«…не дружит со стигийским камнем…» При этих словах Кангасску вспомнился рассказ Флавуса о том, как он сам стал Спектором… «Значит, наркоза не было…» — пришла суровая догадка… «Или был… — съязвил внутренний голос. — Черного эля и пития до потери создания еще никто не отменял».
— Иди спать, Кан… — настойчиво посоветовал ему Флавус. — Я не гадальщик, но что-то мне подсказывает, что завтра тяжелый день.
— Флавус… — Кангасск положил ладонь ему на плечо.
— Да?
— Если это действительно Немаан… стиг он или нет, дай мне сначала поговорить с ним, очень прошу.
— Не могу обещать, — покачал головой Бриан. — Мало ли чем обернется дело. Но буду иметь в виду.
— Понимаю, — кивнул Кан и тяжело вздохнул. — Что ж… спокойной ночи. Завтра все кончится, так или иначе…
Сидя на полу, слушая спокойное дыхание спящих, созерцая висящий над ладонью Лихт, стигийским зрением чувствуя где-то вдали одинокий маячок неизвестного, Флавус был странно спокоен. Казалось бы, произошло тревожное, неожиданное событие, готовое перевернуть всю его жизнь… он рискнул оставить город без семи ветеранов, он поставил на карту свой пост командующего ополчением, да и жизнь — если окажется, что все догадки по поводу владеющего магией стига были верны… Откуда же такое спокойствие, безмятежное, почти счастливое?.. Флавус сам себя не понимал. Просто эти дни кардинально изменили что- то… что-то, что давно следовало изменить.
С грустной улыбкой он вспомнил, как провожала его Гравианна, необычайно взволнованная, искренняя… да, стоило обратиться в своих мыслях к дому, всегда вспоминалась именно она… и спокойно, без сомнений и колебаний решил: «вернусь — предложу ей стать моей женой; давно пора».
А статус командующего ополчением… ха!.. воистину, несчастный человек тот, кто цепляется за власть… шут с ним, со статусом…
Глянув на Кангасска, который спал, привалившись к пушистому боку своей чарги, Флавус вспомнил и о загадочном Кулдагане, на который за всю жизнь не взглянул ни разу, сколько ни мечтал.
…Давно, очень давно мир не казался бывалому Охотнику таким большим…
Лихт не пригодился этой ночью: Флавус так и не уснул.
Утро выдалось кристально-прозрачным, морозным: зима не спешила отказываться от своих прав на эту землю и в очередной раз давала весне бой. В небе, похожие на белые перья, плыли высокие, редкие облака. Ни снежинки не кружилось в воздухе… в такую погоду глазастые винтовки Сэслера правят миром…
Перед началом похода и Кангасску предлагали взять такую. Он отказался, не сумев толком объяснить, почему…
Одинокую черную точку — бредущего по снежной равнине путника — заметили через пару часов пути: по отношению к нему отряд Флавуса находился на возвышенности, что давало хороший обзор. Глянув в бинокль, Кан лишь пожал плечами: точка и точка, что тут еще скажешь. Что до Флавуса, то он прильнул к Глазу винтовки надолго. Самые нетерпеливые — Джелона и Нау — уже принялись ходить из стороны в сторону, точно волки в клетке, когда командир наконец-то решился дать ответ… Впрочем, ответ этот никого не порадовал: «Не могу разобрать. Надо подойти ближе».
Слово Спектора — закон… Подошли ближе. Теперь Кангасску в бинокль виделся уже человек: тот кутался в теплый плащ и брел по щиколотку в снегу. Харуспексы дружно молчали, впрочем, с некоторых пор Кан перестал обращаться к ним за советом…
На этот раз, когда Флавус опустил винтовку, вид у него был хмурый и — если чувствовать по- амбасиатски тонко — под маской этой скрывалась растерянность.
— Ну? — скрестив руки на груди, требовательно произнес Ирэй… на него с удивлением оглянулись остальные: пожилой Ирэй-Охотник был обычно столь молчалив и спокоен, что от него подобного нетерпения никто не ожидал.
— Ир, не нервничай так… — озадаченно произнес Горф, самый молодой из ветеранов отряда.
— Я не уверен… — Флавус Бриан сжал кулаки в невольном жесте отчаянья.
— Не уверен? — подозрительно прищурилась Джелона. — Как так?
— Не знаю… — мотнув головой, выдохнул Флавус. — Вроде бы человек. Но… не знаю…
— Не нравится мне все это, — проворчал Нау Тирран.
— Значит, так… — Бриан быстро взял себя в руки заговорил совершенно иным тоном. — Пусть даже это человек, Спектор, но у меня к нему есть куча вопросов, начиная с того, что он здесь делает. Задержать его нужно в любом случае. Так что сейчас пускаем тарандров… и чаргу… бегом и нагоняем его. Разбираться будем на месте. На подходе задействуем щит, чтобы не было никаких неожиданностей.
— Флавус, — подал голос Ученик.
— Что, Кан?
— Я не Сальватор, но… если позволишь, говорить с этим Спектором буду я…
…Он не пытался убегать и не метался на месте как человек, застигнутый врасплох: завидев, что к нему приближается отряд из восьми всадников, он просто остановился, спустил на землю тяжелую дорожную сумку и стал ждать. Молча наблюдал, как все они спешиваются, как семеро из них задействуют магический щит, а восьмой направляется к нему.
— Здравствуй, Кангасск, — с легким укором произнес путник, спокойно глядя Ученику в глаза.
— Немаан? — спросил тот, чувствуя, как наливается тяжестью ком в горле.
— Да, это я, — ответил путник. — Не узнал в гриме?.. один момент…
Он безмолвно провел пару магических манипуляций и предстал перед Кангасском в привычном облике… Немаан Ренн, только не столь потрепанный жизнью, как Немаан настоящий… Немаан Ренн, принявший амнистию и воевавший годами… Из-под плаща виднелась драконья браня работы Двэма Дэлэмэра, та, которую Кан видел еще на Тартене, когда шел с караваном в Нави.
— Здравствуй… Немаан… — упавшим голосом произнес Ученик.
— Какие у тебя суровые друзья-приятели, — не без иронии произнес Немаан, бросив краткий взгляд в сторону боевой семерки. — Сдается мне, они думают испепелить меня на месте. Или банально пристрелить…
— Нет… — попытался вставить слово Кангасск.
— Что — нет?!! — взорвался Немаан; несносный характер был все еще при нем. — Или я не знаю Сальваторов?!
— Не ори на меня… — сдержанно, но очень сурово предупредил Кан. Странно, но пыл иллюзиониста это чуть остудило.
— Я узнал, где твоя Занна, — сказал он тихо. — Не веришь мне, гадальщик? И харуспексам тоже?
Сердце глухо ухнуло; в груди стало горячо и больно… Даже если бы этот хитрец врал, надежда перевесила бы все равно. А так… судя по всему, он говорил правду.
— Но я жить хочу, — продолжал Немаан. — А заодно проверить, насколько ты мне друг…
— Кангасск! Отойди! — окрикнули Кана из-за спины; он обернулся.
— Не… не надо… — Ученик от волнения запнулся на половине фразы и, еще сам толком не понимая, что делает, заслонил собой Немаана. — Не трогайте его!
