Закрыв книгу писем, Кангасск стал подниматься на холм, указанный ему Сэслером. Он сожалел о том, что произошло со снайпером и его сыном, но чувствовал, что над судьбой этих двоих не властен, а будущее их темно — все еще может быть… хотелось верить, что — хорошо…
Кан долго не решался выйти к Таммару. И письмо Максимилиана уверенности ему не добавило, но, посеяв в душе тревогу, именно оно заставило Кана сделать решающий шаг и принять свершившееся, каким бы оно ни было.
Оттуда, где Кангасск вышел из Провала, Таммар был виден как на ладони… Но вместо славного, процветающего города взору открылись бурые, испятнанные копотью руины; несколько мертвых деревьев — все, что осталось от таммарского леса, — тянули к небу черные, голые ветви и тихо поскрипывали на ветру.
Самое печальное: мертвый город был обитаем… Подойдя поближе, Кан увидел жмущиеся к обломкам стен убогие шалаши; серые, закутанные в обрывки плащей фигуры бродили по заваленным камнями и мусором улицам.
Сердце у Кангасска упало… «Нет…» — прошептал он, не желая верить в это. Но у него хватило разумения не впасть в отчаянье и прислушаться к самому себе…
Собравшись с мыслями, Кан двинулся в мертвый город…
Городская стена была разрушена — от нее остался лишь вал камней и грязи, кольцом окружающий город. А на том месте, где раньше стояли ворота, в этом кольце зияла брешь.
Пять серых фигур поднялись Кангасску навстречу; ворота охранялись, и новоприбывшего встречали взглядом тревожным и отчаянным. Вооружены эти люди были неважно: у троих — обычные самодельные посохи в руках, у одного (точнее, одной: под грязным капюшоном скрывалось женское лицо) — на поясе меч из тех, что в спешке ковали перед самой войной под руководством Кангасска. И лишь у старшего за поясом в ножнах покоилась прекрасная монолитная катана.
Оценивающие взгляды пятерых задержались на миг на сабле Кангасска, и он почувствовал зависть и тревогу, которыми повеяло от охранников Таммара.
Старшему, что преградил Кану путь, на вид было лет сорок. Широкая черная повязка закрывала его правый глаз. Это обычно для пиратов (Джовиб говорил, те закрывают один глаз повязкой перед ночной битвой, чтобы, случись яркая вспышка, не тратя лишнего времени, открыть привыкший к темноте глаз), но этот на пирата не походил, да и время сейчас не ночное… скорее, он просто потерял в глаз в бою.
— Что тебе надо здесь, путник? — спросил старший стражник хмуро, но не враждебно.
— Я ищу храм Святого Крогана, — не колеблясь, ответил Кангасск.
…и не ошибся: многие приходили сюда с подобной целью. И многие, посетив храм, оставались здесь: это и заставляло жизнь теплиться в городе, который по всем законам должен был быть давно мертв и заброшен.
— Цель твоя благородна, — закивал охранник и добавил: — Осталось убедиться, что ты не дитя тьмы и не стиг… — он хмыкнул: — Ну что не стиг, я сам вижу… Магда? — обратился он к девушке.
— Все в порядке, — отозвалась та.
«Марнс,» — понял Кан сразу же, вспомнив мальчишку на воротах Люменика. Насколько ему было известно, ни один город не обходился теперь без человека из Марнадраккара. Но для руин, в которые война превратила Таммар, собственный Марнс на службе — это, пожалуй, слишком большая роскошь.
Хотя… роскошью здесь и не пахло: Магда выглядела худой и уставшей, была бедно одета, как и все. Неужели и ее держит здесь вера в то, что говорит Кроган, в то время как она могла бы сделать блистательную карьеру в любом крупном городе, полагаясь на свой природный дар? Если это так, то, возможно, Максимилиан был не вполне прав насчет сумасшедшего старика: он дает людям надежду и веру, а это многого стоит…
— Хорошо, — кивнул старший охранник. — Скажи теперь, путник, кто ты. Имя, родной город…
— Кангасск Дэлэмэр. Арен-кастель.
Охранники за спиной старшего удивленно переглянулись и перебросились парой-тройкой удивленных фраз.
— Ученик миродержцев? — поднял бровь старший.
— Да, — ответил Кангасск.
Воцарилось долгое молчание. Наконец, повинуясь знаку старшего, охранники расступились.
— Иди, — сказал старший. — Мы больше не будем тебя проверять.
Кан шел и чувствовал волнение этих людей, оставшихся за его спиной, их надежду, их тихую, светлую радость. Он решил, что, вернувшись, обязательно спросит у Ориона и Астэр, почему они забыли разрушенный город, в котором еще живут люди, в то время как Юга отстраивается почти заново от мостовых до высоких башен. И не просто спросит, а попытается изменить что-то, потому что обязан оправдать надежду, которую принес в этот опаленный войной край, похожий сейчас на Горелую Область в ту пору, когда она получила это печальное название…
…Дорогу к храму Святого Крогана не было нужды спрашивать: единственная улочка, очищенная от мусора и обломков, вела к нему.
