Александр выходит.
Врач. Следующий.
Тут же, почти столкнувшись с выходящим Александром, входит преобразившийся Иванов с треугольником в руках. Он горд и одновременно подобострастен.
Врач. Здравствуйте, Иванов. Ну что, помогли таблеточки?
Иванов (ударяет в треугольник). У меня нет оркестра.
Тишина. Иванов, подняв палец, сигнализирует об этой тишине. Снова ударяет в треугольник.
Врач (внезапно). Какой сегодня день недели?
Иванов. У меня никогда не было оркестра.
Тишина. Врач, однако, чем-то озабочен и упускает всю значительность происходящего.
Врач. Так какой сегодня день? Вторник?
Иванов ударяет в треугольник.
Иванов. Мне не нужен оркестр.
Тишина.
Врач (в ужасе). Который час? Я же опоздаю! Оркестр ждать не будет!
Врач хватает футляр со скрипкой и направляется к выходу. Иванов ударяет в треугольник.
Иванов. Нет никакого оркестра!
Врач (выходя). Ну, разумеется, есть. Чертов оркестр!
Оркестр подает голос. Один аккорд.
Иванов слышит его и сникает. Еще аккорды. Врач уже ушел.
Иванов (потрясенно). У меня есть оркестр.
Музыка.
У меня всегда был оркестр.
Музыка.
Я всегда знал, что у меня есть оркестр.
Музыка. Александр сидит на своей койке в камере. Иванов садится на стул Врача в кабинете. Врач садится в оркестр, в группу скрипачей. Саша направляется к Иванову, Музыка играет долго, потом смолкает.
Иванов. Войдите.
Саша. Александр Иванов.
Иванов. Совершенно верно. А ты кто?
Саша. Александр Иванов.
Иванов. Мальчишка — идиот.
Саша. Мне велели прийти. Это насчет моего папы? Иванов. Как его зовут?
Саша. Александр Иванов.
Иванов. Это не больница, а сумасшедший дом.
Саша. Я знаю. Вы доктор?
Иванов. Иванов?! Ну конечно! Тяжелый случай.
Саша. Что с ним, доктор?
Иванов. Медведь на ухо наступил. У тебя-то как с музыкой?
Саша. Никак.
Иванов. На чем играешь?
Саша. На треугольнике. Так меня из-за этого вызвали?
Иванов. Из-за чего же еще?
Саша. Из-за барабана?
Иванов. Ты о чем?
Саша. Не оставляйте меня тут. Я вернусь в оркестр.
Иванов. Можешь играть в моем.
Саша. Но я ничего не умею играть, чесслово.
Иванов. Ну, в треугольник-то бить — невелика музыка. Все мы конгруэнтны треугольнику. Это первая аксиома Эвклида, великого древнегреческого музыканта.
Саша. Да. Ясно.
Иванов. Вторая аксиома звучит так: на треугольнике легче играть больному человеку, чем здоровому верблюду. Из этого следует третья аксиома: верблюд умеет играть на треугольнике. И, наконец, главный вывод Эвклида: на треугольнике сыграет кто угодно, даже очень-очень больной.
Саша. Понятно, все понятно… (Плачет.) Пожалуйста, посадите меня вместе с папой.
Иванов (безумствует). Пять постулатов Эвклида! Треугольник плюс бас — уже ансамбль, дуэт. Два треугольника вместе с этим басом составляют трио.
Саша. Вы доктор?
Иванов. Самое длинное расстояние между двумя точками — это тромбон.
Саша. Вы не доктор.
Иванов. Струна имеет длину, но не имеет точки.
Саша (кричит). Папа!
Иванов. Как формулируется золотое правило?
Саша. Папа!
Иванов (кричит). Линия — это черта, и ее надо подвести. Подо всем.
Саша выскакивает из-под прожектора, который освещает Иванова, и убегает на возвышение, где сидит оркестр. Следующие четыре реплики Саша поет, останавливаясь возле разных оркестрантов. Вся эта сцена идет под музыку.)
Саша (поет). Папа, куда они тебя засадили?
Стишки Александр произносит быстро и ритмично.
Александр.
Милый Саша, не грусти. Выбор прост: себя спасти Или дать тебе расти, Чтобы веру обрести В то, что честь всегда в чести. Ты за все меня прости. Саша (поет). Папа, — папа! Не упрямься. И все будет хорошо.
Александр.
Все их якобы «права» — Знать, что правда — трын-трава, 
