развитии, но далеко не дураки. Про их способность к регенерации я вообще молчу.

Хуги обожают людей. В гастрономическом смысле: мы для них корм, еда, деликатес. Легче договориться с камнем, чем с «голодным». Хуги запросто могут порвать человека на части голыми руками. А еще у «атрийских йети» есть миленькая привычка – вырывать у живых людей печень и съедать ее, пока она теплая…

– Док, это безумие.

– Это научный эксперимент! Если не хочешь, я сам все сделаю!

Пришлось пообещать ему найти это долбаное поселение. В поисках я рвения не проявлял, надеясь, что с течением времени Зинчук забудет свою бредовую идею, переключится на что-нибудь другое.

Так бы рано или поздно и произошло, если бы не случай…

В тот день мы с ним вышли в поля – отправились в трехдневный маршрут к Тимлянской ретрансляторной вышке, возле которой, по сообщениям егерей, обосновалась молодая, не созревшая еще аномалия «Егоза».

Нам оставался день пути, когда наши КИПы приняли «красную пикалку» – переданную через общую сеть просьбу о помощи.

КИП – это индивидуальный портативный компьютер в виде широкого браслета, который обычно носят на запястье, как часы. Это и средство связи, и анализатор, и дозиметр, и еще сотня разнообразных приборов в одном флаконе. Кстати, ретрансляторные вышки как раз и нужны для того, чтобы принимать-передавать сигналы с КИПов, создавая в АТРИ нечто вроде местной интернет-сети.

И вот по этой самой сети пришел призыв о помощи. Одновременно с сигналом передавался пеленг, который привел нас на торфяник, заросший карликовой березой-хаяктой.

Еще на подходе мы услышали выстрелы. Стреляли из двух стволов. По звуку похоже на «калаши», причем очереди звучат слишком уж истерично – беспорядочно и неоправданно длинно. У стрелявших быстро пустели магазины, и автоматы замолкали – перезаряжались. Причем зачастую оба одновременно. Грубейшая ошибка.

– Что там за лохи сидят? – удивился я.

– Наверное, перепуганы до беспамятства, – проницательно заметил Док.

– И кто их напугал?

Сколько я ни рассматривал местность в бинокль, но ужасных врагов поблизости не обнаружил. Впрочем, низкорослая березка-хаякта сильно затрудняла обзор. Низкая-то она низкая – человеку по грудь или чуть повыше, а растет густо, как камыши. Ни хрена сквозь эти заросли не разглядишь.

– Док, прикрой меня. Подойду ближе, посмотрю, кто это там в войнушку играет…

Я стал медленно, на полусогнутых, пробираться сквозь заросли хаякты, стараясь не слишком раскачивать тонкоствольные низенькие деревца.

Внезапно раздался громкий треск и навстречу мне выскочил перепуганный до смерти косач. Хищный заяц-мутант ошалело глянул на меня налитыми кровью глазами, издал жалобный писк и ломанулся дальше, только ветки затрещали.

Я посмотрел ему вслед. Возможно, невидимые мне пока стрелки отбивали нападение косачей? Вряд ли. Зайчишка-переросток и сам перетрусил до усрачки. Ему самому впору звать на помощь.

Ладно, сейчас разберемся, кто там на кого охотится…

Я взял правее, намереваясь зайти стрелкам в тыл, но вплотную приближаться не стал. Кто их знает, вдруг у них крышу сорвало? Утешало одно – это не зомби. Мой тепловой сканер четко показывал, что впереди два излучающих тепло живых существа. А зомби, как известно, ходячие мертвецы и на сканере не отображаются.

Я залег за кочку, дождался перерыва в стрельбе и прокричал:

– Эй, бродяги! Помощь вызывали?

Один из двух придурков инстинктивно полоснул очередью на голос. Пули срезали верхушки хаякты над моей головой.

– Значит, не вызывали, – прокомментировал я. – Ну, тады прощевайте. Желаю здравствовать. Мы уходим, выкручивайтесь сами. Если выживете, приходите в Муторай, раздавим пузырь. Я Бедуин. Спросите у бармена в «Козьей морде», как меня найти…

Информации оказалось достаточно, чтобы двое стрелков поверили – перед ними свой.

