поход к Маргарите был ненапрасным — он принес полезную информацию. Саша прилежно выполнял поручение начальства. Он набрал номер Атаманова и доложил о ходе расследования.
В присутствии оперативника Рита еще как-то себя держала. Когда за Носовым закрылась дверь, она дала эмоциям волю: слезы текли ручьями, пальцы тряслись, к вискам подкатывала острая головная боль. «Ради чего все это?», — спрашивала она сама себя. — «Мы дружили, и все было хорошо. Как я могла злословить на Олесю? И все из-за какого-то Агеева».. Когда уволилась Бортникова, Рита ликовала от счастья — осталось еще, чтобы скрылась с дороги Олеся, и тогда к сердцу возлюбленного не останется преград. Она тогда так и подумала о подруге: чтобы та сгинула. Как ни странно, желание исполнилось, но ничего, кроме скорби своим воплощением не принесло. Не так Катасонова все себе представляла, совсем не так. Веры и Олеси нет, на душе черная пропасть, в которую ей бесконечно падать. Один Агеев безмятежен. Все так же ходит на работу, руководит отделом и ему все ни почем. Рита вдруг возненавидела Егора, будто именно он был виновен в гибели ее подруг. И чем сильнее еще недавно была любовь к нему, тем яростнее накипала неприязнь. Теперь он ей казался чудовищем: черствым, отвратительным и злым. До конца дня Рита тенью слонялась по квартире, она не хотела ничего и окончательно потеряла интерес к жизни. Морально изнеможенная, к полуночи она провалилась в глубокий сон.
Утро ее встретило шафрановым лучом, пробивавшимся сквозь развешанные на лоджии пододеяльники. На удивление, голова была ясная, но мысли в ней трезвыми назвать было трудно. У Риты сложился план дальнейших действий. Он ее организовывал и придавал силы.
— Носов звонил, — сообщил Андрей. — Он выяснил, что Байнарович по приезду из Франции жила в гостинице «Спутник».
— Погоди, так это та гостиница, в которой остановился месье Роллер, — заметил Шубин.
— Думаешь, они знакомы?
— Одна общая знакомая у них точно есть — Олеся Сырникова. Или ее квартира.
— Черт их разберет, кто с кем знаком, — выругался Андрей. — Очевидно одно: надо еще раз побеседовать с французом. Миша, звони в гостиницу, спроси, там ли он.
Костров тут же потянулся к телефону, и уже через несколько минут сообщил, что Анатоль Роллер съехал из номера пол часа назад.
— Быстро узнай, во сколько у него рейс! — скомандовал Атаманов. — К бабке не ходи, он уже на пути в аэропорт.
Самолет до Парижа вылетал в пять тридцать. Андрей не ошибся — у Роллера был заказан билет именно на этот рейс.
Они мчались по Московскому проспекту, торопясь в аэропорт. По дороге Атаманову позвонил Носов и сообщил, что Вера жила в «Спутнике» в одном номере с неким Роллером, гражданином Франции. Эта новость пришлась на руку — теперь были все основания для серьезного разговора с заграничным гостем.
Саша успел заехать в гостиницу, благо, она была недалеко от дома Катасоновой, и справился о Байнарович.
Анатоль приехал в Пулково заблаговременно — ему очень хотелось поскорей покинуть Россию. Без того чужая страна после знакомства с милицией жителю Парижа показалась еще более неприглядной. Логика подсказывала, что надо возвращаться домой, душа же об этом просто вопила. Анатоля здесь больше ничего не держало: работу он закончил, дедово поручение выполнить попытался, а Вера… Нежные чувства к этой до умиления безалаберной женщине угасли. Больше она его не восхищала своей непосредственностью и наивностью. По началу он беспокоился, что причинит ей боль своим охлаждением, но, разобравшись, понял, что к любви Вера относится так же легкомысленно, как и к жизни. Нужно играть по ее правилам — не усложнять ситуацию объяснениями и раскаяниями. Все должно быть просто: легко встретились, легко разошлись. Анатоль все-таки приготовил для расставания какие-то слова. Они, скорее, нужны были не Вере, а ему самому, поскольку уйти по-английски он не мог. Будучи сентиментальным, Анатоль в глубине души надеялся, что их связь все же не прервется, и думал, что все решит предстоящее свидание, которое он собирался устроить во французском ресторане. Но Вера надолго исчезла. Она и раньше пропадала на неопределенное время без всяких объяснений. Анатоль не пытался по этому поводу предъявлять подруге претензии. Не такой у него был характер, не собственеческий, да и прав на это, по большому счету, он не имел. Он не стал дожидаться появления Веры, когда мокрая от утреннего дождя, она ворвется в номер и разбудит его задорным смехом, или усталая и чуть пьяная, она внезапно придет под вечер и обхватит его плечи горячими ладошками. Романтическому ужину состояться было не суждено, слова остались не сказанными, орхидеи не подаренными. Анатолю ничего не осталось, как ограничиться запиской с двумя короткими прощальными фразами. Он оплатил номер для Веры на две недели вперед, и вышел из гостиницы с чемоданом подарков для деда и с тяжелым чувством на сердце.
