Карина, перейдя с Кангасском в очередную белую комнату. Несколько молодых ученых, сидевших там, обернулись к ней и дружно поздоровались. — Этим занимаются самые молодые наши коллеги, — продолжила Карина. — Вот, например, Аглайн… конечно, в пересчете на человеческие года его возраст впечатляет, но по драконьим меркам он еще совсем юн, а в человеческом облике живет всего четыре года.
Аглайн с Каном переглянулись; понимающе кивнули друг другу, не сговариваясь — мол, случай в горах останется между нами. На вид парню можно было дать лет шестнадцать… белокурый, с юношеским пушком над верхней губой; необычайно и трогательно серьезный. Конечно, ему как дракону ничего не стоит резко сменить облик, но вряд ли он будет это делать — из уважения к своим человеческим друзьям и коллегам.
Не сказав ни слова, молодой дракон вернулся к своей работе: он чинил некий несложный магомеханизм, периодически касаясь его то магией, то инструментом.
— Ты не устал, Кангасск? — заботливо осведомилась Карина. — Мы прошли уже кабинетов десять; наверное, многовато на один раз?
— Устал немного, — честно признался Кан и добавил шутя: — Я старый любопытный неуч, но тут любопытства явно не достаточно: надо и знать кое-что.
Дочь Нэя покинула лабораторию и неспешным шагом двинулась вперед по коридору; Ученик шел рядом. Определенно, лабиринт коридоров был задуман для того, чтобы на досуге тихонько бродить в нем, предаваясь размышлениям. Каменные стены, местами серые, местами узорчатые, к этому очень располагают.
— На самом деле все это ужасно скучно, Кан, — с доброй улыбкой сказала ему Карина. — Рутина это все. Но, думаю, мы с тобой родные души, потому я могу поделиться с тобой кое чем интересным, — она хитро прищурилась. — Ты готов?
— Да, — незамедлительно ответил Кангасск.
— Я считаю, у ученого должна быть большая мечта, — Карина вновь улыбнулась и развела руками. — Ну, то, что придает смысл всей его долгой и скучной работе. У меня такая есть, я счастливый человек… Отец, конечно, ее не одобряет нисколько. Коллеги относятся доброжелательно, но всерьез не воспринимают. Ты появился как раз тогда, когда я отчаялась найти того, кто меня поймет.
— А что это? — с легким недоумением произнес Кан. — О чем ты мечтаешь?
— Я с детства люблю древние сказания, — ответила Карина чуть смущенно. — И считаю, в них содержится много правды. Что это не просто сказки, как говорит отец. Так уж получилось, что всю жизнь я поднимаю сказания по любой теме, которую берусь изучать. В них много тайны, и мало прямых ответов… Особенно касательно харуспексов.
Мне всегда была интересна такая параллель: три Хоры и три Обсидиана. Первые составляли магическую систему и работали взаимосвязанно. Мне кажется, Обсидианы должны быть как-то связаны тоже. Или их возможно связать. Иными словами, я верю, что существует Триада… и что у каждого из видов обсидиана — холодного, горящего и дымчатого (нарра, если не ошибаюсь) есть в ней свое место.
И, Кан… — она остановилась и посмотрела ему в глаза. — Мне кажется, ты — человек, несущий Триаду.
— Триада… — отрешенно повторил Ученик.
Оллардиан, пропавшая дочь… и — грандиозная паутина судьбы в темной глубине вселенской пропасти…
— Тебе есть, что рассказать мне? — с надеждой спросила Карина.
— Пожалуй, да, — Кан опустил глаза. — Однажды я прочувствовал, что значит, когда все три харуспекса работают одновременно… И это ни на что не похоже.
— Расскажи! — не удержавшись, воскликнула дочка Нэя, и в голосе ее прозвучала мольба.
— Я расскажу, — чуть отстранился Кангасск. — Сразу же, как только найду нужные слова. Мне… непросто выразить, что я тогда почувствовал. Дай срок до завтра.
— Хорошо, — согласилась Карина. — Конечно, я не буду тебя торопить… — она возобновила шаг. — Тебя все утро искал Лайн. Он от тебя в полном восторге…
— Да ну? — Кангасск рассмеялся. — Я, кажется, обещал рассказать ему что-то… где он?
— У него уже должны были закончиться утренние уроки… — произнесла Карина задумчиво. — Наверное, фехтует сейчас. Кстати, — она оживилась, — у нас тут прекрасная школа фехтования! Ты как воин и оружейник должен оценить.
— Оценю, — весело хмыкнул Кан. — Кто мастера?
— Семья Мисаль. Брат и сестры…
«Мисаль… Макс, опять твое письмо попало в точку…»
— Тогда я схожу присоединюсь к тренировке. Не буду больше тебя мучить, — извиняющимся тоном произнес Кангасск.
— Сходи, — кивнула ему Карина. — Но знай, общаться с тобой только в радость. Жду завтра рассказа про Триаду!..
Остановившись у двери тренировочного зала, Кан слушал доносящиеся оттуда голоса, стук мечей деревянных и звон мечей стальных: не заточенные клинки часто используются на тренировках более опытными учениками… Все это сливалось в бесконечный пульсирующий шум, который, просачиваясь в коридор, разносился по нему эхом.
«Сколько же там народу…» — подумал Кан, покачав головой. И вправду — сколько? Пара сотен?.. Это самый просторный зал Серой Башни, и он легко столько вместит.
Кангасск не совсем отдавал себе отчет в том, зачем он все-таки сюда пришел. Тренироваться? Нет, при его любви к уединению и тишине, он бы выбрал, скорее, один из маленьких тренировочных залов на верхних этажах, и позвал бы Джовиба составить компанию. Тогда зачем? Повидать Лайнувера? Глупости… шустрый мальчонка легко отыскал бы его сам через час-другой.
Значит, остается одно: пришел к Нирку Мисалю, Ученику Максимилиана. Почему это так важно и почему все, что напоминает в этом мире о Максе, ему так дорого?.. Ведь, строго говоря, Кан и не знал толком сына Влады и Серега… хотя, несмотря на это, назвал его своим другом тогда, перед боем с Кайсаном. От всей души ведь сказал «Он мой друг»…
Медленно вдохнув и выдохнув, Кангасск толкнул дверь и переступил порог зала.
Учеников у семьи Мисаль действительно было великое множество. Каждого из них окружало мерцающее поле слабенького защитного заклинания, призванного уберечь тело от травм, — так что весь зал был погружен в сиреневое сияние, и «запах» магии стоял тут довольно-таки густой.
Присматриваясь к разновозрастным поединщикам, Кангасск неспешно шел краем зала. Обойдя половину, он мысленно посмеялся над собой и присел на низкую скамеечку у стены. Рядом в каменной чаше плескался питьевой фонтанчик; в здешнем шуме он казался немым.
Вглядываясь в сиреневый сумрак, Кан смутно различал фигуры мастеров, неспешно движущиеся от одной пары к другой. Вряд ли они могли сейчас объяснить что-то своим подопечным на словах — для этого пришлось бы кричать во все горло. Но… быть хорошим учеником — значит и без слов понимать своего учителя…
…Это было подобно волне: вначале опустили мечи и погасили защитное сияние несколько человек в центре зала; их примеру последовали те, кто стоял рядом, и так далее. И вот зал, где минуту назад люди, даже крича, не могли бы услышать друг друга, уже наполнен прозрачным утренним светом, и тих настолько,
