внучку не дай Бог случайно не научили чему-нибудь практически полезному.
И вот вам, пожалуйста, результат: Эрминтруда, вооружённая лишь своим идиотским именем, пытается приготовить традиционный дневной чай на обломках корабля посреди джунглей! Почему никто не предусмотрел подобного оборота событий?!
А приглашённого молодого человека бабушка наверняка сочла бы дикарём. Но он не был дикарём. Девушка видела, как он хоронил тех людей в море. Брал тела на руки очень бережно, даже собак. Не выбрасывал их прочь, словно мусор. Заботился о соблюдении ритуала. Он плакал, но не замечал её, даже когда она стояла прямо пред ним. Только однажды его заплаканные глаза почти сфокусировались на ней, но потом он просто прошёл мимо и вернулся к своему скорбному труду. Он вёл себя столь бережно и деликатно, что никак не мог быть обычным дикарём.
Тут она вспомнила, как первый помощник Кокс стрелял из своего пистолета по обезьянам, пока корабль стоял на стоянке в устье реки где-то на побережье моря Церамис. Кокс хохотал, наблюдая, как коричневые тельца падают в воду, и особенно радовался, если обезьяна была ещё жива, когда к ней бросались голодные крокодилы.
Она закричала, чтобы он прекратил, он рассмеялся в ответ, потом из рубки на шум прибежал капитан Робертс и случился грандиозный скандал, после чего дела на 'Свит Джуди' окончательно пошли наперекосяк. Как раз перед её отплытием на другой конец мира, газеты много писали о теории мистера Дарвина. Он утверждал, что отдалённым предком человека была какая-то обезьяна. Эрминтруда не знала, правда это или нет, однако, взглянув в глаза первому помощнику Коксу, она увидела нечто гораздо худшее, чем любая разновидность обезьяны.
В этот момент, разбив треснувший иллюминатор, в каюту влетело копьё, которое со свистом рассекло воздух и пропало, вылетев с противоположной стороны сквозь другой иллюминатор, вовсе лишившийся стекла в последней схватке с волной.
Эрминтруда сидела не шелохнувшись. Вначале она просто испугалась, а потом вспомнила папин совет. В одном из своих писем отец рассказал ей, что присоединившись к нему в Доме Правительства, она станет его Первой Леди, и как таковая будет иметь дело с самыми разными людьми, которые, возможно, станут вести себя очень странно и на первый взгляд непонятно, поэтому ей придётся научиться снисходительности и терпению.
Ладно, поразмыслим. Молодой человек должен был придти как раз примерно в это время. Ну и как иначе он мог известить о своём прибытии? Даже до крушения, на корабле не было никакого дверного звонка. Может, этот бросок означает:
Мау тем временем беспокоился, всё ли он сделал правильно? Но вот раздался какой-то шум и лицо девушки-привидения показалось над бортом большого каноэ.
- Ты пунктуален. Очень любезно с твоей стороны, - сказала она, пытаясь улыбнуться. – И, кстати, большое спасибо за выбитое окно. Тут было так душно!
Он не понял ни слова, но она почти улыбалась, это хорошо. А ещё она хотела, чтобы он забрался в каноэ. Что и было проделано, с большой осторожностью. Брошенная волной оземь 'Свит Джуди' слегка накренилась, и поэтому на корабле не было ни единой горизонтальной поверхности.
Внутри царил полный кавардак, состоявший из перемешанных кавардаков поменьше. Всё пропахло грязью и застоялой водой. Но девушка проводила его в другое место, которое выглядело так, словно там кто-то пытался навести порядок, хотя и без особого успеха.
- Боюсь, стульев нет, все сломались, - сказала она. – Но я надеюсь, что ты сочтёшь сундук бедного капитана Робертса подходящей заменой.
Мау, никогда ни на чём не сидевший, кроме земли или пола хижины, осторожно пристроил свой зад на краю деревянного ящика.
