В конце концов, его решительное настроение разбудило ее все еще дремлющие мыслительные способности.
— Что случилось, Конн? С Хонор все в порядке?
— Мне нужно ее найти.
— Зачем? — В ее голосе вдруг послышалось настороженное беспокойство.
Конн отметил перемены в ее тоне и заставил себя сдерживать свою ярость. Если он слишком перепугает Адену, будет нелегко получить у нее нужную информацию.
— Мы поссорились вчера вечером. Очевидно, она уехала из города, Я пытаюсь найти ее.
— А-а-а, — протянула Адена, и ее лицо прояснилось. — Вы хотите к ней подлизаться, верно?
Конн уставился на нее:
— Я, по правде говоря, так не думал.
— Ну, не беспокойтесь. Хонор — всепрощающая, терпимая натура. Знает бог, она многое от меня вытерпела за последние годы. Давайте посмотрим, не оставила ли она для меня сообщение на автоответчике. Она обычно предупреждает меня, когда уезжает из города.
Подавив зевок, Адена прошлепала в кухню и включила телефонный автоответчик.
Конн прослушал два сообщения от молодых людей, умоляющих Адену пойти с ними на один и тот же панк-рок-концерт, и одно от девушки, которая хотела знать, не пожелает ли Адена сходить с ней на показ новинок моды, прежде чем послышался взволнованный голос Хонор.
Конн неосознанно так сильно сжал руку в кулак, что побелели костяшки пальцев.
«Адена? Это Хонор. Я собираюсь уехать из города на пару дней. Извлеку пользу из отцовского домика, пока не начался сезон. Я тебе позвоню, когда решу вернуться. Пожалуйста, не говори…»
Последовала пауза, и голос Хонор продолжал: «Я буду благодарна, если ты никому не скажешь, где я. Мне нужно некоторое время побыть одной».
— Угу. — Адена криво ухмыльнулась, выключая автоответчик. — Кажется, мне нужно было прослушать это сообщение, прежде чем давать вам слушать, а? И опять я уверена, что Хонор готова выслушать ваши униженные и смиренные извинения. Вы поедете в пляжный домик?
— Мне нужны координаты.
— Конечно.
Адена быстро протараторила их, а потом пронзила своего гостя острым взглядом:
— А по какому поводу вы с Хонор поссорились?
Это личное, — холодно бросил Конн, направляясь к двери.
— О! Ну, как я сказала, уверена, что Хонор примет вас назад, — радостно заверила его Адена. — Никогда не видела ее такой с мужчиной. Конечно, я никогда не видела ее с таким мужчиной, как вы. Вы отличаетесь от тех, с которыми она обычно общается.
Конн остановился на полпути к двери.
— Потому что не ношу дизайнерские мокасины и галстуки цвета лаванды?
— Не знаю почему, — сухо сказала Адена, — но полагаю, дело тут не только в этом. До свидания, Конн. Не забудьте попрактиковаться в технике подлизывания, пока будете ехать. Думаю, вам над этим еще придется работать и работать.
Конн вышел, чтобы не поддаться порыву и не объяснить Адене, что на самом деле подлизываться к ней — вовсе не то, что он планировал сделать, когда, в конце концов, найдет Хонор.
Он еще раз заехал к себе в отель, чтобы взять принадлежности для бритья и пару вещей, а затем снова залез в свой «порше».
Через час езды по шоссе он все еще не мог обнаружить никакой перемены в своем расположении духа. Может быть, ему нужно что-то съесть? Принять столько аспирина на голодный желудок, видимо, было не слишком светлой идеей. С другой стороны, мысль о еде также нисколько не успокоила бурление его чувств. Стоило ему лишь бросить взгляд на сверток в мешковине на полу автомобиля, как вскипала боль, а с ней и сопровождающая ее ярость.
«От предательства не должно быть так больно, — решил он. — Это, в конце концов, просто оборотная сторона жизни. Почему же предательство женщины может освежевать мужчину до костей?»
Образное выражение было выбрано точно. Он чувствовал себя так, словно истекал кровью.
