— Не двигается.
— Почему? Что случилось?..
Больше о Кайсане в этой ночи не прозвучало ни слова. А говорили много еще о чем. Кангасск поведал о том, как потерял руку, и главное — в бою с кем, и поразился: оказывается, Магда знала Милиана. Тринадцатилетний мальчик, прошедший с одним мечом почти всю Дикую Ничейную Землю, запомнился ей навсегда, как и те, кто был с ним…
Это была долгая история. История ушедшей эпохи. И ее хватило почти до утра…
— Кан… а зачем ты пришел сюда, в Таммар? — доверчиво положив голову ему на плечо, спросила Магда. Голос у нее был сонный.
— Я искал кое-кого… — печально произнес он. Печаль нежданно нагрянула: казалось бы, недавно увлеченно рассказывал о чем-то… и вот… — Девушку по имени Занна. Она гадальщица.
— Гадальщиков здесь не осталось, — сказала Магда совершенно уверенно. — Они все ушли; и никто не вернулся обратно.
— Куда ушли? — спросил в свою очередь Кан.
— Говорят, разбрелись по Омнису. Кого куда судьба занесла…
Кангасск хотел спросить еще что-то, но, услышав тихое посапывание, понял, что Магда спит. Потускневший Лихт выкатился из ее открытой ладони и остался догорать на серых камнях. Осторожно, чтобы не потревожить спящую девушку, Кан прислонился спиной к стене и тоже закрыл глаза.
Перед его взором метались несвязные сны, где тревога трогала душу, словно волна — песочный берег, но из них ничего нельзя было понять. Простые сны усталого человека, не дарующие ни прозрения, ни утешения, лишь отражающие текущее положение дел.
Проснулся Кан в одиночестве, заботливо накрытый собственным плащом. Магда ушла; пропала, как сон, словно и не было ночного разговора по душам.
Даже выходя через ворота, Кангасск не увидел ее: дежурным Марнсом была в то утро сестра Магды — Ия. Она единственная сказала пару слов на прощание; остальные же охранники лишь проводили уходящего Ученика взглядом…
Кажется, он понял, почему ни один гадальщик не вернулся сюда. Понял, но не мог выразить этого словами. Что-то умерло здесь; пропал дух Таммара, рассеялась та особая атмосфера, позволявшая смотреть в будущее внимательно и осторожно… Святой Кроган дал надежду тем, кто пришел сюда жить после войны, и отнял ее у тех, кто жил здесь раньше. Гадальщики больше не вернутся. И он, Кангасск Дэлэмэр, — тоже. Хотя данное самому себе обещание сделать все возможное для жителей Таммара Ученик миродержцев не отменял, он прекрасно отдавал себе отчет в том, что новый Таммар, даже восстановленный и заселенный полностью, будет уже совсем другим городом. Жаль. Ужасно жаль.
Шагая по разбитой дороге, где в лучах восходящего солнца поблескивали намертво втоптанные в землю гильзы от пуль, Кангасск меньше всего думал о Кайсане. И зря: фанатиков нельзя недооценивать, а хуже разбойника, ударившегося в религию, ничего быть не может…
Когда же десятка два головорезов во главе со своим предводителем обступили Кана со всех сторон, он и имя-то Кайсаново едва вспомнил… Ситуация выходила скверная, что и говорить, но присутствия духа Ученик миродержцев не потерял.
Кайсан приблизился на расстояние, чуть превышающее длину клинка; на Кангасска он смотрел волком. В намерениях богатого сомневаться не приходилось…
— Что тебе надо? — спокойно произнес Кангасск.
— Ты умрешь, Ученик миродержцев, — процедил Кайсан сквозь зубы. — Таким, как ты, на земле не место.
Кан вопросительно поднял пересеченную шрамом бровь и комментировать данное заявление не стал.
— Скажи-ка, Кайсан, — прищурившись, сказал он, — охота на изумрудных драконов тринадцать лет назад — это твоих рук дело?
Подобного выпада от него не ожидали. По всем правилам, при таком численном преимуществе на стороне головорезов, жертва должна бояться и просить пощады. Или хотя бы молчать и готовиться умереть с достоинством. Сейчас же отчаянным ребятам пришлось вспомнить, что перед ними не абы кто, а последний Ученик миродержцев — и все сомнения, которые у них были с утра по поводу того, стоит ли его трогать, проснулись вновь. Послышался сдержанный шепот.
— Да! — с гордостью заявил Кайсан. — И я горжусь тем, что извел этих тварей на бывшей Ничейной Земле!
— Тварей… — с горечью произнес Кангасск, покачав головой. В фанатичные, безумно блестящие глаза Кайсана он смотрел, не моргая, пристально, и каждое слово Ученика миродержцев было как взмах клинка… — Моя дочь — дракон наполовину. А на ее мать охотились те, кому ты платил. С твоей подачи все это было… Знаешь, Максимилиан убил бы тебя за это…
— Макс Милиан! — Кайсан сплюнул. — Дьявольское отродье!..
— Он мой друг, — хладнокровно возразил Кангасск. Как просто и естественно он произнес это слово… и ведь действительно верил в сказанное…
Кайсан выругался. Терпение его было на исходе.
— Что, всей ордой нападать будете? — рассмеялся ему в лицо Кангасск. — На одного? На однорукого калеку?
— Не думай разжалобить тут кого-то своим увечьем, — Кайсан почти шипел. — Еще скажи, боевая рука сломана… Да мне плевать!!!
Кан бросил краткий взгляд на свою правую руку, покоившуюся на перевязи.
— Я оружейник, — сказал он равнодушно, — и одинаково владею обеими руками. Специфика профессии, знаешь ли…
— …Я сражусь с ним один на один, — бросил Кайсан своим людям. — Отошли все! И не смей использовать магию, Ученик!.. Хайн, щит!
Молодой разбойник, откликавшийся на это имя, небрежно повел рукой по воздуху — и грозную фигуру Кайсана окутало мягкое сияние, свидетельствующее о задействованном магическом щите. Кангасск усмехнулся: ну и переоценили же его!.. познания Дэлэмэра в магии были пока что столь скромны, что, воистину, не стоило и беспокоиться.
…Выхватив меч из ножен, богатый ринулся в бой.
Он полыхал ненавистью, словно факел. И это не шло ему на пользу. Кангасск же был спокоен, как никогда. «Не будь привязан ни к жизни, ни к смерти…» — да, он не раз замечал, что порой Влада и Осаро говорили одно и то же…
Звон клинков сопровождало только рычание Кайсана; Ученик миродержцев сражался молча. Сабля была привычна ему, но катане он всегда уделял больше времени, чем какому-либо другому оружию, и сейчас жалел об этом. Хотя был и плюс: правше-Кайсану приноровиться к леворукому сопернику было непросто… да и Кангасску нашлось чем его удивить…
Уход; очередной удар не заблокирован, а отведен в сторону: простой длинный меч куда тяжелее сабли, жесткие блоки тут вообще неуместны, — и, почувствовав слабину, Кан полоснул наотмашь. Плечо