- Учитывая, что мы не представлены, нам следует должным образом познакомиться, полагаю, - сказала девушка-привидение. – Хотя тот факт, что мы совершенно не понимаем друг друга, будет, наверное, некоторым препятствием…
Пока она поизносила всю эту абракадабру, Мау с интересом разглядывал маленькую пещеру для огня. Из круглой чёрной трубки шёл дым. Рядом стояла какая-то плоская штука. Лежавшие на ней белые куски явно были разновидностью хлеба. 'Это Женская половина, - рассудил он, - а я понятия не имею, как здесь полагается себя вести. Нужно быть поосторожнее. А то она сотворит со мной что-нибудь
- …и масло растаяло, но позеленевшую муку я выбросила. Не желаешь ли чаю? Думаю, ты предпочитаешь без молока?
В бело-голубую чашу была налита коричневая жидкость. Мау продолжал внимательно наблюдать, а девушка между тем говорила всё быстрее и быстрее. 'Как тут поймёшь, что правильно, а что нет? – гадал он. – Как нужно вести себя наедине с привидением?'
На острове Мальчиков он был не одинок. О, там не было других людей, но он ощущал вокруг себя присутствие Народа. Он Поступал Правильно. А сейчас? Что Правильно? Прадеды только кричали, жаловались и командовали, но никогда не слушали его вопросов.
Серебряную нить и картинки будущего он тоже не мог найти в своей душе. Никаких картинок. Только он и девушка, и никаких правил, чтобы рассеять поджидающую впереди тьму.
Теперь она сняла хлебные штуки с огня и сложила их на другую круглую железную штуку, которую неловко держала на коленях.
- Большая часть посуды разбилась при крушении, - с горечью сказал она. – Просто чудо, что удалось найти две целых чашки. Хочешь печенье? – она указала на хлебные штуки.
Мау взял одну. Она оказалась горячей, и это было хорошо, но на вкус напоминала подгнившую древесину.
Девушка с тревогой наблюдала, как он снова подносит штуку ко рту, не очень уверенный, следует ли её съесть целиком.
- Я приготовила их неправильно, да? – сказала она. – Мука была слишком сырая. Бедный капитан Робертс держал в бочке с мукой омара, что бы тот ел жучков. Наверное, так не следовало поступать. Извини. Если хочешь плеваться, не стесняйся.
И она заплакала.
Мау не понимал её слов, но некоторые вещи в словах не нуждаются. Она плакала, потому что хлеб получился невкусным. Она не должна плакать. Он проглотил кусок и храбро откусил следующий. Она следила за ним и всхлипывала, не очень уверенная, пора ли прекращать рыдания.
- Прекрасная еда, - сказал Мау. Он с трудом проглотил хлеб и ощутил, как тот камнем лёг у него в животе. Потом взял ещё кусочек.
Девушка промокнула глаза куском ткани.
- Очень хорошо, - твёрдо заявил Мау, стараясь не обращать внимания на привкус дохлого омара.
– Извини, я тебя не понимаю, - сказала она. – О господи, я совсем забыла положить на стол кольца для салфеток. Ты, наверное, бог знает что подумал обо мне …
- Я ни слова не понимаю, - признался Мау.
Последовала очень долгая неловкая пауза. Мау ощутил, как два куска ужасного хлеба у него в желудке уселись рядом и планируют побег. Он выпил чашку густой горячей жидкости, чтобы утопить их, и тут расслышал тихое бормотание, доносившееся из угла каюты, где тряпкой было накрыто… что? Похоже, там кто-то сердито шепчет себе под нос.
- Просто счастье, что мне теперь есть с кем поговорить, - громко произнесла девушка. – Я видела, как ты бродишь вокруг, и от этого чувствовала себя не такой одинокой.
Выпечка, тем временем, вступила в бой с коричневым напитком. Мау сидел очень тихо, изо всех сил пытаясь удержать всё это внутри себя.
Девушка тревожно посмотрела на него и сказала:
- Меня зовут, гм, Дафна… - она кашлянула и добавила: - Именно, Дафна. – Она указала на себя, а
