– Я все подниму, – испуганно пролепетала она Диме, вылетевшему из комнаты. Но он молча схватил ее и поволок куда-то на расправу. Знакомство с мамой Вика представляла себе несколько иначе. Во всяком случае, выражение лица Елены Николаевны могло бы быть и помягче: при виде девушки ее перекосило так, словно Дима привел на смотрины козу.

– Это как понимать? – прошипела мама, хватая ртом воздух и жутко выпучив глаза.

– Здравствуйте, – вежливо пискнула Вика, не понимая, почему ее настолько неласково встречают. Она беспомощно оглянулась на Диму, но он лишь молча ткнул пальцем в сторону позеленевшей родительницы.

– Объясниться не желаешь? – его голос тоже не предвещал ничего хорошего.

– Может, я сплю? – предположила Вика, затравленно скользя взглядом по оппонентам.

Но Дима неожиданно ткнул ей прямо в лицо фотографию:

– Что это?! Я тебя спрашиваю!

Фотография была странной, больше похожей на фотомонтаж. Раскорячившаяся в немыслимой позе Вика вперед головой заползала в незнакомую красную машину.

– Ой, – тут же осенило ее, – это Паша!

– Да?! – она вздрогнула от этого дружного выкрика и попятилась, мельком подумав, что надо потренироваться залезать в машины более пристойным образом, чтобы не веселить окружающих.

– Слыхал, сынок, это Паша! – Голос Елены Николаевны источал яд. Казалось, еще немного, и она нанесет остолбеневшей Вике смертельный укус.

Дима молча прикрыл глаза и отвернулся.

Елена Николаевна приподнялась со стула, чтобы начать свою обличительную речь, но при первом же ее движении Вика стремглав вынеслась из квартиры и, перепрыгивая через две ступеньки, поскакала по лестнице.

– Это что, и есть твоя девушка? – горько поинтересовалась мама у обмякшего Димы. Не получив ответа, она заключила: – Я тебе говорила, что ты не умеешь выбирать женщин? И ты еще со мной спорил! Запомни: мать всегда права!

Эта маленькая победа слегка воодушевила ее, придав моральных сил для дальнейшей борьбы. Елена Николаевна любила такие моменты, когда ее правота подтверждалась фактами.

– А почему у нас двери нараспашку? – раздался из прихожей бодрый голос Павла Антоновича. – Хозяева, ау!

Он заглянул в кабинет и удивленно поднял брови:

– Чего двери-то не закрыли? О чем молчим?

Ответом ему была гробовая тишина, наполненная многозначительной тяжестью и грядущими неприятностями.

– Алле, что случилось, господа? По ком скорбим?

– По тебе, дорогой, – слово «дорогой» Елена Николаевна почти выплюнула, пробуравив супруга взглядом.

– И что со мной случилось? – криво улыбнулся Павел Антонович, судорожно прикидывая, про какой из его грешков прознала жена.

Дима не мог уйти, но и наблюдать эти разборки было невыносимо.

– А вот посмотри, какая прелесть? – максимально ровным голосом произнесла Елена Николаевна, кивнув на кучку бумаг на столе, увенчанную стопкой фотографий.

Павел Антонович скосил глаза и крякнул.

– Лен, ну хотелось мне красную машину. Да, не сказал тебе. Это что, преступление? Ты бы стала смеяться и говорить, что это цвет не мужской, или еще какие-нибудь аргументы приводить… Ты же любишь на мне потоптаться, в семье-то не без урода, а урод у нас завсегда один – я!

Во все времена лучшей защитой было нападение, поэтому он хотел напасть первым.

– Я же вообще у вас тут как тварь бессловесная: на совете директоров ты меня затыкаешь, в офисе прямо при сотрудниках на меня орешь… Да, а у меня, между прочим, была своя мечта, красная машина, и я не хотел слышать в свой адрес оскорбления, поэтому и не собирался сообщать тебе об этой покупке! Я тоже человек…

– А чья это задница торчит из твоей мечты? – довольно грубо перебила его жена.

– Где? А, эта…

Дима напрягся и стиснул зубы.

– Да девочку какую-то подвез!