руках. Именно это я предлагаю сделать. Мы будем гулять по улицам и, возможно, даже заплутаем. Очень хочется, чтобы наше путешествие стало настоящим, — он широко улыбнулся, — приключением.

Джозайя улыбнулся в ответ.

— В большинстве своем Венеция не изменилась со времен правления дожей и, — Стерлинг озорно подмигнул Оливии, — похождений Казановы.

— Ты говоришь о Джакомо, я полагаю, — сухо произнесла Оливия, — а не о каком-то другом члене его семьи.

Стерлинг испустил вздох, точно заправский драматический актер.

— Разумеется. Джакомо — единственный из семьи Казанова, кто оставил хоть сколько-нибудь значимый след в истории.

— Вернее, в женских судьбах, — вставила Оливия.

— У особ прекрасного пола он пользовался огромным успехом. По крайней мере, судя по отчету о его собственной жизни. Хотя должен признать, что биография, написанная человеком о себе самом, может оказаться менее правдивой, нежели написанная сторонним наблюдателем. Но тем не менее я предлагаю последовать его совету и осмотреть город так же, как предлагает Бедекер.

— Милорд, я не думаю… — начал было Джозайя.

— Казанова говорил, что жил по принципу: беззаботно следуй течению жизни, доверяй ветру. Куда тот дует, туда и поворачивай. — Стерлинг отвесил преувеличенно низкий поклон. — Что скажешь, Оливия? Может, пока мы в Венеции, нам действительно стоит последовать совету ее самого известного, пользующегося дурной репутацией сына и отдаться на волю ветра?

Оливия недоверчиво смотрела на графа.

— Это совсем на тебя не похоже.

— Но теперь я такой, — решительно ответил Стерлинг. — Итак, Бедекер предлагает на выбор несколько отелей. Джозайя, постарайтесь получить для нас номера в отель «Даниэли». Он расположен на Большом канале и имеет превосходную репутацию. Как только мы устроимся.

Оливия согласно кивнула, когда ее спутники вопросительно посмотрели на нее, однако мысли ее пребывали в смятении. И виной всему было поведение Стерлинга. Он совершенно изменился, хотя любой человек, винящий себя в смерти другого человека, наверняка уже не остается прежним. Но «отдаться на волю ветра»?.. Даже мужчина, которого она любила много лет назад, не предложил бы ничего подобного. Стерлинг был загадкой — и, надо сказать, становился все более загадочным с каждым днем путешествия. Кем же он станет в самом конце?

Внезапно Оливию поразила мысль: этот новый Стерлинг очень опасен. Нет, не потому, что он непреднамеренно убил человека, и не потому, что намеревался пить жизнь большими глотками. Этот Стерлинг стал мужчиной, от которого стоило держаться подальше. Ведь он мог потребовать отдать ему свое сердце.

«Поразительно!» Только этим словом Стерлинг мог описать картину, открывавшуюся его взору.

Он стоял на балконе своего номера в гостинице «Гранд Отель Роял Даниэли». За его спиной слуга распаковывал саквояжи и развешивал вещи в шкафу. А впереди раскинулась лагуна, заполненная лодками всевозможных форм и размеров, которые скорее напоминали сказочные суденышки, непригодные для передвижения по «большой» воде. На противоположной стороне лагуны переливался в лучах полуденного солнца собор Сан-Джорджо Маджоре с его устремляющейся ввысь кампанилой.

Джозайя отправился на поиски дома графа де Сарафини. И уже отсутствовал нескольких часов. У него был адрес, и менеджер отеля пояснил, как добраться до нужного дома, но Стерлинг все равно не был уверен, что молодому человеку удастся его найти. А еще ему ужасно хотелось лично обследовать извилистые, переплетающиеся меж собой улочки Венеции. Если бы Оливия вызвалась помочь, Джозайя был бы только рад этому. Стерлинг улыбнулся. Мальчишка уже проиграл пари, даже если ни он сам, ни Оливия еще не осознавали этого.

Стерлинг готов был поблагодарить того несчастного негодяя в Каире за свое новое отношение к жизни. Нет, он никогда не забудет безжизненные глаза грабителя, устремленные в вечность. Никогда не сможет избавиться от разрушительного сознания того факта, что он — пусть и непреднамеренно — забрал жизнь другого человека. Однако в последующие за несчастным случаем дни Стерлинг начал понимать, что с ним произошло. Он с внезапной отчетливостью осознал, насколько жизнь изменчива и хрупка. Какие бы планы на будущее ни строил человек, как бы ни надеялся на то, что жизнь будет протекать как и прежде, ни в чем нельзя быть уверенным. Жизнь не должна зависеть ни от чего, кроме, возможно, любви.

Ливи когда-то любила его и полюбит снова. Не потому, что он пришел ей на помощь в Египте, не потому, что помогает получить причитающееся ей наследство, и не потому, что любил ее и продолжает любить. Оливия полюбит его потому, что они созданы друг для друга, а жизнь слишком коротка, чтобы совершать ошибки, Ведь их последствия лишают людей шанса стать по-настоящему счастливыми. Так или иначе Стерлинг заставит Оливию понять это.

— Восхитительно, не правда ли? — спросила Оливия, выходя на балкон.

— Картина поражает воображение. — Он улыбнулся.

— Меня впустил слуга, — как бы извиняясь, произнесла Оливия. — Кстати, тебе известно, что между нашими комнатами существует дверь? Хотя она заперта с моей стороны.

— Я прекрасно знаю и о двери, и о том, что она заперта. Мы путешествуем вместе, так что служащие отеля сделали определенные выводы. — Стерлинг пожал плечами. — Я могу переехать в другой номер, если хочешь.

— Нет необходимости. — Оливия помолчала. — Надеюсь, я не слишком навязчива.

— Ты никогда не бываешь навязчивой. — Стерлинг взял ее руку и поднес к губам. — Говорят, Венеция — самый романтичный город на земле.

Оливия рассмеялась, но руки не отняла.

— Я почти не сомневаюсь, что это сказал Казанова.

— И ты права.

— Я подумала, что мы могли бы немного прогуляться. Мы сказали Джозайе, что дождемся его возвращения, но мне не сидится на месте и я не хочу больше ждать.

Стерлинг кивнул.

— Ты читаешь мои мысли. Может, поедим мороженого в кафе «Флориан»?

Оливия удивленно вскинула бровь.

— Ты действительно изучил путеводитель.

— Именно так.

— Мороженое — это чудесно. — Оливия с любопытством посмотрела на Стерлинга. — Мне кажется, путешествие пошло тебе на пользу. Ну не во всем, конечно, — поспешно добавила она. — Но теперь ты совсем не похож на того человека, что пришел ко мне по просьбе моего отца.

— А это хорошо?

На губах Оливии заиграла улыбка, которую Стерлинг видел во сне на протяжении многих лет.

— Очень хорошо.

— Ну и каким же образом я изменился? — Глаза Стерлинга улыбались. Оливия так и не отняла у него руки, он тоже не хотел ее отпускать.

— Когда мы только отправились в это путешествие, ты был угрюмым и слишком серьезным, словно все проблемы мира лежали тяжким бременем на твоих плечах.

— Понятно. — Стерлинг кивнул. — Точное описание слишком уравновешенного, чопорного и скучного человека. Или, вернее, точное описание графа Уайлдвуда.

— А еще высокомерного. Не забывай об этом.

Стерлинг поморщился.

— Ну уж собственного высокомерия я никогда не забуду.