никогда не знаю, что именно не так. Я просто чувствую, что блюдо имеет неправильный вкус. А она всегда все знает точно. Мне очень этого не хватает. Но жизнь продолжается. Теперь моя сестра помогает мне обучать кухарку. Она тоже хорошо готовит. Жизнь диктует нам умение приспосабливаться. Со временем мы учимся обходиться тем, что имеем.

- Вы сожалеете о чем-нибудь в личной жизни?

- Я считаю, что это непродуктивно. Это все праздные игры. О чем можно сожалеть? Я принимал решения с учетом обстоятельств и знаний, которые были у меня на тот момент, и я делал выбор, дающий мне максимальный простор для маневров и позволяющий решить вопрос по-другому в случае, если он окажется неправильным. Что сделано, то сделано. Если бы на тот момент передо мной (в том же возрасте и с тем же багажом знаний) снова встала одна из тех проблем, я бы принял такое же решение.

О чем мне сожалеть? Сожалею ли я о союзе с Малайзией? Нет. Я уверен, что попробовать было необходимо. Сожалею ли я о том, что сделал из этого проблему во время Конфронтации? Верховный комиссар Британии сказал тогда: подожди, пока не закончится Конфронтация, потом мы урегулируем все вопросы. Я думал иначе. К тому времени, как закончится Конфронтация, Тунку перестанет зависеть от британских, австралийских и новозеландских войск и просто применит силу. Я принял решение лоббировать этот вопрос незамедлительно: «малайзийская» Малайзия или ничего. О чем здесь сожалеть? Если бы я не попытался, это было бы поводом для сожаления. Однако мы попытались. Это было в 1965 году. Сейчас идет 2009 год, а проблемы стоят те же самые: является ли государство малайской Малайзией или малайзийской Малайзией? Наджиб говорит, что это «единая Малайзия», но это не то же самое, что «малайзийская» Малайзия. Единая Малайзия подразумевает, что все расы живут в одной стране. Но это приносит очевидные дивиденды, потому что Малайская национальная организация, по всей видимости, вернула себе часть поддержки в Кота-Бару на дополнительных выборах.

- Ранее вы говорили, что вас не интересует увековечивание своей династии. Тем не менее, именно в этом вас обвиняют уже много лет. Не огорчает ли это вас?

- Нет. Существуют определенные стереотипные темы, которыми активно пользуются журналисты, чтобы осадить меня. Я не позволяю этого. Так и запишите - Лун не поставлен на этот пост моей волей или потому что я все это устроил. Я ушел с дороги, чтобы не нести ответственность за его продвижение. У меня нет ни тени сомнения в том, что он в любом случае добился бы своего положения. Подумайте сами, кто может превзойти его по интеллекту, политическому опыту, лингвистическим способностям? Никто.

Проблема в том, что следующий премьер-министр не будет говорить на трех языках. Возможно, он даже не будет хорошо знать двух языков, что, конечно, является недостатком. Я заставлял учить языки не только Луна, чтобы подготовить его к будущей работе. Я заставлял учить языки всех своих детей, потому что, как я говорил им, вы живете в этой части света, и вам потребуется знание английского, китайского и малайского, поэтому учите их. Они учили их с детства. Им нечасто приходилось использовать малайский, потому что сейчас, по большому счету, нужны только английский и мандаринское наречие в определенном объеме, поскольку современные малайцы понимают английский. При необходимости они смогут восстановить свои знания. Это легко восстанавливается. По крайней мере, они понимают малайский и могут поехать в Индонезию или Малайзию и понимать, о чем там говорят, а это, конечно, преимущество. Помимо этого, Лун еще читает на яванском. У него невероятно мощный ум. Я говорю это не для того чтобы похвастать его способностями. Он действительно освоил русский алфавит, яванский и китайские иероглифы, а также музыкальные ноты. Покажите мне человека, который тоже все это умеет. Знаете, если бы я не был премьер-министром, он занял бы этот пост еще раньше. Так я и говорил.

