всего-то в ста шагах позади без устали перебирали легкими сухими ногами полтора десятка молодых, полных сил кумало. И каждый раз, оглядываясь, Андрей замечал, что погоня пододвинулась еще на один шаг… на три… на пять. Пока еще никто не пытался бросить ему в спину ассегай, но скоро наверняка попробуют и раза с третьего-четвертого добросят.

– Все, Бонгопа, стой! – с трудом прохрипел он еще через пару минут.

Постепенно, чтобы совсем не задохнуться, сбросил скорость, перешел на трусцу, потом совсем остановился. Сын кузнеца вопросительно посмотрел на спутника.

– Отбегался я, друг. Сил больше нет, – виновато пожал плечами Шахов. – Боюсь, когда они нас догонят, я и драться-то не смогу.

Чернокожий воин досадливо поморщился, но ничего не сказал. Видел, что белый человек не врет. В таком состоянии с ним и подросток справится. Повернулся к врагам, перехватил поудобней ассегай и вдруг удивленно вскинул фамильные сросшиеся брови.

Преследователи сами остановились в отдалении, у одинокой старой зонтичной акации, и о чем-то оживленно переговаривались между собой.

– А ведь они тебя побаиваются, Шаха! – обрадованно сообщил он спутнику. – Попробуй-ка их еще сильнее напугать. Сделай вид, что колдуешь, помаши на них руками и скажи что-нибудь страшное, непонятное.

– Руками, говоришь? – задумался Андрей. – Не знаю, пошевелятся ли они…

Он с завистью посмотрел на Бонгопу. Вот народ! Километра четыре отмахал и даже не запыхался. Возможно, вспотел чуток, но при таком ливне разве определишь? И те, сзади, наверное, утомились не намного больше. В случае чего и сами помахать руками смогут неплохо. А, ладно, хуже уж точно не будет.

– Эй вы, безмозглые самки павиана, подходите, кому жизнь не дорога! – крикнул Шахов плотной кучке кумальских воинов. – Вы у меня сейчас всю землю на этой поляне съедите. А что не сможете, тем я вас сверху присыплю.

И заметив, что его речь произвела впечатление, добавил уже на родном языке:

– Вас много, а нас – рать. Сейчас увидите, как погибает русский бандит. Вперед, за Родину, за Путина! Аста ла виста, бэби!

Это, конечно, уже не по-русски, а по-терминаторски, но ребята, скорее всего, разницы не почувствуют. Увлекшись новой ролью, Андрей наклонился, подобрал еще не размытый дождем комок земли и бросил в сторону врагов.

Зря Шахов жаловался на бессилие. Бросок получился неплохой, прицельный. Снаряд, пролетев метров тридцать – тридцать пять, расшибся о ствол дерева на высоте в три человеческих роста.

В тот же момент темно-сиреневые тучи над головой, почти неразличимые за струями дождя, вспыхнули ярким, пронзительно белым копьем. И оно с оглушающим треском вонзилось в верхушку той самой акации, в которую метил Шахов.

Раскат грома еще долго звучал у него в ушах. А потом все стихло. Даже ливень. Пахло круто посоленными свежими огурцами. Верхушка дерева едва заметно дымилась. Преследователи если и не все потеряли сознание от электрического разряда, то попадали на землю от испуга. Бонгопа, судя по лицу, готов был проделать то же упражнение.

– Как… ты… это… сделал? – только и смог выдавить из себя храбрый воин.

– Вот и я думаю – как? – прошептал в ответ Андрей, сам ошеломленный последствиями своей выходки. – А еще – кто и зачем?

Он уже свыкся с тем, что в мире существуют колдуны, существует настоящее волшебство, а не киношные спецэффекты. А теперь поверил бы и в ангела-хранителя, уже не в первый раз за последние дни приходящего к нему на выручку. Да хоть в Перуна-громовержца, раз уж он могущественному дяде чем-то так приглянулся. Однако было бы глупо, если бы все старания высшего существа оказались напрасными. На бога надейся, а ноги не забывай делать вовремя.

– Пошли отсюда, пока ребята не очухались, – немного грубовато дернул он Бонгопу за руку. – Ну, что ты на меня уставился? Не я это, мамой клянусь, не я! Пошли, кому говорят?!

– Куда? – растерянно пробормотал сын кузнеца.

– А вот это я у тебя хочу спросить, – невесело усмехнулся Шахов. – Мы с тобой теперь беглые преступники. Нам нужно хорошенько спрятаться, надежно.

Бонгопе не сразу, но все-таки удалось сдвинуться с места, и он поспешил вслед за Андреем.

– Тогда забирай чуть правее, – посоветовал кумало спутнику. – Во всей округе я знаю только одно место, где можно укрыться от воинов Сикулуми. Это лес на горе Нгоме. Говорят, там сейчас обосновались разбойники.

Андрей сбился с шага. Опять разбойники! Не многовато ли их развелось в крохотных владениях вождя кумало? Хотя каков поп, таков и приход. Почему бы, собственно, и нет? Ему, чудом избежавшему смертного приговора, теперь самая туда и дорога. По крайней мере на первое время, отсидеться, пока не прекратятся поиски беглецов. А потом нужно еще раз попытаться выдернуть Гарика из этого гадюшника. Значит, решено. Да и Бонгопе, если разобраться, больше податься некуда. Разве что уйти в другое племя. Но это уж пусть он сам решает.

