другим человеком!

— Да в любое время! — сказала Анджелина. — Правда, я серьёзно.

«И самое ужасное тут то, что она говорит искренне, — думала Барбара. — Чёрт знает что за женщина, кого угодно с ума сведёт. Да, если бы она была какой-нибудь унылой коровой, всё было бы гораздо легче».

Барбара попрощалась со всеми и вышла. Сначала она удивилась тому, что Ажар вышел вместе с ней, но всё поняла, когда он достал сигарету, — он не мог курить в доме теперь, когда вернулась некурящая Анджелина.

— Поздравляю, Барбара.

Она остановилась, обернулась и спросила:

— С чем?

— Ваши зубы. Я заметил, что вы привели их в порядок, и выглядят они просто отлично. Наверное, вам весь день об этом говорят, ну, я и решил присоединиться.

— Ох… Ну да, конечно. Это… это наша начальница распорядилась. То есть не то чтобы приказала, потому что она не может отдавать приказы относительно личных моментов вроде внешности. Скажем так: она очень серьёзно предложила это сделать. А теперь желает, чтобы я занялась волосами. Не знаю, куда мы можем зайти, но в общем я чувствую себя так, словно меня вскорости ожидает липосакция и серьёзная косметическая операция. Когда она покончит со мной, думаю, мне придётся отбиваться от мужиков веником.

— Вы всё шутите, а зря, — покачал головой Ажар. — Наверняка Анджелина и Хадия уже сказали вам…

— Вообще-то нет, — перебила его Барбара. — Но всё равно спасибо за комплимент, Ажар.

Да, в этом была особая ирония, подумала она, потому что комплимент ей достался от человека, которому вовсе незачем было замечать её зубы, и уж тем более ей не хотелось, чтобы именно он заметил их первым. «Ну, это в любом случае ничегошеньки не значит», — сказала она себе.

И, утешая себя такой вот ложью, она отправилась к своему коттеджу, пожелав Таймулле Ажару доброй ночи.

Предупреждён — значит, вооружён.

Два дня после встречи с Хильером и Бернардом Файрклогом Линли потратил на поиски информации об этом человеке, его семье и финансовом положении. Он не желал вслепую соваться в это тайное расследование и нашёл достаточно много сведений о Файрклоге, которого, как оказалось, при рождении звали вовсе не Бернардом Файрклогом, а совсем даже Берни Декстером, и произошло это событие в городке под названием Бэрроу-ин-Фёрнес. Берни появился на свет в доме с террасами вдоль обоих этажей, на Блейк-стрит, и этот дом располагался в непосредственной близости от железнодорожных путей.

Его превращение из Берни Декстера в Бернарда Файрклога, барона Айрелетского, представляло собой историю, достойную воскресных журналов; собственно, благодаря таким историям эти журналы и существовали. Когда Берни было пятнадцать лет, он покончил со школой и начал работать на фабрике «Файрклог индастриз», нанявшись на самую простую работу: он упаковывал хромированную фурнитуру для ванных комнат в контейнеры и занимался этим по восемь часов в день. Такая работа, в общем, обещала не много надежд обычному рабочему, только Берни Декстер с Блейк-стрит не был обычным рабочим. «Он всегда был ужасно нахальным» — так охарактеризовала его супруга в интервью, которое дала после посвящения мужа в рыцари, а уж ей ли это было не знать — она ведь была Валери Файрклог, праправнучка основателя фирмы. Она познакомилась с пятнадцатилетним парнишкой, когда ей самой было уже восемнадцать; Берни участвовал а пантомиме на праздничном вечере для служащих компании в честь Рождества. Валери пришла туда по обязанности; Берни же просто веселился. Увидели они друг друга в тот момент, когда хозяева приветствовали гостей: владельцы фирмы выполняли свой долг, а служащие — среди которых был и Берни — шли мимо них вежливой цепочкой, соблюдая все необходимые приличия. Аккуратные причёски, опущенные долу глаза и «О, сэр, благодарю вас» при получении рождественских подарков в лучших диккенсовских традициях. Это устраивало всех, кроме Берни Декстера, который тут же прямо сообщил Валери, дерзко подмигнув, что намерен жениться на ней. «Уж очень вы хороши, просто красотка, — сказал он. — Так что я рассчитываю провести с вами всю жизнь и обеспечить вас всем». Он произнёс это с предельной уверенностью, как будто Валери не была уже всем обеспечена.