– Погоди! – завопил один из них. – Я знаю Бедуина! Это и вправду ты?

– Могу предъявить свою физиономию для опознания. Только не пристрелите меня сдуру.

Я встал в полный рост. Автомат сдвинул за спину, но выхватить оружие из-под руки смогу в одно мгновение.

– Топай сюда, к нам. Здесь и побазарим, – предложил все тот же, смутно знакомый голос.

Я воспользовался приглашением. Стрелки обосновались на небольшом пятачке среди зарослей хаякты и держали круговую оборону. Но против кого?..

Один из двойки повернул ко мне измазанное грязью лицо:

– Привет, Бедуин! Помнишь меня? Я Паша Сизый.

Мы действительно пересекались однажды, с месяц назад.

Я тогда был в Муторае. Сидел с Борей Тараном в «Козьей морде» за пузырем, обмывая мой облом с Гаечкой, когда к нашему столу подошел мужик по прозвищу Левша и предложил работенку: провести «братишек» к некой речке, недаром названной Мутной. Группа состояла из пятнадцати человек, и среди них был этот самый Паша Сизый. Я отказался – надо было возвращаться к Доку в ЦИРИ, и они, как видно, нашли другого проводника.

– Мы с Мутной идем, – подтвердил Сизый. – Вернее, бежим…

– От кого?

Сизый замялся, а потом неуверенно произнес:

– Походу, от хуги, тля.

– Тогда надо валить отсюда, – предложил я. – В пяти километрах южнее есть один схрон.

– Схрон – это здорово. Вот только дадут ли нам дойти до него? – оптимистично заметил напарник Сизого.

Не знаю, действительно ли бродяг преследовали хуги, но до схрона мы добрались благополучно. И я по дороге никакого преследования не ощущал.

Через час мы устроились внутри небольшого, скрытого от посторонних глаз бункера с тремя выходами, «электронными часовыми», то есть беспроводными видеокамерами, и бойницами на все стороны света. В бункере нашлись керосинка, закопченный чайник и еще кое-какая кухонная утварь.

У бродяг при себе не оказалось ни заварки, ни харчей. Пришлось делиться. Соорудили нехитрый обед. Новые знакомые набросились на еду, будто не ели несколько дней.

– Не жрамши идем, – с набитым ртом подтвердил Сизый. – Такой вот расклад.

Утолив голод, Сизый начал рассказывать о том, что с ними произошло:

– До Мутной дошли без помех. А шли мы за… – Он запнулся, раздумывая, стоит ли открывать все козыри.

Его сомнения разрешил напарник по прозвищу Молчун – по жизни болтливый суетливый парень. Но в АТРИ погоняла частенько дают с точностью до наоборот. Так жгучего брюнета могут в насмешку назвать Рыжим, а спокойного, уравновешенного человека – Шустриком.

Молчун махнул рукой и сказал с тоской:

– Да ладно, Сизый, не темни. Говори как есть, чего уж там. Все равно пропало золотишко…

– Золотишко, – эхом откликнулся Сизый. – Именно за ним мы и шли. Ну, добрались до Мутной, разбили на берегу лагерь. Периметр там, охрана, все дела… Моем, значит, золотишко. Хотя не очень-то его много. Самородков нет. Так, песок один… Ну, мы не унываем. Всяко лучше золотой песок мыть, чем за цацками среди аномалий шарить… Расползлись по речке, разделили заводи, чтобы каждый свой участок окучивал…

– Двойками работали, – уточнил Молчун. – Типа, один моет, другой прикрывает.

– Точно, – кивнул Сизый. – Мы вон с ним в паре были… Короче, три дня прошли спокойно. А на четвертый Кузя Левша и Гарик Малой, – бродяга сделал ударение на последнем слоге, – исчезли, тля.

– Я сразу просек: дело не чисто, – вмешался Молчун. – Они, как обычно, утром почапали на речку, а