(Делает неопределенный жест.)
Мы там… в туманной дымке… за Ла-Маншем. Продолжим жизнь. Иль новую начнем!.. Г-н Ламадон
(поддерживая Графиню, драматически)
Какое униженье и обида!.. Разор и беззаконие кругом!.. Король напуган. Армия разбита. Вся Франция под прусским сапогом… Г-н Луазо
Да, армии конец. А ополченье… Там каждый третий — если не второй — Нуждается в усиленном леченье: Гастрит, желтуха, оспа, геморрой!.. Г-н Ламадон
(раздраженно)
Сильны вояки, черт бы не видал их!.. А кто они, откуда?.. Г-н Луазо
(хихикает)
О-ля-ля! Чиновники, рантье из захудалых, Аптекари, врачи, учителя… Мадам Луазо
Когда они шагают на ученья, Я у окна стою и слезы лью. Смотреть ученья их — и то мученье, А каково же видеть их в бою?!. Внезапно в разговор вмешивается Пышка, до этой поры не произнесшая ни звука.
Пышка
(взволнованно)
Боюсь, мои слова высокопарны, Но это же природе вопреки — Чтоб шли на фронт не молодые парни, А слабые больные старики!.. Уж кто оборонять и должен стойко Отечество — так это молодежь! Г-н Ламадон
(машет рукой)
От нашей молодежи мало толку, Один патриотический галдеж!.. Пышка
(растерянно)
Но почему же — мне одно не ясно! — Лишь только в тех и жив патриотизм, Кого терзают язва или астма… Или подагра… или ревматизм?.. Мадам Ламадон
(издевательски)
А где буржуазия — соль Европы?!. Куда девались наши буржуа?!. Корнюде
(ровно)
Да у своих каминов греют жопы,
