Керкхилл спросил:
— Тот ключ, который я нашел на столе Джардина, все еще у вас?
— Конечно, — ответила Фиона, поглаживая висевшие у нее на поясе цепочки с ключами.
— Вы, случайно, не спрашивали у Хода, от какого замка мог быть этот ключ?
— Нет, с чего бы? Вы сказали, что нашли этот ключ, и я подумала, что вы…
— Я его спрашивал, — сказал Керкхилл. — И Ход ответил, что нашел его только что. Кстати, когда я просматривал бумаги, он скрыл, что разбирается в них. Однако он нашел список тех, кто живет и работает на этих землях, и список затрат, произведенных в Спедлинсе за последние несколько месяцев. Не знаю, умеет ли он читать, но то, что это списки и счета, знал отлично. Ход также заявил, что узнает почерк Уилла. Значит, их писал Уилл.
— А если он и тут лжет?
Керкхилл улыбнулся:
— Какой ему прок лгать? Кроме того, старый Джардин сразу заявил, что сам всегда вел дела, но я сомневаюсь, что перед смертью ему хватало сил вести счета или управляться с чернилами и пером, лежа в постели. Он уже тогда был слишком слаб.
— Ни разу не видела, чтобы у него были чернила и перья, — задумчиво сообщила Фиона. — Но мне частенько доставалось от Уилла за то, что я веду записи кое-как.
— Я их тоже не обнаружил, — сказал Керкхилл. — Но может быть, мне стоит держать ключ у себя. Мы не знаем — вдруг этот ключ очень важен. Если так, вы, возможно, подвергаете себя опасности.
Кивнув, Фиона сняла с пояса одну из двух связок и стала перебирать висевшие на ней ключи. Нахмурилась и уронила связку на пол. Нужный ключ оказался на второй связке, и она отдала его Керкхиллу.
Она предполагала, что ключ висит рядом с тем, что от буфетной, а он оказался рядом с ключом от кладовой, тоже длинным. Интересно, почему они перепутались в ее памяти? Фиона понимала, что тревожит Керкхилла. Что, если Ход или еще кто-нибудь попытается забрать у нее ключ? Но она не могла взять в толк, зачем он может кому-то понадобиться.
Может быть, ключ отпирает маленькую шкатулку, которую, по словам Хода, он искал? Тогда почему старый Джардин не отдал ему и шкатулку, и ключ?: А если отдал, почему Ход не сказал этого Дикону, когда тот поинтересовался насчет ключа?
Скорее всего, старый Джардин не дарил ему никакой шкатулки. Вероятно, старик держал в шкатулке деньги, а Ход, покидая дом, решил ее забрать. Однако как, гадала Фиона, он мог забыть эту ценную шкатулку, если с самого начала хотел ее забрать? В первую очередь Ход должен был подумать о деньгах — это для него самое, важное, что бы он ни делал. Но что, если шкатулка была не маленькой, а, наоборот, слишком большой и тяжелой? Там могло быть золото, серебро, драгоценные украшения — все, что припрятал старик. Где сейчас эта шкатулка?
У нее разыгралось воображение. Фиона покачала головой. Не лучше ли заняться собственными делами? Четыре дня до четверга, когда им всем предстоит отправиться в Данвити-Холл. Если она хочет выглядеть как леди, следует помочь Флори с шитьем.
Наследство старого Джардина, что бы он ни оставил, отойдет к ее сыну. Она, может быть, и не доверяет до конца Дикону, но о том, что касается прав ребенка, Дикон позаботится. В этом она могла быть уверена.
Поэтому она провела чудесные послеполуденные часы в обществе Флори, а потом отправилась ужинать за высокий стол вместе с Диконом и Тони. Горничная, ради соблюдения приличий, сидела возле нее и молча ела, а мужчины пустились в воспоминания о былых приключениях. Тони сказал что-то забавное, и Фиона весело рассмеялась, поймав себя на мысли, что давно не получала такого удовольствия от беседы.
Керкхилл улыбался, слушая беззаботный смех Фионы, и его терзала мысль, что все это ненадолго. Он уже переговорил с Джошуа и после ужина собирался посвятить в свои планы Тони. Джошуа должен был привести им в помощь четырех надежных людей, по своему усмотрению.