Ни один из министров не сомневается в том, что Лун может взяться за проблемы, над которыми они работают, со всеми нюансами и тщательно, со всех сторон их проработать, будь то финансы, торговля или что-то другое. Это талант. Он унаследовал мои математические способности и видит варианты решений. А от матери у него хорошая память на слова и мысли. Можете проверить его. Гарри Ньюман младший (Harry Newman Jr), американец из Гарварда, отправившийся получать степень доктора наук в Кембридж, издавал студенческую газету «Гранта» (Granta), и там мы с ним и подружились. С 1950 года, когда я вернулся домой, наши пути разошлись, но мы продолжали переписываться. Он переехал с восточного побережья на западное, в окрестности Лос-Анджелеса, в район одного из местных курортов. Когда американец говорит вам «приезжай ко мне в гости», он действительно имеет это в виду. Поэтому, когда в 1967 году я совершал свою поездку, я сообщил госдепартаменту, что хочу повидаться с ним, и дал его адрес. Они организовали нашу встречу. Когда Лун отправился в США на артиллерийские учения, на обратном пути он поехал на западное побережье, чтобы поработать с Артуром Дулитлом (Arthur Do-ittle). Ньюман пригласил Луна остановиться у него. Потом он писал мне о том, что, по его мнению, Лун - выдающийся человек. Ньюман - это человек, который любит слово. Он занимался недвижимостью и заработал на этом свое состояние, но его настоящая любовь - это язык и поэзия. Он сам пишет стихи. У меня есть три его книги. По-видимому, ему трудно было подобрать слово, и Лун с лету выдал ему ответ. Он был изумлен. А ведь Лун не занимается английской литературой, он - математик. У меня не было ни тени сомнения в том, что он станет выдающимся человеком. Он таков, какой он есть, ему не нужно прилагать каких-то сверхусилий. Он просто делает то, что нужно.

- Опишите, пожалуйста, ваши ежедневные профессиональные взаимоотношения с премьер-министром.

- Наши профессиональные взаимоотношения с премьер-министром носят очень корректный характер. Он пишет мне, как министру-наставнику, я пишу ему, как премьер-министру. Если у меня есть важное дело, я приезжаю к нему, а не он ко мне. Иногда, когда он заканчивает заседания кабинета министров, я говорю, что заеду к нему в офис пообщаться. Это неформальная часть. Но я строго слежу за тем, чтобы наши отношения поддерживались на официальном уровне на официальных встречах. Я разговариваю с ним не как отец с сыном, а как министр с премьер-министром. Это правильный подход.

Я не пекусь о церемониях. Люди встают, организуют для меня почетные караулы, но я не придаю этому большого значения. Если не будет почетного караула, я не стану возражать. Возьмите к примеру (бывшего канцлера казначейства, члена лейбористской партии Британии) Роя Дженкинса. Президент Франции знал, что тот любит почетные караулы. Когда Дженкинс в качестве председателя Европейской Комиссии делал что-то на благо Франции, они выставляли почетный караул. Если он делал что-то, что шло вразрез с их интересами, караула не было. Никто не ждет его, специальный помощник провожает его на встречу с президентом Миттераном или Жискаром д'Эстеном... Думаю, это проявление слабости. Вся эта учтивость меня не интересует. Помню, я ездил в Пакистан на встречу с (бывшим президентом) Мухаммедом Зия-уль-Хаком (Muhammad Zia ul-Haq), и из Дели до Исламабада мы летели на самолете «Индиан Эйрлайнз» (Indian Airlines). Когда самолет пересек границу, за нами в хвосте пристроились шесть истребителей F16. Я думал, что на нас началась атака! Как выяснилось, это был почетный караул в мою честь. Несмотря ни на что, мне это понравилось. Я поблагодарил его за это.

По сути, это ничего не меняет. Мировые лидеры встречаются со мной, потому что я даю им пищу для размышления. Они получают от меня нужную им информацию и извлекают из этого какую-то выгоду. Вот и вся история. Они встречаются со мной не ради развлечения. У них есть более важные занятия.

- Бывают ли у вас разногласия? Как вы с премьер-министром выходите из положения, когда у вас случаются разногласия по какому-то вопросу?

- Нет, если мы не сходимся во мнениях, он сам принима-ет решение, потому что ответственность лежит на нем. Когда я был действующим премьер-министром, я сказал всем министрам Кабинета, что буду руководствоваться своим соб-ственным мнением о возможной реакции населения, потому что я