Вере еще ни разу не пришлось усомниться в своей интуиции. Вот и теперь ее догадки по поводу Сырниковой подтвердились.

— Олеська ведет себя просто по-свински, — жаловалась ей Рита, отхлебывая кофе с коньяком. — Совсем зазналась: секретничает, ничего мне не рассказывает.

— Да, за ней это водится, — осторожно поддакнула Вера, соображая, куда клонит подруга.

Они сидели на кухне в доме Катасоновой, и, как водится, сплетничали. Вера нехотя и туманно рассказывала о своих путешествиях, Рита слушала в пол уха. Она жаждала выплеснуть накопившуюся обиду.

— На работе она меня избегает, мы даже обедать стали по отдельности. Каждый раз, когда ее зову в кафе, у Олеськи находится куча отговорок. Понятное дело, у нее своя компания и я там лишняя. Скажу тебе по секрету, у Сырниковой служебный роман.

— Ну и что, — равнодушно отозвалась Вера, которая не увидела в этом событии ничего необычного.

— Так роман же с начальником!

— Мелковато. Но для Олеськи в самый раз — ее уровень. Генерального директора ей не закадрить, я уж не говорю об олигархе.

Рита расстроилась: от Веры участия не дождаться — она мыслит другими категориями. Как же Рите хотелось выговориться, излить душу, чтобы ее поняли, посочувствовали, осудили Олесю, вставшую поперек дороги! Ей было очень тяжело и одиноко, когда позвонила Вера и напросилась в гости. Рита очень обрадовалась встрече, она нуждалась в слушатели, как никогда.

Вера рассуждала о материальных ценностях и достатке. Она втолковывала Рите, в чем прелесть жизни, рассказывала о непонятных и чуждых ей вещах. Рита, полностью поглощенная обидой, ушла в себя. Беспросветная тоска мраком повисла перед глазами и сместила акценты. Ничто не радовало, не интересовало и все теряло смысл.

— Замок с яхтой и пальмовой оранжереей был почти в моих руках. Я уже чувствовала себя хозяйкой всей этой роскоши, она стала моей неотъемлемой частью, словно я родилась с этим богатством. Перед самой свадьбой какая-то жаба рассказала моему жениху про видеоконференцию. Димитрис мне так и сказал, что это сделала подруга.

— Вообще-то, мне тоже не нравится твоя работа на постыдном сайте, но сообщать об этом я бы никому не стала. Ты знаешь, кто тебе свинью подложил?

— Догадываюсь. Не так много подруг, которые знают о моем участии в видеоконференции, а тех, кто мог настучать Димитрису, еще меньше.

— Ты с Сырниковой его знакомила?

— И не раз уже об этом пожалела. Зашли к ней на чай, когда с Димитрисом по городу гуляли. Он мне браслет подарил, я похвастаться перед Олеськой хотела. Похвасталась.

— Это ее рук дело, можешь не сомневаться. Олеська мне сама об этом рассказала. Говорит, чтобы Димитрис знал, с кем связывается. Нельзя семейную жизнь со лжи начинать. Праведница выискалась.

Вера слушала, и внутри у нее все закипало: она предполагала, что ее подставила Олеся, но не была в этом уверена до конца. Рита врала и сама себе верила. Ее вдруг охватила ненависть к их успешной подруге. У них с Верой все плохо, а Олеська, причастная к их неудачам, цветет и благоухает. Рите захотелось хоть как-то попортить ей жизнь. Верка предательства не простит и отвернется, Рита ее поддержит, а там еще кого-нибудь из общих друзей на свою сторону можно будет перетянуть. Сырникова останется одна.

Знала бы Рита, какие мысли в эту минуту гнездились в голове у Веры! Они тоже были связаны с Олесей, и тоже имели негативный окрас. Но по сравнению с Вериными мечтами относительно ближайшего будущего Сырниковой, планы мести Маргариты выглядел безобидным пассажем.

