Зависимость Сингапура от Малайзии в отношении водных ресурсов десятилетиями была осязаемом символом уязвимости острова. Создание проекта рециркуляции воды «НЬЮУотер» стало поворотным моментом, который Ли с удовлетворением отмечал в наших беседах. В своих интервью для прессы инженер Гарри Си, занимавшийся проектом «НЬЮУотер», так выразил его значение: «Мы знали, что с его помощью станем свободными».

Эта свобода была подкреплена крупными инвестициями в оборону и безопасность, как подчеркнул Ли. И все же, периодически возникали симптомы уязвимости Сингапура. Потребность в песке для строительства и для реализации программы мелиорации земель стали еще одной ахиллесовой пятой, которую могли использовать соседи. Крошечные размеры страны также ограничивали воздушное пространство, а соседи не хотели разрешать воздушным силам Сингапура использовать некоторые воздушные зоны.

Как говорил Ли, Сингапур - не Новая Зеландия. Он вспоминал, как Новая Зеландия сократила свои воздушные силы до 50-ти с небольшим самолетов, использовавшихся, в основном, для патрулирования морского пространства и транспортировки вследствие сокращения расходов и стратегических преобразований. Теперь у нее нет вооруженных воздушных сил. Тогда как ВВС Республики Сингапур насчитывают более 400 самолетов для защиты 710 кв. км территории. Новозеландские политики объяснили ему, что тот, кто имеет притязания в отношении их страны, должен будет пересечь море, а значит, сначала бросить вызов Австралии. «Они самоустранились», - так прокомментировал Ли позицию Новой Зеландии использовать географическую изоляцию как оборонительное преимуществ.

Географическое положение Сингапура не дает такой возможности. Стратегическое местоположение помогло ему стать одним из самых оживленных в мире портов и превратило в коммерческий узел региона, но обернулось также и тяжелым бременем. «Мы живем в Сингапуре - в очень беспокойном регионе, - напоминает Ли. - В случае, если наше правительство и население не будет отличать себя от соседей, Сингапур перестанет существовать». Он вспоминает свои слова, сказанные в 1988 году австралийцам после визита в Новую Зеландию: «Я мог бы вернуться сюда через 100 лет и уверен, что по-прежнему увижу эту страну, зеленую траву, овец и коров, пшеницу и фруктовые деревья... Когда я думаю о Сингапуре через 100 лет, я не уверен, что он будет существовать».

Когда один из нас пожаловался, что такой взгляд кажется довольно мрачным, Ли помолчал, осознавая, что он должен дать и надежду. «Да, мы живем в центре неспокойного региона, но это также и центр самого быстроразвивающегося в мире региона, наряду с Индией и Китаем, и если мы не будет развиваться, то мы - глупцы», - сказал он с уверенностью.

Многонациональный состав Сингапура - еще один повод для беспокойства. Китайцы составляют 74% его населения, малайцы -13%, остальные - индийцы и представители других национальностей, в связи с чем поддержание общественной гармонии всегда было заботой правительства. В последние годы задача усложнилась прибытием новых волн иммигрантов из Китая, Индии и других стран. Когда в 2001 году была раскрыта деятельность исламской террористической группировки, это стало еще одним напоминанием о необходимости поддерживать и сохранять межэтнический мир. В целом по вопросу отношения сингапурцев к межрасовой интеграции во взглядах Ли меньше оптимизма, чем в последних исследованиях на эту тему. В одном из интервью он вспомнил, как участвовал во встрече с избирателями, на которой прошли выступления различных национальных коллективов. Ему показалось, что это надуманное мероприятие, цель которого -  скорее показать идеальную, а не реальную ситуацию. Он сказал, что это был «идеал, которого мы, возможно, никогда не достигнем, но имея целью такой идеал, мы будем к нему стремиться». Ли скептически отнесся к опросам, показавшим, что сингапурцы не против видеть премьер-министром некитайца. «Полная чушь», - выразился он в отношении опроса по проблемам рас и религий, проведенного институтом международных исследований им. С. Раджаратнама в 2007 году, согласно которому очень много опрошенных китайцев заявили, что могли бы принять индийца или малайца в качестве премьер-министра. «Неужели вы верите этим опросам? Они подтверждают лишь то, что является политически корректным».