– Ты пойдешь со мною? – на всякий случай уточнил он. – Вот и славно. Только сначала Мзингву заберем, он меня в пещере у реки дожидается.

– Да, я знаю, – кивнул сын Бабузе. – Я говорил с ним.

Как это – «говорил»? Когда он успел повидаться со Мзингвой? И как вообще нашел эту неприметную пещерку? А впрочем, это Андрей так решил, что о ней никто не знает. А Бонгопа-то местный. Небось в детстве все берега вокруг облазил. А может, и сам ее для какого-нибудь тайника использовал. И был приятно удивлен, встретив в своем секретном месте старого знакомого. Но раз уж они встретились, значит…

– Значит, он тебе все рассказал?

Бонгопа не ответил, а Шахов не рискнул переспрашивать. Бывают такие минуты, когда лучше помолчать.

Позже Бонгопа все же разговорился. Возможно, потому что молчал Мзингва. А это – для тех, кто знавал парня прежде, – труднопереносимое зрелище. Бывший шофер выглядел совсем потерянным. Он даже не поинтересовался, куда его ведут. Немного огорчился, что не сразу в Дурбан, но протестовать не стал и все последующие рассказы выслушал с равнодушным, отсутствующим выражением лица. А может, и вовсе пропустил мимо ушей, сосредоточившись на собственных, видимо, не очень веселых мыслях.

Но сын кузнеца упрямо обращался именно к Мзингве, надеясь хоть как-то его расшевелить. Об отце и других родственниках он, понятное дело, не вспоминал. А вот про разбойников сообщил немало интересного. Пожалуй, даже с избытком.

По его словам, лихие люди поселились на горе Нгоме недавно, недели две назад. Сначала их там было не больше полутора десятков, а сейчас численность шайки, по всей видимости, перевалила за сотню. Разбойники построили в лесу настоящий большой крааль и живут там обычной для здешнего народа жизнью. Мужчины ухаживают за скотом, женщины следят за домом и копошатся на крохотных участках, засеянных кукурузой. Правда, женщин и детей в лагере совсем мало. А мужчины, помимо пастушеских обязанностей, заняты грабежом соседей. Которые, не будь дураки, постепенно перебираются от подножия горы в более безопасные места.

В состав шайки в основном входят кумало, но есть также ндвандве и даже несколько сибийя.

– Брат, а не слишком ли много ты про них знаешь? – не удержался от ехидного вопроса Шахов. – Обычно слухи не бывают настолько подробными.

– Ну да, – согласился Бонгопа, ничуть не смутившись. – Это не только слухи. Приходил тут один к нам в военный крааль, уговаривал в разбойники уходить.

Агитатор, стало быть? Ну-ну, интересно. И чем же он собирался солдатиков соблазнить? Мир – народам, земля – крестьянам? Или нет, они же тут скотоводы. Значит, каждому по корове.

– А зачем вам уходить? – подзадорил рассказчика Шахов. – Вы же служите вождю.

– Я больше не служу Сикулуми, – отрезал Бонгопа и отвернулся.

Нет, так нельзя. Парень сейчас замкнется и ничего больше не скажет. А у него наверняка есть еще любопытные сведения.

Андрей ухватил спутника за плечи и без лишних церемоний развернул лицом к себе:

– Извини, я не хотел… Но все-таки, что он вам еще говорил?

Бонгопа недовольно повел плечами, словно там до сих пор находились пальцы Шахова. Словно сбрасывал их с себя. Но обиды не затаил, ответил:

– Говорил, что их предводитель скоро станет самым главным вождем среди всех нгуни. И тогда каждый, кто хоть раз обидел его мать, пожалеет, что вообще родился на этот свет. А Сикулуми – ее главный враг, и все, кто ему служит, обижают Нтомбази и поэтому станут врагами ее сына.

– Слушай, Бонгопа, – перебил его Андрей, – что-то не нравятся мне эти разбойники. Опять воевать – надоело. Может, не пойдем?

– А куда нам еще идти? – ответил воин вопросом на вопрос. – В другом месте люди Сикулуми нас сразу отыщут. И потом, попросись мы в любое другое племя, все равно пришлось бы как-то отблагодарить хозяев за гостеприимство. А что у нас с тобой есть, кроме ассегаев?

Да, тут он, пожалуй, прав. В конце концов, разве кумало не того же потребовали от Шахова чуть ли не при первой встрече? Раз ты в стае – отправляйся вместе со всеми на охоту. И слушайся вожака. Если велят казнить обидчиков его любимой мамочки…

– Подожди, как ты сказал – Нтомбази? А при чем здесь она? Да и ее сын тоже. Он вообще на самом деле умер.

– Да, настоящий Звиде отправился к предкам, – спокойно согласился рассказчик. – Но у Нтомбази был и другой сын – Сило[83], похожий на брата, как одно зернышко кукурузы на другое. Тебе же, наверное, рассказывали…

Он опять замолчал, вспомнив, от кого мог Шахов слышать эту историю.

Андрей тоже вспомнил, но был слишком заинтригован рассказом, чтобы расстраиваться. Вот так дела! В этой удивительной стране даже