Пожелав Фионе доброй ночи, он подумал, как бы она рассердилась, если бы узнала, что он собирается предпринять, не предупредив ее ни словом! Керкхилла очень настораживал тот факт, что Ход осмелился вернуться в Спедлинс на свой страх и риск. Что-то здесь кроется, что-то важное… Поэтому ему лучше держать свои соображения при себе, пока он не докажет, что они верны.
Он пригласил Тони к себе, поиграть в кости. Пригласил громко, так, чтобы слышали все, кто был поблизости. Но когда они вошли в его спальню и Керкхилл плотно притворил за собой дверь, объяснение было дано незамедлительно:
— Сегодня ночью нам придется поработать, и эта работа будет чертовски неприятной. И все нужно делать тайно, если, конечно, удастся.
— Дикон, что ты задумал?
— Осквернить могилу, — сухо ответил Керкхилл. — Нам понадобятся лопаты и канат.
Они ждали, пока время не перевалит за полночь, а люди Керкхилла несли караул. Потом они в молчании вышли из дому и пешком направились в сторону кладбища. Дорогу освещала только луна, наполовину скрытая за облаками, да звезды.
— Вон там, ребята, — тихо сказал Керкхилл, указывая на могилу Джеба. — Копайте здесь. Земля, должно быть, еще рыхлая.
Он говорил очень тихо, зная, как далеко разносится голос в такую тихую ночь.
Через полчаса, просунув канаты под завернутое в саван тело, они смогли благополучно вытащить его наверх и осторожно положили у края отверстой могилы.
Бледный свет затуманенной луны едва проникал на дно черной ямы.
— Там ничего нет, — сообщил Тони. — Что ты собирался обнаружить?
— Помоги мне спуститься в яму. — Керкхилл вынул кинжал из сапога.
— Черт, ты думаешь, там прячутся привидения?
— Заткнись, Тони. Не время шутить. И смотри в оба. Луна светит слишком ярко. Как бы нас кто не увидел.
С помощью кинжала Керкхилл сделал несколько выемок, чтобы опереться носком сапога, да еще помогли Тони и Джошуа. Теперь он стоял на дне, с одного из торцов могилы. Присев на корточки, он начал осторожно копать землю острием кинжала.
Спеленатое саваном тело Джеба примяло грунт, и все равно было ясно — земля здесь достаточно рыхлая. У него глухо забилось сердце. Керкхилл не был суеверен, однако кладбища и при свете дня производили гнетущее впечатление. А уж тревожить покой мертвых глубокой ночью не стал бы ни один разумный человек.
Кинжал уткнулся во что-то, что явно не было ни землей, ни камнем.
Сунув кинжал в сапог, Керкхилл стал разрывать землю руками. Пальцы нащупали ткань.
Под тонким слоем земли обнаружилось то, что, несомненно, было когда-то ногой, одетой в кожаные мужские штаны. Желудок свело судорогой, но Керкхилл продолжал работать. Откопав кожаный сапог, он вздохнул с облегчением.
— Слава Богу, я не топчу его голову, — пробормотал он. — Джошуа! — позвал он затем, достаточно громко, чтобы его услышали. — Вели ребятам отойти и следить в оба, чтобы кто не сунулся! Мне уже долгие недели мерещатся соглядатаи, а сейчас и подавно — как будто в спину смотрят. Не хочу, чтобы кто-то увидел вот это.
— Значит, ты кое-что нашел, — заметил Тони.
Не отвечая, Керкхилл осторожно двинулся вперед, упираясь внешними сторонами ступней о края могильной ямы, пока не добрался до противоположного торца, и начал осторожно сдвигать землю. Он знал, что там найдет. Да, это было то самое лицо. Но Керкхилл испытал неизъяснимое облегчение, когда понял, что видит его в профиль.
Уилл Джардин обнаружился именно там, где Керкхилл предполагал его найти. Но Уилл вовсе не ухмылялся. Значит, и Фиона не видела его ухмылки.
