

Дворецкий исчез в доме. Обменявшись взглядами, Пол и Лорен пошли следом.

Обстановка особняка потрясла молодую женщину. Маленькая прихожая с красно-голубыми обоями, в углу — полный набор доспехов, занимавший столько места, что приходилось его обходить. Войдя в первую гостиную, Лорен задохнулась от изумления. Везде, где только можно, в этой отделанной темными панелями комнате было выставлено оружие всевозможных эпох. С ним соседствовали фортепьяно, кушетка и расставленные повсюду стулья, обтянутые набивным бархатом. На стенах — картины, на полочках — изящные фарфоровые статуэтки. Какое-то странное смешение стилей, полная безвкусица. Лорен подумала, что выглядит все это отвратительно и вполне соответствует происходящему.

Она сняла шляпку; снова появился Дэвис, неся на подносе бренди и пачку писем. Он попытался вручить письма Итану, но тот отмахнулся, сразу взявшись за бренди. Тогда Дэвис с сердитым видом отдал их Полу.

— Корреспонденция, — буркнул он. Пол взял пачку писем и, когда Дэвис, шаркая, скрылся за дверью, стал их рассматривать.

— Боже, да ведь это приглашения графине Берген! — воскликнул Пол.

Лорен быстро повернулась к брату:

— Приглашения?

— Чудесно, чудесно! — воскликнул Итан, с шумом глотнув бренди. — Давай же, читай!

Пол распечатал лежавший сверху конверт и нахмурился:

— Это от леди Понтлерой из Мейфэра. Графиню Берген и сопровождающих ее лиц приглашают на ужин в следующую пятницу. А это от лорда и леди Харрис…

— Но… но откуда они меня знают? — воскликнула Лорен.

— О, это все благодаря моему доброму другу Доулингу! Этот дуралей кое-чем мне обязан, но я думал, он ничего не успеет сделать до отъезда в Америку. Лорд и леди Харрис? Можешь гордиться. Приличия для этих людей превыше всего. Они охотнее посадят за стол какую-нибудь титулованную особу, чем своего отпрыска. — Он засмеялся и допил бренди. — Запомни это, девочка.

Лорен не нашлась что ответить. С каких это пор Итана беспокоят приличия? Господи, так ведь не его одного. Ее тоже. Из-за этих самых приличий несколько недель, проведенных в Лондоне, могут показаться ей вечностью.

Нетерпеливо вздохнув, Алекс посмотрел на карманные часы. Вот уже битых полчаса он сопровождает свою двоюродную бабку леди Пэддингтон на прогулке по парку, а она все еще не выказала признаков усталости. Тетя Пэдди, как ласково звали ее в семье, сжав перед собой свои пухлые ручки, с интересом рассматривала прогуливающихся молодых женщин.

— Миссис Кларк говорит, что Артур весьма решительно нацелился на эту хорошенькую мисс О'Мира. Ты слышал об этом? К несчастью, у нее довольно большая семья, — добавила старуха, кивнув на упомянутую молодую леди.

Даже ради спасения собственной жизни Алекс не смог бы объяснить, какая связь между большой семьей и всем остальным.

— Вот как? — проронил он со скучающим видом. — А мне казалось, Артур интересуется мисс Делией Харрис.

— О! Артур необычайно упрям! И оказывает внимание то одной, то другой девушке! — проворчала она. — Вон мисс Шарлотта Притчит. Милая девочка, а это ее мать, — прошептала тетя Пэдди, беря Алекса под руку. — Добрый день, леди Притчит, мисс Притчит! — весело окликнула она дам.

Алекс скользнул взглядом по леди Притчит, которая неслась к ним чуть ли не галопом, волоча за собой свою безропотную дочь.

— Как поживаете, леди Пэддингтон? — запыхавшись, спросила мамаша, бесцеремонно рассматривая Алекса. Тот изящно наклонил голову, заметив при этом, что скучная молодая особа, делая реверанс, не отрываясь смотрит на свои башмаки. — Добрый день, ваша милость. Не знала, что вы в Лондоне, — проговорила леди Притчит, поправляя свой замысловатый кружевной воротничок.

— Неужели? «Тайме» еще не сообщила об этом? — спросил он с изрядной долей сарказма.