До начала регистрации он бродил по залам аэропорта, рассеяно глядя по сторонам. Купил в газетном киоске англоязычный журнал и устроился с ним на одном из диванчиков. Анатоль не успел прочитать и страницы, когда к нему подошли уже знакомые оперативники.
Месье Роллер с сожалением закрыл журнал и безропотно последовал за представителями власти. Покидая аэровокзал, он бросил прощальный взгляд на светотабло с номером парижского рейса.
— Ваше благополучное возвращение на родину зависит от того, как вы будете отвечать на наши вопросы.
Андрей скучно прохаживался по кабинету. Ему очень не нравилось допрашивать иностранных граждан уже только потому, что при этом требовалось соблюдать ряд бюрократических процедур.
— Вы знакомы с Верой Геннадьевной Байнарович?
— Да, я знаю одну мадемуазель по имени Вера. Фамилию не помню. У вас, русских, такие сложные фамилии.
— Вот эта? — Андрей положил перед ним фотографию с места происшествия. Запрокинутая голова, неестественно бледное лицо, закрытые глаза.
— Она мертва? — испуганно спросил Анатоль, но мог и не спрашивать — и так все было очевидно.
Куда он приехал? Вокруг одни трупы. Вера. Веселая, непосредственная Вера. Почему с ней случилось несчастье? Она была такой наивной и беспечной, кому она могла помешать? А он даже не попрощался с ней — скорей торопился уехать из этой неуютной страны.
Виктор был зол на самого себя, за то, что поверил в бредни старого маразматика Ивана Роллера, и за одно на камин, который он только что раскурочил до основания, но ничего в нем не нашел.
Когда Иван Арсентьевич распинался перед внуком о мытарствах семьи Ипатовых, Виктор стоял в, прилегающем к кабинету, чулане и, в отличие от Анатоля, внимательно слушал. Кроме трагической истории, которую в доме знали все, включая пса Тризора, в этот вечер ему стало известно еще одно интересное обстоятельство. Оно заставило сорваться с места и лететь в Россию, чтобы обернуться раньше Анатоля.
Виктор нерешительностью не страдал, он привык действовать, не погружаясь в долгие раздумья и самокопания. В городском архиве он сориентировался быстро. Нашел нужных людей, раздал взятки и совсем скоро узнал точный адрес Юноны. На дело он шел подготовленным: заранее изучил распорядок хозяйки и обзавелся набором отмычек.
По его наблюдению, живущая в двенадцатой квартире женщина, в будни приходила не раньше семи. Когда Виктор закончил с камином, до возвращения хозяйки оставалось три часа. Для отвода глаз он решил инсценировать кражу — отовсюду выгреб все вещи и бросил на пол. Пора было уносить ноги. Прислушавшись к звукам на лестнице и посмотрев в глазок, Виктор выскользнул за дверь. Он спускался тихо, всматриваясь в полумрак — встреча с кем-либо в его планы не входила. Ему повезло — народу в доме жило не много, и никто в этот час по подъезду не шастал. Он глянул сквозь пыльное стекло межэтажного окошка и оторопел: через двор спешными шагами шла Вера. Она нырнула в арку и скрылась. Виктор, опрометью бросился за ней.