Однако Берни был намерен сдержать слово и без малейших сомнений отправился к отцу Валери и заявил:

— Знаете, я мог бы здорово помочь вашей фирме, если вы мне дадите хоть маленький шанс.

И так он и сделал. Не сразу, конечно, а со временем, и за это время сумел произвести впечатление на Валери, постоянно демонстрируя ей свою преданность. А ещё он умудрился сделать молодой женщине ребёнка, когда той уже исполнилось двадцать пять, и следствием этого был побег влюблённой пары. Затем Берни взял фамилию жены, основательно повысил производительность «Файрклог индастриз» и модернизировал выпускаемую ею продукцию, в число которой входили те самые комплекты для туалетных комнат, которые принесли ему фантастическое состояние.

Вот только его сын Николас всегда оставался ложкой дёгтя в безупречной во всём остальном жизни. Линли нашёл целые тома сведений об этом парне. Потому что когда Николасу Файрклогу приходило в голову сотворить что-нибудь дурное, он делал это более чем демонстративно. Напивался на людях, устраивал шумные скандалы, вторгался в чужие дома, хулиганил на футбольных матчах, водил машину в состоянии опьянения, угонял автомобили, участвовал в поджогах — в общем, старался изо всех сил… И даже если бы о наркотиках не говорилось прямо, всё равно нетрудно было бы догадаться о том, что подталкивало Николаса к подобным поступкам. Наследник не скрывался от глаз местной прессы в Камбрии, так что истории о его выходках то и дело появлялись на первых страницах разнообразных газет, тем более что речь-то шла о представителе знатного рода…

Естественным следствием такого образа жизни обычно становилась ранняя смерть, но в случае Николаса Файрклога в дело вмешалась любовь к молодой аргентинке со звучным именем — Алатея Васкес дель Торрес. После прохождения очередной программы реабилитации — на этот раз в Америке, в штате Юта, — Николас отправился в маленький городок под названием Парк-Сити, где прежде были рудники, — видимо, он решил, что это местечко вполне подходит для окончательного выздоровления, что, как обычно, щедро финансировалось его отчаявшимся отцом. Старый шахтёрский городок действительно мог неплохо послужить таким целям, потому что приютился он в Скалистых горах, у хребта Уосач, и сюда каждый год, с ноября по апрель, приезжали со всего света лыжники, и, соответственно, здесь были толпы молодых мужчин и женщин, работавших в качестве обслуживающего персонала.

Алатея Васкес дель Торрес как раз и принадлежала к этой последней группе, и они с Николасом Файрклогом, насколько мог понять Линли, пробираясь сквозь разнообразный словесный мусор, увидели друг друга в одной из многочисленных курортных закусочных. Остальное, как говорилось в большинстве статей, скрывалось во тьме истории. Но последовало стремительное ухаживание, брак, заключённый в мэрии Солт-Лейк-Сити, и очередное падение Николаса в наркотический огонь, что выглядело довольно странным способом отпраздновать начало супружеской жизни, — хотя, подумал Линли, уж что есть, то и есть. К счастью, удивительная физическая сила Николаса Файрклога позволяла ему в очередной раз возродиться из пепла, как фениксу, и в очередной раз постараться избавиться от обуревавшего его демона. Вот только решимость Николаса не повлияла на решение Алатеи Васкес дель Торрес уйти от него меньше чем через два месяца после свадьбы.