Все вместе - размеры, географическое положение и многонациональный, многоконфессиональный состав Сингапура требуют особого подхода к управлению страной. «Меня беспокоит, что сингапурцы воспринимают Сингапур как нормальную страну, сравнимую с Данией, Новой Зеландией или даже Лихтенштейном и Люксембургом», - неоднократно повторял он. - Сингапур не может себе позволить такой роскоши, как самоуспокоенность или масштабные эксперименты. Если мы будем пренебрежительно относиться к этим обстоятельствам, все усилия будут напрасны>.

Дания или Швеция могут обойтись и посредственным правительством, но для Сингапура это означает постепенный упадок. Важный момент для Ли - наличие исключительного таланта у лица, наделенного властью. Если ключевые институты власти и правительство не будут возглавляться цельными и способными натурами, то все - впустую. «Если наверху находятся более слабые люди, то вся система медленно рушится. Это неизбежно».

Возможно, такая озабоченность уязвимостью страны была просто способом оправдать монополию Партии народного действия (ПНД) на власть и отсутствие политической конкуренции? Ли с негодованием отверг такое предположение. Если бы другие могли предложить, лучшую альтернативу ПНД, то они легко могли бы получить власть.

Ли не проявляет интереса к будущему ПНД. Его интересует будущее страны и ее консолидация любым способом. «Меня не интересует, будет ли это ПНД или любое другое правительство. Это пройденный для меня этап, - заявляет он. - Если появится серьезный человек и сформирует подобную нам альтернативную партию, я буду «за». Это будет подходящая альтернатива».

В течение многих лет безопасность Сингапура была предметом научных исследований. Динамика отношений Сингапура и Малайзии - это больше, чем вопрос соседских отношений; она влияла на внутреннюю политику обеих стран, потому что каждая из этих стран при своем самоопределении ощущала присутствие другой. Сингапур добился независимости после того, как 9 августа 1965 года закончился болезненный, длившийся 23 месяца, период его нахождения в составе Малайзии. Этот период был полон расовой напряженности. Сингапурский политолог Билвер Сингх сравнил отношения между Сингапуром и Малайзией с «синдромом Холокоста» или ситуацией «врагу ворот». Британский ученый Майкл Лейфер заметил, что эмоциональный багаж поколения руководителей-основателей единого государства обеих стран стал, возможно, «политической мифологией» и что «уход тех, кто был наиболее тесно связан с событиями 1965 года и их последствиями, может помочь снизить эмоциональный компонент в двусторонних отношениях».

Предположение, что проблема уязвимости страны является преувеличенной, явно рассердило Ли. «Потраченные два года жизни каждого молодого человека, от 5 до 6 процентов ВВП и бережливость правительства, которое создает резервы? И все это мы делаем из-за галлюцинаций? - воскликнул он, говоря о жестких действиях правительства в отношении службы в армии, расходов на оборону и финансовой политики. - Так что, когда вы говорите, что мы неуязвимы, я могу только сказать: «О, господи!».

Озабоченность Ли уязвимостью Сингапура в этих интервью объясняется, как минимум, тем, что он чувствовал, что все еще обязан ждать сингапурцев, особенно молодых, в этой непреложной истине. Многое можно предусмотреть и наделить силой закона, но которые инстинкты трудно передать другому поколению с совершенно другим жизненным опытом. Время уходило. В 86 лет он ясно осознавал, что смертен. Его ближайшие коллеги и доверенные лица из поколения старой гвардии уже умерли, а он еще оставался в добром здравии и обладал всеми возможностями. К 2010 году его ближний круг давно уже исчез. Он был