вернулись к предстоящей работе над статьей, прихватив вдруг на сей раз крупицы сомнения в целесообразности задуманного предприятия. 'Не поспешно ли? Откликов-то на публикацию ни одного. Не лучше ли... Колеблюсь ? значит, не уверен, но ведь это не так...' Пронесся в голове небольшой вихрь, распотрошив и разбросав, как солому, казалось, с трудом упорядоченные мысли. Продолжать работу с сумятицей в голове, разумеется, я не мог. Освободившись от мелких обязанностей, я стал просматривать научно-популярные журналы. Вскоре внимание захватила статья о Вселенной академика Шаронского ? не попадалась ли она тебе? Непременно разыщи и прочти. Статья захватила меня. Разумеется, дилетанту трудно квалифицированно судить о проблемах Вселенной ? речь в статье идет о возможности разумной жизни вне нашей Галактики. Автор отрицает таковую, на мой взгляд, аргументированно: выводы его подкреплены свежими данными отечественной и зарубежной астрономии.
Идея не нова, но в такой всесторонне обоснованной интерпретации известного специалиста встретилась мне впервые. Поразил не пессимизм автора ? взволновало вдруг человеческое в рассуждениях об одиночестве. И в самом деле, подумалось, если мы уникальны, то не следует ли из того, что мы должны (нет, просто обязаны) быть друг к другу в сто крат внимательнее, в стократ нежнее; не следует ли, наконец, что смерть и жизнь кого-то непременно должна отразиться на каждом из нас... Я почему-то вспомнил слова руководителя студенческого кружка об истории Земли, на кончике которой этаким крохотным муравьем цеплялся, всеми силами стараясь удержаться, пойти в рост, человек с его историей... жена... дочь... ты... я... все... 'Кто, ? думал я, ? ты, человек? Почему ты? Куда ты? Зачем ты на кончике истории?'
Во время и после ужина я продолжал думать о прочитанном. Сидел, не замечая, как сумерки сгустились, как лиловое раздавило тяжесть гигантского черного. Курил, смоля сигарету за сигаретой, смотрел вверх ? небо и в самом деле казалось безжизненным, холодным, неприветливым, будто нарочно, для того, чтоб я еще и еще убедился в справедливости прочитанного...'
Сколько-то не успели припомнить, помянуть, обговорить ? ведь уйдет, растворившись, сгорев...
'Почему бы не воспользоваться приглашением Жунковского, ? говорил я себе, ? и не нагрянуть в Свердловск этой же осенью? Но почему осенью?..'
Хлопнули форточки, заколебались шторы, зашуршали на тумбочке листочки бумаг. Захлопывая двери, я увидел безногого соседа ? тот торопливо, испугавшись ветра, покидал свой НП на соседнем балконе.
'Почему не летом? А если двинуть, скажем, следующим же рейсом? На недельку ? не более...'
За окном застонали деревья. Напротив громко щелкнуло ? это племянник, возможно, под впечатлением надвинувшейся непогоды, счел неуместной музыку.
А вчера, в это же время вот так же резко, на самой кульминации, оборвалась музыка ? позвало любопытство ? я вошел в комнату племянника: тот сидел у проигрывателя, углубившись в свои размышления.
? Папа, хорошо, что ты здесь, ? сказал он, подсел на краешек дивана и после небольшой паузы продолжал:
? Я сейчас скажу такое ? ты только не падай. Наберись терпенья ~ выслушай. Дело в том...
? Ну.
? Я принял решение бросить учебу в школе.
? Учебу?
? Не учебу вообще ? конкретно учебу в конкретной школе. Вот ты и разволновался ? так и знал...
? Что потом? Планы?
? Я отнес документы в училище.
? Какое?
? Художественное. А после училища во ВГИК.
? Значит, решил не сейчас.
? Да, не сейчас. Не хотел беспокоить. Только скажи ? ты сразу принимаешься за таблетки, ? сказал он, а затем, переждав довольно долгую паузу, добавил: ? Пойми, после всего того, что произошло, я не могу вернуться в школу,
? Почему? Ты 'после всего этого' проучился в школе более года.
