что от тишины звенит в ушах. Слышно, как подвывает за окном метель, как журчит питьевой фонтанчик…
Ученики отступили к краям ковра, где каждый без шума и суеты занял свое место. В центре зала остались только Мисали.
«Так вот ты какой, последний смертный ученик…»
Нирк был высок, пожалуй, даже выше Максимилиана. На вид он был чуть постарше Кангасска; года на два-три, может быть… Мягкие рыжие волосы спускались до плеч. Он носил белое. И белый цвет шел ему не меньше, чем его Учителю — черный.
Три женщины рядом с ним… должно быть, сестры: видно семейное сходство. Они тоже в белом. Но, в отличие от Нирка, излучают не торжественный свет, а покой и тихую мудрость.
…Завороженно глядя на Мисалей, Кангасск чувствовал себя странно… Чувствовал, что Макс, всегда считавший себя Тьмой, ему ближе, и что сам он вряд ли в ближайшие тысячу лет будет столь светел и чист… что вполне справедливо, если верить снам, скроенным из памяти Ффара и ясно говорящим о том, кем он был раньше… а уж о таком покое, какой чувствовался в каждом взгляде, каждом слове и жесте сестер, ему и мечтать не стоит.
— Я скажу несколько слов перед тем, как мы продолжим, — сказал Нирк Мисаль. — И первое мое слово будет о посохе.
Кангасск впервые обратил внимание на посох в его руках… Удивительно, но это была простая донгоровая палка, отполированная до блеска ладонями. Настоящие боевые посохи были лишь у сестер.
— …Учитель мой, Максимилиан, всегда отдавал предпочтение мечу, — продолжал Нирк. — Но жизнь заставила его сменить меч на посох. Вот с этим, — он провел ладонью по гладкой донгоровой древесине, — он прошел множество дорог и одержал множество побед, в том числе и против меча. Я встретил Учителя, когда тому было пятнадцать лет, а мне — двадцать пять. Я вызвал его на бой и проиграл.
В задних рядах пронесся восхищенный шепоток. Видимо, пятнадцатилетние ученики очень воодушевились, услышав такое… Но, из уважения к наставнику, быстро замолчали.
— Это просто донгоровая палка, — покачал головой Нирк и обвел взором зал. — Но дело не в ней. Дело в духе того, кто держит ее в руках. Это больше, чем просто замечание бойцу: сама жизнь устроена так… Какое тело досталось каждому из вас? Здоровое, сильное, одаренное умом и памятью — ровно прекрасный сияющий меч или сбалансированный боевой посох? Или слабое, несущее болезнь, страдающее — ровно палка, попавшаяся под руки?.. Это не важно, я говорю вам. Важно то, что вы несете внутри, в душе. Важно то, кто вы есть…
…Я проиграл бой пятнадцатилетнему мальчику, вооруженному простой палкой; который без этой палки хромал так страшно, что с трудом мог ходить. Его дух был силен — и я ничего не сумел с этим поделать… И Максимилиан… мой победитель, Учитель и друг… миродержец… он проиграл бой простому смертному — Кангасску Дэлэмэру. Тот не превосходил его в мастерстве боя. Тот даже не успел вынуть меча из ножен. Но победил. Это победа иного уровня.
Вот как… а Кангасск еще искренне считал себя не замеченным! Сейчас Ученик невольно затаил дыхание и настороженно выпрямился, чувствуя, как сначала один, второй, а потом все больше и больше взглядов обращается к нему…
— Он перед вами, — подытожил Нирк, кивнув в сторону Кана. Теперь на недоумевающего Дэлэмэра смотрел уже весь зал. — И пока он здесь, учитесь у него. Если не бою, то тому, что гораздо выше. Я все сказал… Теперь возвращайтесь к тренировке.
Ученики повиновались; зал вновь потонул в грохоте и сиреневом сиянии. Если им и не терпелось поговорить с тем, кого столь высоко оценил их наставник, то они умели ждать.
Нирк подошел; Кангасск встал ему навстречу. Долгих разговоров не последовало: два Ученика смотрели друг на друга молча, очень долго. После Нирк жестом пригласил Кана на ковер и предложил ему выбрать оружие. Дэлэмэр остановил выбор на незаточенной сабле, и Нирк согласился: похоже, он как настоящий мастер умел обращаться с любым оружием. Это обычное качество и оружейников, за исключением того, что они в большинстве своем ограничиваются лишь базовыми навыками и не стремятся к вершинам мастерства…
Час тренировки пролетел незаметно. Кан оказался не так уж плох в этом дружеском бою, хотя четко осознавал: будь бой настоящим, Нирк убил бы его, без всякого сомнения. Это был мастер. И, глядя на такое мастерство, хотелось и самому уметь так же. Пожалуй, трех-четырех месяцев, которые Кангасск намеревался провести здесь, будет не просто мало…
Глава сорок третья. Слово на снегу
Одного Лихта оказалось вполне достаточно, чтобы осветить этот зал. Кан любил здесь бывать и в довоенное время, и сейчас. Тогда его влекла лишь уютная атмосфера: небольшое, но не тесное пространство, маленькие окна — отчего-то все это напоминало знакомый с детства Арен-кастель. Как истинный горожанин, Кан всегда опасался бескрайних просторов Кулдагана и всего, что на них похоже, будь то снежные пустоши или чересчур большие залы: сказывалась тысячелетняя память города… Сейчас же Ученика манила другая память…
Влада и Серег покинули этот мир; глупо даже помышлять о встрече с ними сейчас, но здесь… здесь они, вопреки всему, кажутся ближе, словно присутствуют незримо.
Порой Кангасск приходил сюда вечерами — размяться и помахать саблей в одиночестве, когда никто не может видеть его ошибок, кроме него самого… или просто посидеть и помолчать наедине с мыслями о тех, кто ушел.
Пожалуй, он слишком задумался и потерял чувство времени: когда кто-то осторожно переступил порог маленького зала, Кан вздрогнул… но это оказался всего лишь Нирк.
Одетый в светло-серый костюм из индижи, великий мастер выглядел куда более земным и, если можно так выразиться, человечным. Такого Нирка Кангасск, пожалуй, мог бы запросто похлопать по плечу и позвать прокатиться на лыжах.
Численность населения Серой Башни близка к таковой в каком-нибудь небольшом городе, а уж комнат и коридоров здесь и вовсе немеряно, потому не стоит удивляться, что пути двоих людей могут не пересекаться более нигде, кроме тренировок… Тем непонятнее то, как Мисаль нашел Кана здесь. Разве что Лайнувер подсказал: Кангасск не далее чем час назад выпроводил сорванца спать… Милый, добрый малыш Лайн… как хвостик ходит за седовласым Учеником, стараясь вечно быть рядом… неудивительно, что он знает все тайные прибежища Дэлэмэра. Нирку было достаточно просто спросить…
— Доброй ночи, — мягко произнес Ученик Максимилиана, присаживаясь напротив. Сидеть здесь, кроме как на тренировочном ковре, было больше негде.
— Доброй… — запоздало отозвался Кан и чуть погодя добавил: — Забавно… я тут уже восемь дней, и в первый раз мы с тобой говорим.
— Я не любитель долгих разговоров, — Нирк пожал плечами. — Бой, меч, тренировка… взгляд… они способны поведать о человеке куда больше.
— Возможно, — чуть слышно усмехнулся Кангасск, — но я не специалист в таком «общении».
— «Специалистом» тут может быть только миродержец, — на полном серьезе возразил ему Нирк Мисаль.
