Конн Ландри, кто дал тебе право навязывать мне твое извращенное чувство справедливости? И кто говорит, что я должна тебе позволить сделать это?

— Я не подвергал тебя никакому наказанию! — взорвался он. — Я не сделал ничего, разве только затащил тебя в постель, кстати оказался рядом, когда тебя преследовал тот тип в Айкапе, и выручил твою сестру из передряги, в которую она попала из-за Грейнджера, помнишь? Я никогда не причинял тебе боли! Да я никогда и не хотел ранить тебя!

— Ты выследил меня, чтобы «связать концы с концами», — прошипела она. — Ты хотел свести старые счеты. Ты сам в этом признался! Затащить меня в постель было частью твоей извращенной идеи свести счеты. И теперь ты еще имеешь наглость обвинять меня в том, что я тебя предала!

— Ты пыталась отравить Наследника.

Она от возмущения ловила ртом воздух, а потом ее глаза сощурилисъ от ярости.

— Никогда. Я никогда не навредила бы твоему коню. И никакой другой лошади, если уж на то пошло?

— Это был единственный способ добраться до меня после того, как я сказал тебе, что меня не так просто сбить с ног, верно? После того, как ты обнаружила, что у меня были другие причины познакомиться с тобой, а не потому, что я влюбился в тебя с первого взгляда или из-за тому подобного идиотизма, что привело в ярость твое женское эго, не так ли?

— Я была расстроена, что у тебя нет ко мне тех же чувств, какие я испытываю к тебе! Да, я разозлилась! Имею право!

— Это ты хотела кого-то наказать, Хонор. Ты хотела добраться до меня, и ты выбрала Наследника как средство достижения своей цели.

— Это неправда! — воскликнула она удрученно. — Неужели ты и вправду веришь, что я на такое способна? Неужели я заслуживаю так мало доверия, Ландри? Согласна, мы не так уж много провели времени вместе, к тому же должна признать, что ты мне лгал большую часть этого времени. Но все, что я говорила или делала, было правдой. Я серьезно говорю: все. Все!

— Тогда почему ты пыталась скормить эти яблоки Наследнику сегодня утром? — почти за- кричал он.

Хонор замерла, копа услышала мучительную просьбу все объяснить в его словах. Если она чувствовала, что разрывается на части. Конн также был искромсан на клочки.

— Я находилась в этом домике со вчерашнего позднего вечера. Я и близко не подходила к Наследнику.

Холод от песка, казалось, просачивался в нее. Ей было холодно и морально и физически. Единственным теплом в мире теперь было тепло, исходящее от тела Конна.

— Тебя видели в конюшне сегодня утром. Женщина в желтых брючках, со светло-каштановыми волосами. Единственный посетитель в такой ранний час. Это, должно быть, была ты.

— Если ты веришь в это, то почему бы тебе не продолжить действовать и не покончить с тем, что ты собирался сделать со мной? Что ты планируешь со мной сделать, Конн? Задушить меня? Побить? Питать полицию? Решай! Я мерзну тут на песке

— Черт тебя возьми!

На какое-то мгновение она подумала, что он на самом деле собирается задушить ее. Отчаянная ярость в его глазах была ужасающей. Но до того, как инстинктивный вскрик Хонор успел сорваться с ее губ, на ее рот безжалостно обрушились его губы.

В этом поцелуе не было ни страсти, ни ней ярости. В нем не было ничего, кроме голого отчаяния и чувства оскорбленного мужского достоинства. Конн терзал ее рот, подавляя ее протест, пока она не перестала совсем сопротивляться и не стала покорной.

Хоиор подумала, что у нее нет выбора. Отчаяние, которое она почувствовала в нем, сломило ее сопротивление. Какая-то часть се хотела предложить ему утешение и тепло, даже если она шла на риск.

