Ограниченность средств, а значит, невозможность иметь крупные наемные формирования, посредством которых выигрывались в те времена войны, побудили Густава-Адольфа искать иные способы комплектования и организации армии. Здесь королю-реформатору помогла сохранившаяся уникальная шведская традиция — всеобщая воинская повинность. Густав-Адольф упорядочил ее исполнение: в армию стали призывать на 20 лет одного из десяти военнообязанных мужчин. За этот срок новобранца успевали приучить к суровой дисциплине и превратить в бывалого и умелого воина. Теперь, не уступая наемным армиям в выучке, шведы превосходили своих врагов сплоченностью и духом. Была создана не просто постоянная армия, а национальная регулярная армия. Ее полки были расквартированы в строго определенных местах, что позволяло в случае опасности быстро и без суеты мобилизовать силы и выступить против врага. Позднее участники Северной коалиции ощутили всю эффективность отлаженной системы: как ни стремились датчане и саксонцы воспользоваться преимуществами внезапного нападения, шведы лишили их этой возможности. Шведская армия была собрана, изготовлена к бою и доставлена на театр военных действий с быстротой, вызвавшей шок у незадачливых союзников.

Параллельно правителям Швеции удалось решить финансовые проблемы содержания армии. Сначала посредством упорядочивания кадастра, введением поземельного налога и чеканкой медной монеты высокого номинала, затем — контрибуциями и эксплуатацией завоеванных территорий. Создание регулярной армии позволило запустить механизм захватнических войн, когда каждая война кормит войну следующую. Первой пришлось расплачиваться, в основном, Германии, 20 тысяч городов и деревень которой были разграблены, сожжены, опустошены за годы Тридцатилетней войны. Деньги позволили добавить к национальному ядру армии наемников. Густав-Адольф заканчивал свой жизненный путь, сколотив огромное по меркам малонаселенной Швеции войско — в 80 тысяч человек. При нем же Швеция встала на путь широкой экспансии, которую не без успеха продолжили его наследники. В продолжение XVII столетия Швеция превратилась в своеобразную «береговую империю», скроенную и сшитую из кусков балтийского побережья. Приобретены они были в бесконечных войнах, в которых Швеции удавалось то выцарапать жалкие клочки земли, то отхватить солидные территории с важными торговыми городами. Так, у Дании были отобраны провинции на юге Скандинавского полуострова (Скания), острова Готланд и Эланд. Речь Посполитая принуждена была уступить Швеции богатую Лифляндию. Из немецких земель шведские короли- воители приобрели часть Померании с городами Висмар, Бремен и Верден. У России были отвоеваны бывшие новгородские владения, включая побережье Финского залива. Благодаря этим завоеваниям под контроль короны перешли устья таких рек, как Одер, Эльба, Везер, Нева, Западная Двина.

Победоносные войны приблизили шведов к тому, чтобы осуществить свою заветную мечту — превратить Балтику в шведское озеро. Впрочем, эта воплощаемая в жизнь мечта была мечтой крайне опасной — растущее шведское могущество вызывало у соседей животный страх за свое будущее. Последствия не заставляли себя ждать. Самые явные из них — вражда и зависть оттесненных от моря стран к «таможенному королевству». Правители Дании, Польши, северогерманских герцогств и княжеств готовы были при малейшей возможности вцепиться в глотку могущественному противнику. И если до поры до времени они прикрывали свои истинные намерения маской миролюбия, то лишь чтобы выиграть время и собраться с силами.

В самом Стокгольме не строили иллюзий относительно подлинных чувств заискивающих соседей. Однако ни о каких уступках говорить не желали. Признавался один аргумент — сила. А последняя, как считали в Стокгольме, всегда должна быть за Швецией. Забегая вперед, заметим, что задача постоянного наращивания военной мощи оказалась для страны непосильной. Швеция просто надорвалась. Однако удивляться следует не факту крушения шведского великодержавия, а тому, как долго скандинавы несли это тяжкое бремя. Ведь Швеция конца XVII столетия — государство с населением в каких-то полтора миллиона человек. И все же источник могущества Швеции понятен — это трудолюбивый, деятельный и храбрый народ, образованное и честолюбивое дворянство и уже упомянутая плеяда энергичных и даровитых правителей. К концу столетия в Швеции окончательно утвердился абсолютизм, позволяющий концентрировать ограниченные ресурсы страны на главных направлениях. При этом абсолютизм не лишал шведское дворянство и простой народ инициативы и самодеятельности.

Главный инструмент шведского великодержавия — армия. К началу Северной войны все прежние наработки, связанные с деятельностью Густава-Адольфа и его ближайших преемников, были не просто сохранены, а приумножены. Отец Карла XII, Карл XI, взяв на себя неброскую роль военного администратора, внес существенные коррективы в систему комплектования армии. При нем была введена так называемая поселенная система комплектования войск. Это позволило возложить основную тяжесть содержания армии на собственников земельных владений, включая крестьянство. Как водится, эта система, просуществовавшая до конца XIX века, имела свои преимущества и недостатки, выступавшие на первый план в зависимости от времени и конкретной ситуации. При Карле XII преимущества перевешивали: вступая на престол, молодой король получил в наследство от отца не только корону и абсолютную власть, но и 60- тысячную армию, не считая милицейских соединений. Кроме того, полки могли быть пополнены и действительно пополнялись рекрутами и наемниками. В военное время численность сухопутной армии могла быть доведена до 150 тысяч человек, то есть достигнуть цифры, сопоставимой с армиями крупнейших европейских государств.

Если исчислять тех, кого призывали под королевские знамена, то вооруженные силы Швеции следует признать многонациональными. Так, отправляясь в Россию, Карл XII навербовал в Германии около 9 тысяч солдат, преимущественно немцев — саксонцев, вестфальцев, померанцев и т. д. Из при балтийских владений под королевские знамена шли служить эстонцы, латыши, литовцы и даже русские, выходцы из ижорской земли. И все же ядро вооруженных сил по-прежнему составляли шведы — свободные крестьяне и горожане. Это, несомненно, положительно отражалось на качестве войск. Шведские формирования отличались храбростью, дисциплиной, выносливостью, доведенной до автоматизма выучкой. Сама же выучка, умноженная на шведское благоразумие и хладнокровие, соединялась с передовыми достижениями тогдашних военных технологий и вооружений. Косность и инертность не получили в шведской армии такого широкого распространениго, как на континенте. Благодаря традициям, заложенным Густавом-Адольфом, шведский генералитет вносил соответствующие изменения в стратегию и тактику, получая каждый раз преимущество над своими потенциальными противниками. С середины XVII столетия соседи скандинавов предпринимали отчаянные попытки догнать «образцовых» шведов, перенимая, копируя, заимствуя их формы организации и приемы ведения боя. Но благодаря постоянному вниманию шведских правителей к армии, высоким требованиям, предъявляемым к офицерскому корпусу и обучению солдат, разрыв не сокращался, а даже возрастал.

Шведская армия исповедовала наступательную тактику. Напор был ее стихией. Военные историки