- И свои золотые зубы тоже? – резко возразила Дафна. Она уже рассказывала ему о предмете гордости миссис Буль.
- Очень мне хотелось бы на них посмотреть. Думаю, многим людям будет проще согласиться с этими вставными зубами, чем с телескопом. Но не отчаивайся. По крайней мере, совершенно ясно, что остров является родиной доселе неизвестной культуры мореплавателей, которые многое знали о технике. Господи, девочка, тысячи учёных от одного этого открытия пришли бы в полный экстаз!
- Это не моё открытие, - заявила Дафна. – Его сделал Мау, а я лишь следовала за ним.
- Да. Конечно, дорогая. Такое трудно не заметить.
- Вот тебе и доказательство, - объявила Дафна, поднимая с пола фонарь. – Оно
Мау сидел, развернув на коленях одну из карт с 'Джуди'. Фактически, состоялось первое официальное заседание Совета острова, точнее, состоялось бы, если бы на острове хоть что-то могло происходить 'официально'. Право придти на Совет имел каждый, и как раз по этой причине многие не пришли. Освобождённых пленников требовалось подлечить и накормить; они могли бы вернуться на свои острова (если те не смыло волной), но сначала им требовалось отдохнуть и поесть. Что означало – появилось много новой работы. Многие не пришли на Совет, потому что отправились на рыбалку. Если у вас есть выбор – пойти на рыбалку или на голосование, рыба обычно побеждает с большим отрывом.
-
- Ага, - подтвердил Пилу.
- Но этих земель слишком много!
- Ага. Они не такие уж и плохие, эти англичане, - добавил Пилу. – Всего лишь хотят, чтобы ты носил штаны и молился их богу, которого они зовут 'Бог'.
- Просто… 'Бог'?
- Верно. У него есть сын, плотник, и если ты молишься ему, то после смерти отправишься по сияющему пути. Песнопения довольно приятные, и время от времени угощают печеньем. – Пилу пристально посмотрел на Мау. – О чём ты думаешь?
- Придут и другие люди. Некоторые из них с ружьями, - задумчиво сказал Мау.
- Снова верно, - подтвердил Пилу. – В пещере полным-полно жёлтого золота. Штанишники очень любят его за яркий блеск. Они словно дети.
- Очень большие дети, - добавил Мило. – С ружьями.
- Что же нам делать, Кэйл, как ты думаешь? – спросил Мау, не отрывая взгляда от карты.
Женщина пожала плечами.
- Я верю девушке-привидению. Отец такой дочери не может быть плохим человеком.
- А если я сяду в каноэ, поплыву к штанишной земле и воткну в их берег свой флаг? Станет эта земля моей? – спросил Том-али.
- Нет, - ответил Мау. – Они лишь посмеются над тобой. Флаги, они сродни ружьям, хоть и мягкие. Если у тебя есть флаг, должно быть и ружьё.
- Ну и что? У нас же есть пушки.
Мау промолчал.
- И сырой порох, - напомнил Пилу.
- Я думаю… Я думаю, если ты маленькая рыбка в море, полном акул, тебе лучше дружить с самой большой акулой, - заявил Мило.
Раздался шум всеобщего одобрения. Совет острова только учился разбираться в международной политике, зато в рыбе они были экспертами.
Потом все посмотрели на Мау, который снова уставился в карту. Он смотрел на неё так долго и пристально, что люди начали ощущать беспокойство. С момента ухода Разбойников Мау как-то переменился. Все это чувствовали. Он ходил, словно с трудом заставляя свои ноги касаться земли, а когда ты говорил с ним, он смотрел сквозь тебя, будто человек, который видит некие таинственные дали, доступные только его взору.
- Мы не можем стать сильнее Империи, - сказал он, наконец. – Но зато мы можем позволить себе то, чего Империя не может – слабость. Девушка-привидение рассказала мне о человеке по имени Айс-Ак Нью- Тан. Он не был воином и не носил копья, но в его голове помещались и луна, и солнце, он стоял на плечах гигантов. Король воздавал ему почести, потому что Нью-Тан знал секреты небес. И у меня появилась идея. Я должен поговорить с девушкой-привидением.
'Должно быть какое-то специальное слово, - размышляла Дафна. – Нечто вроде
А ещё он научил островитян крикету, и они устроили матч против команды солдат и моряков с корабля, построив воротца из ружей. Особенно интересно стало, когда Кэйл разрешили встать на подачу.
Отец Дафны объявил, что Кэйл не просто самый быстрый подающий из всех когда-либо им виденных, но обладает настоящим австралийским талантом к особенно опасному и хирургически точному обращению с мячом. Трёх стонущих солдат отнесли в лагуну, чтобы они могли посидеть там, пока не уймётся боль. После этого четвёртый, едва завидев несущуюся к нему Кэйл, стремительно убежал в лес, на всякий случай прикрывая низ живота своим шлемом. Чтобы спасти матч, Кэйл удалили с поля, потому что, как объяснил отец Дафны, женщинам вообще не следует играть в крикет, ибо им недоступна самая суть этой игры. Впрочем, как показалось Дафне, Кэйл-то как раз поняла 'суть игры' очень хорошо, и поэтому стремилась покончить с крикетом поскорее, ради возможности заняться чем-нибудь другим, потому что, с точки зрения Кэйл, в мире было полным-полно занятий, гораздо более интересных, чем крикет.
Впрочем, когда за дело взялись мужчины, солдатам пришлось ничуть не легче. Островитяне оказались не только большими мастерами размахивать битой, но и быстро усвоили идею Кэйл о том, что желательно попадать мячом в кого-нибудь из команды противника. В конце концов, была объявлена ничья, и пострадавшие отправились вслед за своими товарищами, сидеть в лагуне.
В любом случае, игру надо было прервать, потому что прибыл ещё один корабль.
Первым его заметил Мау, он всегда раньше прочих замечал всё, что появлялось с моря. Это был самый огромный корабль из всех, какие ему доводилось видеть, он нёс на себе столько парусов, что казалось, будто к острову приближается буря. Когда корабль встал на якорь у рифа и спустил шлюпку, на берегу собрались уже все. Солдат на этот раз не было видно. В шлюпке на вёслах сидели четыре человека, одетые в чёрное.
- Это же 'Катти Врен', богом клянусь! – сказал его превосходительство, передавая свою биту Пилу. – Интересно, зачем они здесь… Эй, на шлюпке! Вам нужна помощь, или что?
Едва шлюпка коснулась пляжа, один из чёрных людей выпрыгнул на берег, взял его превосходительство под руку, и, не взирая на протесты, почти насильно отвёл в сторону от всех остальных.
Мау толком не расслышал диалога, потому что чёрный человек говорил шёпотом, а его превосходительство выкрикивал свои реплики высоким изумлённым голосом. Удавалось различить лишь