Казалось, прошла вечность, прежде чем некоторая часть эмоций истощилась в этом хищническом нападении. Когда Конн, наконец, поднял голову, Хонор рискнула приподнять ресницы, чтобы посмотреть ему в глаза. Казалась, губы ее превратились в сплошной синяк, а тело словно попало под гранитный валун, но она понимала, что Конн не собирается душить ее. Это понимание шло из глубины ее сердца, и она не могла еще сказать, почему была в этом так уверена. Но облегчение, которое она почувствовала, oтразилось в ее глазах.

— Пусть у тебя не создается впечатления, что все закончилось. Хонор, — тихо прорычал Кони. — Это еще и не начиналось.

Он вскочил на ноги и протянул руку, чтобы рывком помочь ей встать рядом с ним.

Не говоря ни слова, он пошел назад к домику, крепко обнимая ее за талию. Хонор неуверенными шагами шла рядом, смущенная и все еще испуганная. Она откинула свои перепачканные песком волосы с лица, когда их стал раздувать ветер.

— Что теперь, Коин? Как ты собираешься осуществить свою месть? — бросила она ему вызов.

— Я еще не решил. — Он бросил на нее холодный косой взгляд. — Поверь мне, когда решу, ты об этом узнаешь первой.

— Ты думаешь, что я настолько глупа, что буду торчать рядом и ждать, когда твой причудливый мозг надумает что-то подходящее?

— Правильно, ты будешь торчать рядом. Ты никуда не уедешь, Хонор. Не уедешь, пока я не исполню задуманное. Я собираюсь выбросить тебя из своей жизни, а потом я уеду как можно дальше от тебя.

Она услышала в его словах жестокую перспективу для себя и задрожала. Внутренний холод распространился по всему ее телу.

— У тебя нет шансов, Конн. Я не мазохистка.

— У тебя нет выбора. Ты должна мне, леди. Больше, чем можешь заплатить. Однако я собираюсь получить долг. Клянусь. Я не дам тебе резать меня на части, а потом сбежать!

Конн рывком распахнул дверь незапертого пляжного домика и втащил Хонор в дом. Затем он ногой захлопнул дверь и отпустил свою жертву. Он окинул ее взглядом своих серых глаз:

— Пойди прими душ и переоденься. Ты вся в грязи.

Хонор не возражала. Она скрылась в единственной спальне и заперлась изнутри. Оказавшись по другую сторону двери, она сделала несколько глубоких вдохов, отчаянно стараясь успокоиться. Столько эмоций кипело внутри — гнев, шок, боль и чувство потери.

Дрожащими руками она начала раздеваться. Конн был прав. Ей нужен горячий душ и сухая одежда. Никогда в жизни ей не было так холодно.

Когда через некоторое время она вышла из душа, натянула чистые джинсы и свободный вязаный свитер, Хонор почувствовала себя гораздо спокойнее. Она стояла перед зеркалом, суша феном волосы, и удивлялась, почему она не в синяках. Только ее глаза отражали боль, которую она пережила. Но, вглядевшись в свое отражение пристальнее, Хонор увидела, что она снова владеет собой.

Мужчина, в которого она имела глупость влюбиться, был опасен, но он взял себя в руки. Она закончила расчесывать волосы щеткой, заколов легкие завитки у шеи.

Затем она вышла из спальни с решимостью сохранять самообладание с мужчиной, который ее ждет.

Конн в кухне наливал воду в кофейник. На мгновение Хонор остановилась в дверном проеме, наблюдая за ним в напряженном молчании.

Он не поднял глаз, но она понимала, что он знает о ее присутствии. Выражение его лица было таким же угрюмым, как всегда, и в нем было напряжение, которое чувствовалось лаже на расстоянии.

— Пожалуйста, не стесняйся, будь как дома, — съязвила Хонор.

Он проигнорировал ее легкий сарказм, сосредоточившись на приготовлении кофе, словно этот процесс поглощал все его внимание.

— Садись, Хонор. Нам нужно поговорить.

— О чем? Очевидно, ты уже принял решение, и я не помню, чтобы ты задавал мне какие-нибудь вопросы.

Она устало опустилась на один из белых плетеных стульев за столом.