? Тебе не понять. Я так думаю, папа, ? конечно, заявление племянника было подобно маслу, подлитому на раскаленные головешки, ? я поступил неправильно, не посоветовавшись с тобой. Знаю, что ты подумал ? хочешь скажу?
? Любопытно.
? Мой поступок безрассуден, легкомыслен, смешон ? так?
? Продолжай.
? Что ты огорчен не только из-за моего решения бросить школу ? тебя удручает мое намерение пойти по твоим стопам, да?
? Продолжай.
? Что хватит с Исмаиловых и твоих мук в кино...
? Дальше.
? Что в кино ? тут, у нас, ? жестокая конкуренция, борьба на выживание; что ты ничего за свою жизнь в кино не создал стоящего. Что у тебя нет ни машины, ни дачи, ни сбережений, а вот у твоих родственничков, обыкновенных трудяг, есть и машины, и дачи, и сбережения; что фестивали, премьеры ? для немногих. Что в кино недостаточно одного таланта, что для подавляющего большинства кино ? миражи, розовые облачка...
? Ты не любишь свою школу?
? Это не имеет значения, ? сказал племянник и после небольшого раздумья поправился: ? Сейчас уже не имеет значения, ? и еще после маленькой паузы, повертев в руках пластинку, продолжал: ? Ты считаешь, папа, я поступил неправильно?
? Вот это действительно не имеет значения, ? сказал я, поднимаясь с дивана, взглянул внимательно ему в глаза, ? во всяком случае в нашем положении с тобой. Что ж, миражи так миражи! А впрочем, может быть, нет, что нам кажется миражом ? вовсе не мираж?..
Я видел из окна, как гнулись деревья, как вверху над серой пирамидой домов с усиками антенн ползли, сталкивались и ломались тучи ? казалось, что под напором ветра они должны были исчезнуть, дождь, ожидавшийся с минуты на минуту, мог так и не состояться.
'Лечу! Но как с билетами? Позвоню... Да, с билетами в порядке! Сценарий? Договор? Подождут недельку... Выкручусь ? бывало и не такое. Лечу!'
Дождь состоялся-таки. Правда, за полночь, уже в безветрие, он мелкой дробью заплясал на подоконнике, на крыше. Я приоткрыл двери на балкон ? в квартиру нахлынула свежесть.
Потом я лежал с открытыми глазами, всматриваясь в темень за окном, слушая шумы. В полночь пришло знакомое. Я увидел ? во сне ли? наяву ли? ? берег, накаты волн о крутые берега. По галькам босоного и неуклюже ступал бесштанный, с ссадинами на коленях малыш с выбритой головой, с клоками волос, не то по небрежности, не то по неумелости домашнего парикмахера оставленными над ушами, на затылке, на лбу ? неужто я? Вот розовые полосы царапин, ступни, объеденные глиной с пылью ? ну да, конечно, я ... Земля, каменистая и жесткая, в сазах и облепиховых зарослях, с озером, в обрамлении гор ? не догадывался тогда (да и возможно ли было догадаться!) что это был кусок огромного, плотного мира, в который я тогда входил. Я смотрел и запоздалым сознанием благословлял шаги малыша. Заодно и камни, некруто сметанные озерной солью. Островок синей куги на кромке пляжа, по ту сторону, где он переходит в болото. Лягушат, кинувшихся врассыпную. Муравья, непринужденно легко одолевшего купол окатыша. Теплые камни, щекотно полоснувшие ногу...
Но что шумно рассекло воздух?! Сверкнуло тяжело и устрашающе?!
Вскидываю голову. Замираю.
Выкрикивая что-то злое ? наверняка заклятину ? надо мной кружатся птицы.
Чайки!
Набрав высоту, они поочередно, сложив крылья, бросаются вниз, на меня. Они проносятся в
