-Одиннадцать! – воскликнули шпоры, - да это даже не пятьдесят!

-Это далеко не пятьдесят, - встряла в обсуждение ширма. – Это даже не двадцать. Она еще может стать революционеркой! Молодые только этого и хотят.

Если бы она была революционерка, то по-моему у нее был бы тогда наган…

Однако золотисто оранжевое мерцание абажура осталось без внимания.

-Дя я вовсе не собиралась вас притеснять, - возразила Сентябрь. – Я уплыву, не сомневайтесь. Только ответьте мне на один вопрос. У вас поесть не найдется чего-нибудь. Морская жизнь это ведь не сахар.

-Нет! – грубо выпалил Ганибал. – Убирайся отсюда! Маленькая бестолочь!

Девочке не требовалось повторного замечания. Она всегда могла догадаться, когда ее присутствие не желательно, и обычно чьего-нибудь громогласного крика хватало, чтобы Сентябрь немедленно покидала собравшихся. Однако произошедшее на острове ее больно уязвило. Таким образом с ней в Королевстве Фей обращались впервые. Она сгорала от стыда, глядя в глаза брошенным предметам обихода. Здесь, на окраине Королевства, на необжитых островах Маркизе, видимо, еще не предоставлялся шанс принудить обитателей к обходительности и гостеприимству. По крайней мере Цукумогами ее не обманывали и не плели интриг. Сентябрь развернулась и поплелась к берегу. О, бедная девочка, что же ты наделала! Зачем ты повернулась к ним спиной? Или это на самом деле был виноват ветер, колыхнувший траву и прижавший ее к земле, - так что вдруг сверкнула в лучах солнца черная кожа девочкиных туфелек.

Кто-то в толпе хлама затрезвонил наподобие набатных колокольчиков, и тотчас же Ганнибал наскочил на девочку, толкнув ее, подобно быку. Сентябрь повалилась вперед, и лапти, напрыгнув сверху, пригвоздили ее к земле.

-Туфельки! – скрипучим, каркающим голосом кричал он, стоя на спине девочки. – Черные туфельки!

-А ну слезь с меня! – воскликнула Сентябрь, пытаясь сбросить пару лаптей на землю и схватить их в руки.

-Я же говорил! Говорил! Подозревать надо даже тех, кому девяносто девять! «Одиннадцать», ты бы еще сказала «слабенькая и вредная»!

-Я не вредная! Я пытаюсь спасти своих друзей!

-Мне плевать! Плевать, слышишь! Мечи, схватите ее! Особо не осторожничайте! Мы ее в колодец бросим!

Холодные, отточенные ладони схватили ее за руки. Чайники подскочили к ее ногам и горячим паром обжигали ее щиколотки, делая безрезультатными попытки подняться. По рукам из царапин и порезов потекла кровь. Мечи тащили девочку по траве под радостное пение и улюлюкание Ганибала и его соратников.

-Она несказанно наградит нас, правду говорю! Подарит нам чайники из молодого поколения, и нам не нужно будет больше тревожить старика Милдреда!

-Она? – крикнула Сентябрь. – Маркиза что ли? Она приказала вам?

-Ты еще мала для того, чтобы раскрывать тебе государственные тайны!

Громыхание, топот и песни внезапно смолкли, когда процессия подобралась к черной дыре, зиявшей в земле. Стенки колодца были выложены камнем до самого дна; Сентябрь, хоть и не видела его, но приглушенный плеск моря, доносившийся из глубины, различала явно.

-Не надо! – завизжала она, попытавшись вырваться. Однако хватка Мечей была крепка, лезвия вошли глубже в руку, застив глаза болью, и пустив больше струек крови к и без того перепачканным запястьям.

Недалеко от нее, прямо над ужасающей чернотой, опять появился оранжевый абажур. Письмена, проявлявшиеся на его обивке, были так же милы и изысканы:

Маркиза сказала не проморгать девочку

в черных туфельках. Мне жаль.

-И всё?

И убить её.

Мечи столкнули девочку в зияющую пустоту.

Долго Сентябрь падала вниз.

Открыв глаза, Сентябрь не сразу догадалась, что не спит. Темнота была не проницаема, и оттого никакой разницы не было. Постепенно к ней вернулись ощущения ног, рук и тела. Царапины на руках побаливали и чесались,и кровь скорее всего больше не текла. Ноги были окутаны холодом морской воды, покрывавшей дно колодца, хотя то положение, в котором они находились, представлялось как нечто не естественное. При любом исходе падения, ни рукой ни ногой пошевелить Сентябрь не могла. Слезы оставались единственным, что способно было двигаться в этой холодной темноте.

-Я хочу домой, - тихо плача, дрожащим голосом обратилась она в темноту. Впервые за столько времени эти слова были правдой. – Мамочка, - стуча от холода зубами, проскулила она, - тут так страшно. Я скучаю по тебе.

Девочка прижалась щекой к холодной заплесневелой стенке колодца. Ей хотелось представить Субботу и его чувства, ведь он находился практически в таких же условия, - хотелось почувствовать его надежду на то, что она придет за ним и, как уже случалось, разрушит его клетку. Еще ей хотелось почувствовать громадину Дола, с его теплом и грациозными ужимками.

-Помогите! – громко кричала она. – По-мо-ги-те!

Только ничего не происходило. Маленький круг колодца высоко вверху постепенно