волшебного жезла, а потом профессионалы из угрозыска, ОБНОНа и ФСБ на месте преступления разводили руками: не было ни следов, ни улик.

А, как говорится, на нет и суда нет.

Утверждали, что этому человеку — Робину — нет равных в искусстве убивать. Многие до сих пор прекрасно помнили, как одного из злейших недругов Китобоя, бензинового короля Сафонова, нашли мертвым в его коттедже, охраняемом не хуже резиденции главы иного государства.

По данным баллистической экспертизы выяснили, что крупнокалиберная пуля прошила десятимиллиметровое бронестекло мансарды, на которой находился хозяин дома, и попала в голову бизнесмена, будучи уже на излете.

И что стреляли со склона горы почти в полутора километрах от дома Сафонова.

Но вскоре после этого Свиридов отказался от работы на Маркова. Он заявил, что достаточно поработал чистильщиком и что больше не хочет быть козырной картой на руках у Китобоя — картой, которую не смог покрыть ни один из недоброжелателей, конкурентов, завистников и просто врагов Валерия Леонидовича.

И вот уже несколько месяцев Свиридов проматывал заработанные им деньги — мотался по заграницам, откровенно прожигая жизнь.

…Кончились эти деньги слишком быстро для того, чтобы о них сожалеть.

И вскоре Свиридов почувствовал, что такое жестокий финансовый кризис, когда деньги приходится не только считать, но и экономить.

Ни того, ни другого он делать не умел, да и не хотел.

И вот теперь — этот Берг.

…Перспектива оказаться на работе у этого странного господина не особо прельщала Владимира, но клиент оказался настолько неординарным, что Свиридов, переглянувшись с отцом Велимиром, проговорил:

— Называйте цену, и, если столкуемся, можно будет поговорить и о работе.

— А сколько вы хотели?

Фокин показал Владимиру пять пальцев.

— Пятьсот в день, — сказал тот, кивнув отцу Велимиру. — Если вы считаете, что это непомерно дорого, то обратитесь к услугам охранной фирмы. Там берут во много раз дешевле, но и работают в сто раз ненадежнее.

— Дороговато, — пробормотал Иван Германович, почесывая лысину, — пятьсот рублей — это… ну, впрочем…

Свиридов недоуменно поднял брови.

— Вы чего-то не поняли, Иван Германович.

Я не беру пиломатериалами.

— В смысле?

— В смысле — 'деревянными', — пояснил Владимир. — Я говорю о долларах. Впрочем, если вы ярый антиамериканист, то я могу брать и фунтами стерлингов.

Челюсть Берга отвисла.

— Пятьсот долларов… вдень?!

— А вы что, считаете, что столько получал только Иисус Христос, показательно вися на кресте? — холодно проговорил Свиридов, краем глаза косясь на своего почтенного друга — служителя православной церкви.

— В день? — едва не взвыл Иван Германович. — Да у меня столько директор супермаркета в месяц получает!

— Знаете, — спокойно проговорил Свиридов, — вы мне напоминаете директора завода, к которому пришла устраиваться на место секретарши красивая женщина. Он говорит: сколько бы вы хотели получать, душечка? Она говорит; вот столько-то. Директор аж взвыл: да ты что, сука, у меня столько и главный инженер не получает!

А она в ответ: ну так и трахайте своего главного инженера.

— Вот пусть вас директор супермаркета и охраняет, — присовокупил отец Велимир и, опрокинув стопку водки, закусил сервелатом.

— Но вы не понимаете, положение критическое! — выкрикнул Берг.

Вероятно, оно и в самом деле было критическим, потому что Иван Германович затрясся, как в припадке эпилепсии, вероятно, представив, сколь радужны будут его жизненные перспективы в случае, если у него не будет под рукой надежного охранника и поводыря, способного защитить его от любых недругов днем и ночью.

Имеющиеся же в наличии, как он понял, мало на что годились.

Свиридов перевел взгляд на пузырящиеся брюки одного из торговых королей города и неожиданно для самого себя сказал:

— Моя последняя цена — четыреста.

— Но ведь это же в день, — пролепетал Берг, — а эти… Они уже ждут меня там, внизу.

— А, почетная делегация с хлебом, солью и предупредительным выстрелом в голову. Понятно. Ладно, давайте весь расклад по вашей проблеме.

— Мы слушаем, — влез Афанасий, который, вероятно, после пятой стал стремительно вживаться в роль этакого доктора Ватсона в 'новорусском' эквиваленте.

— Вам знаком человек по фамилии Корнилов? — дрожащим голосом спросил Берг.

— Крот, что ли? Знаком. Довольно антиобщественный тип, — отозвался Владимир.

Никита Корнилов по прозвищу Крот был, вероятно, самым опасным и отмороженным криминальным деятелем города. Если Марков представлял собой тип цивилизованного авторитета, то Корнилов продолжал оставаться просто бандитом, не тронутым лоском преуспевания и возможностей, которые предоставляет богатство.

— Вот-вот, — закивал Берг. — И вот… этот антиобщественный, как вы изволили выразиться, тип позволил себе угрожать мне. Он требовал, чтобы я продал ему контрольный пакет одной из дочерних фирм, которые находятся в моем ведении.

— Что за фирма? — Автосервисная. Центр по ремонту автомобилей. Приличная.

— Ну… продолжайте.

— Я отказался продать ему этот пакет. И тогда… тогда… в общем, он позвонил мне и сказал, что моя жизнь может очень сильно осложниться, если я буду упрямиться и всячески отказываться… И потом… потом его угрозы начали осуществляться.

— В чем это выразилось?

Иван Германович посмотрел по сторонам, словно ожидал увидеть в одном из углов комнаты коварного шпика из конкурирующей организации или злобного таракана — осведомителя Корнилова. И произнес, понизив голос:

— Вчера взлетел на воздух мой лимузин.

— Лимузин?

— 'Линкольн'. Я на нем и ездил-то всего раза три…

Из последующего путаного рассказа Берга проистекало, что после взрыва дорогушей машины ему позвонили и высоким, явно измененным, гнусавым голосом пообещали продолжение веселой жизни в случае, если Иван Германович будет продолжать отказываться. Ведь можно испробовать еще более эффективные методы воздействия. Особенно если учесть, что у него есть дочь, которая всегда на виду, благо работает моделью, и которую он, по всей видимости, очень любит.

— Так, — сказал Владимир. — Значит, вы считаете, что гражданин Крот не в меру разбушевался. Прекрасно. Ну что же, нам стоит уладить только ряд формальностей, и можно начинать работу.

— Но… все дело в том…

— Что? — тоскливо поморщился Владимир, представив себе возобновление мелочных торгов по вопросу оплаты.

— Дело в том, что они поджидают меня.

— Не понял.