У Лени, говорят, сотрясение мозга. Он в больнице. Взяли пункцию из спинного мозга. Господи! Спаси и сохрани его, Господи!!!

6 декабря был отменен «Товарищ, верь!». Я подвернула ногу, которая враз распухла. Ездила в «Склиф». Хочется репетировать…

Наконец-то поставили телефон. За целый день измучили его, беднягу, звонками. Накатило весеннее.

«10 дней…». Л. Грабе забирают в армию. Из жизни ушла М. Возиян. [44]

Лёне вернули паспорт. Армия — слава тебе, Господи! — позади, но состояние ужасное: тошнит от всего, ест плохо.

Весь вечер рядом — теплый, нежный, трогательный и близкий. Мой бесконечно родной! Мы счастливы!

Новый год. Год любви, Афродиты, семейного благополучия, красной розы, тигра и т. д.

— Хороший год. Здравствуй!

Прошедший год у меня — год любви, в семье — помойка. 1974 год. Чем-то ты обернешься для меня?

В час ночи, чтоб никто не догадался — кто, — шепотом многих из театра поздравила с Новым годом и пожелала счастья.

Дни никакие. Дни ожидания. Днем втроем: я, Лёня, Марья. Разговор нашелся, неловкость ушла. Над головой грело солнце, и была теплая радость.

Перед спектаклем «10 дней…» пришел после болезни шеф. Цвета желто-зеленого, но элегантен и красив. Похудел.

Опять «…Зори…», и опять скверно с голосом.

Весь вечер — звонки. Знаю, что Лёня. Поднимаю трубку — молчание. Грусть. Музыка. Сентиментальный Париж. Под его крышами любовь, а в любви — грусть.

Должна прийти Т. Горбунова.

Бесконечные звонки, и опять молчание.

«Послушайте». Тревожно за Марью: нехорошо плакала: «Я сломалась». Плакала мрачно, безысходно. Хочется дать немного тепла, но у кого сейчас есть время на человека? Бегаем, суетимся — зачем, куда? От суеты болит голова и ломит кости, и нет покоя. Сами с собой живем в несогласии.

У Лёни появилась «коробка», о чем мне сообщил на бегу и на бегу поцеловал: «Люблю, люблю, люблю».

Я вслед: «Я тоже, я тоже, я тоже».

У Полицеймако.

Л.: — Как живешь?

Я: — Плохо. А ты?

Л.: — Могу только лежать и читать.

Тоска… тоска. Жить невозможно — без.

Хмель[45] подарил свои ноты к песням.

Лёня лечится.

Колокольников обещал помочь с заграницей. Париж-Париж

2 часа — телефонный звонок.

27 телефонных звонков за день.

Как оказалось, мы искали друг друга. Какое счастье, что была минута, и мы могли обняться и стоять, как раньше. Он глядел мне в глаза, потом нежно прижал к себе:

— Не предавай меня, Нинча, ты плохо понимаешь мою жизнь. У меня никого не было и нет роднее тебя. Я люблю тебя. Ради тебя живу и работаю.

— Знаю.

— Я тебе говорил: у меня появилась «коробка». Родная, позаботься о времени.

А меня душили слезы, которых было так много, что они никак не могли вылиться наружу.

Пошлое времяпровождение в «Угольке»[46] (с обеда до ужина). Вечером сказано себе — «хватит».

Телефонный звонок в 8 часов 30 минут. Телефон не сработал — Лёня.

Музей. Импрессионисты. Праздник души. На спектакле — большой пир по поводу дня рождения Сеньки (Сына Семенова[47]). Продолжили в их квартире. (День рождения 12 января.)

Придет Лёнечка.

Утром помирились с З.

Лёня специально пришел ко мне на 20 минут — счастливый.

Л.: — Ты, наверное, нет?

— Да-а-а.

— А я — очень! Очень! Очень!

Допустилась небольшая шалость.

По дороге домой из трамвая увидела Лёню, выгуливающего свою любимую собачку — Муську.

Прекрасный вечер с Денькой. Букваринск. Читает слова из четырех букв. Дирижировали 40-ю симфонию Моцарта, «Реквием», узнали букву «Р». Читали Чуковского, рисовали картинки к словам. Нам было весело.

Звонили Валерию.