С выставкой пока все шло хорошо. Были накладки — как же без них — но общая картина обнадеживала. Напрасно все так шарахались от сотрудничества с русскими: партнеры, как партнеры. Не такие пунктуальные и обязательные, как хотелось бы, но работать с ними можно. Радушно приняли, предоставили отдельный кабинет и жетоны на обеды в корпоративной столовой — грех жаловаться. Анатоля беспокоило другое. Поручение Ивана Арсентьевича. Заниматься им, не было ни времени, ни желания, но не уважить деда он не имел права. Найти дом какой-то Юноны Роллер, жившей в Петербурге почти восемьдесят лет назад, Анатолию казалось невыполнимой задачей. Адреса старик не назвал, сказал только, что Юнона жила где-то в центре. Анатоль с трудом ориентировался в городе — усвоил лишь дорогу от метро до гостиницы и Невский проспект. Вера очень хорошо помогала в качестве провожатой. К сожалению, Иван Арсентьевич категорически запретил распространяться об его миссии, иначе можно было бы рассчитывать на знания города подруги. Анатоль не имел представления, в какую службу нужно обращаться, чтобы отыскать, интересующий его, адрес. «Чудаковатый старик!», — злился про себя он. — «Развел тайны Мадридского двора».

Немного помучавшись, Анатоль решил обратиться к частным детективам. Интернет предложил целый список агентств с витиеватыми названиями. Смысл большинства из них французу был не понятен в силу несовершенного владения русским языком. «Рубикон» ассоциировался с загробной жизнью, «Немезида» — отпугивала кровожадностью, Иссидора Дункан с розыском не вязалась никак, и он сразу отмел бюро, присвоившее себе имя танцовщицы. «Желтая такса» — просто и понятно. Анатоль остановил свой выбор на этом агентстве еще и потому, что оно располагалось рядом с Невским и его легко можно было найти.

Больше всего Анатолю не хотелось объяснять, чем вызван его интерес к персоне мадам Роллер. У него была наготове легенда о том, что им движет желание восстановить родственные связи, благо, фамилии совпадали, но врать Анатоль не любил и не хотел. К его удовольствию, это и не понадобилось — специалисты из «Желтой таксы» лишних вопросов не задавали, спрашивали только по существу. Анатоль покидал их офис в хорошем настроении. «Приятно работать с профессионалами», — думал он. В этом он еще раз убедился, когда через два дня получил выполненный заказ: папку с адресом, по которому с 1918 по1934 годы проживала Юнона Яковлевна Роллер. Разъезжая улица, дом восемнадцать, квартира девять. Также прилагался список лиц, которые проживали в этой квартире после тридцать четвертого года. Список был внушительным, как и следовало ожидать — на то она и коммуналка. В семидесятых годах при помощи нехитрых архитектурных сооружений из огромной коммунальной сотворили несколько маленьких отдельных квартир. В результате строительных преобразований комната Юноны Яковлевны стала относиться к двенадцатой квартире.

От этих выкладок у Анатоля заболела голова. Он слабо себе представлял, что такое коммуналка и как ее можно разделить. Судя по отчету, в настоящее время двенадцатая квартира принадлежала Элине и Олесе Сырниковым.

Что делать дальше Анатоль не знал. Явится в чужой дом под предлогом, что там якобы жила его родственница? Даже если у него хватит наглости поступить именно так, то все равно вопрос о дальнейших действиях оставался открытым. С этими мыслями, вернее, с полным их отсутствием, Анатоль выписал на тетрадный лист адрес и телефон Сырниковых. Папку с отчетом, полученную в «Желтой таксе», он положил к рабочим бумагам, которые держал в своем временном кабинете.

Когда Атаманов смирился с тем, что делу Сырниковой придется лечь на полку рядом с другими глухарями, поскольку в нем не было ни единого просвета, раздался телефонный звонок.

Звонил дежурный. Он сообщил, что нашелся мобильный телефон, зарегистрированный на имя Олеси Сырниковой.

Местное РУВД совершало плановый рейд по ларькам в переходе на Лиговском проспекте. В одном из них и был обнаружен мобильник Сырниковой. Милиционеры знали, что некоторые ларечники не брезгуют брать на реализацию ворованные телефоны. Их личности были хорошо известны, но поймать с поличным удавалось редко. Чаще всего из-за отсутствия заявления от потерпевших. Телефон Сырниковой числился в сводке среди пропавших — он исчез из сумки Олеси.

Суетливая дородная тетка лет сорока клялась, что «это в первый раз» и ее «черт попутал». От ее высокого визгливого голоса звенело в ушах. Юрасов, который поехал к соседям побеседовать с задержанной продавщицей, успел от нее утомиться.