Приехав вчера вечером в пляжный домик, Хонор испытала предчувствие беды и невыносимое давнее чувство обиды, которое всегда переживала, открывая дверь домика, обращенного на береговую линию. Со временем эти чувства притупились. Они не были столь сильными, как когда-то, но оставались достаточно убедительными все эти годы, чтобы свести ее визиты сюда к минимуму.
Субботним утром она встала после бессонной ночи и приготовила завтрак из сухих пшеничных хлопьев. Вяло жуя хлопья, она рассматривала стены, рассеянно отмечая фотографии Стиляги в рамочках, сделанные, когда он побеждал в различных забегах. Хонор редко так пристально изучала фотографии. Ей было больно видеть лицо отца, улыбающегося всему миру так, словно будущее казалось ему прекрасным.
По комнате были разбросаны и другие напоминания об увлечении ее отца скачками. Уздечка висела на стене рядом с небольшим беговым седлом, которое осталось после продажи Стиляги. В углу стоял старинный деревянный, обитый железом сундук, содержащий разнообразные памятные вещицы со скачек. Он был накрыт одной из попон Стиляги. В спальне были заперты в ящике выпуски «Дейли рейсинг форм» пятнадцатилетней давности с хвалебными статьями о многообещающем жеребенке. Кроме этого, там было также несколько копий родословной коня и другие бумаги, которые когда-то имели значение для ее отца. Их Хонор тоже хранила под замком.
Хонор подумала, что она, возможно, совершила ошибку, приехав сюда после всего случившегося. Домик нагонял на нее уныние. Но она убегала, как убегает раненое животное, и именно сюда она бежала инстинктивно. Либо сюда, либо в какой-нибудь безымянный отель.
Почему-то такая альтернатива казалась еще более тягостной. Может, утренняя прогулка по пляжу поднимет ей настроение.
Хонор переоделась в джинсы, обула теннисные туфли и натянула тяжелый велюровый свитер персикового цвета, достав его из чемодана.
Становилось прохладно. К вечеру прибрежный туман, несомненно, будет клубиться и покроет этот отрезок пляжа. Многообещающее тепло в Пасадене не простирается в наши дни так далеко на север.
Пустой песчаный пляж против ожиданий оказался не столь живительным для нее. Он тянулся на протяжении пары сотен ярдов и заканчивался скалистым выступом. У подножия скал вода угрожающе пенилась, несомая течением, отчего купаться там было небезопасно. Свежий ветер с моря бодрил, но не облегчал боль Хонор. Она поймала себя на том, что снова и снова вспоминает последовательность событий в ее отношениях с Конном Ландри, в поисках момента, в который она могла бы понять, что он задумал с ней сделать. Она ужаснулась, когда поняла, что была так невероятно уязвима.
Ей никак не удавалось справиться с бурным наплывом эмоций, которые так потрясли ее. Она влюбилась в этого человека. Влюбилась! Вспоминая изначальное и совершенно обоснованное недоверие к Конну, Хонор удивлялась, как она могла совершить такую глупость!
Отказавшись от дальнейшей прогулки приблизительно через сорок минут или около того, Хонор с неохотой повернула назад к домику. Становилось действительно холодно, и туман наползет раньше, чем она ожидала. Он уже ощущался в воздухе.
Домик ее отца стоял отдельно и одиноко на обрыве, возвышающемся над пляжем. Поблизости располагались два таких же пляжных домика, но они оба были пусты в это время года. Эта местность так и осталась незастроенной, потому что оно находилось далековато от Санта-Барбары, чтобы стать шикарным. «Настанет день, — говорила себе Хонор, — когда строительство захватит и этот участок побережья, и тогда мое наследство озолотит меня». Она утешалась этим рационалистическим объяснением, когда логика и здравый смысл диктовали ей продать домик.
На самом деле она в глубине души никогда не хотела его продавать. Хотя это место и наводило на нее уныние и вызывало странное беспокойство, она не могла заставить себя избавиться от него. Как будто слишком много вопросов о прошлом оставалось без ответа, вопросов, ответы на которые должны были быть получены еще пятнадцать лет назад. Хонор не могла получить ответы на эти вопросы или избавиться от
