говорил: «Он приказал всех убить». Кто он?

– Темно было, не разглядел.

– Но голос-то ты слышал? Какой он был, молодой?

Мзингва чуть ли не с ненавистью посмотрел на Шахова. Долго его еще будут пытать? Какая разница – старый, молодой? Что это изменит? Но упрямый белый человек не отставал и повторил вопрос:

– Молодой?

– Нет, – сквозь судорожно стиснутые зубы ответил зулус. – Приказывал старик.

– Какой старик? – грозно навалился на него Андрей. – Ты не узнал его?

Мзингва молча покачал головой. Будь его воля, он не только узнавать, даже думать об этом не стал бы. По его серому, измазанному пеплом лицу текли слезы, прокладывая свежие темно-коричневые дорожки к трясущимся губам.

– Что он еще сказал? – откуда-то издалека долетел до него голос Шахова. – Может быть, он объяснял, в чем они виноваты? Ведь не просто же так их сожгли живьем?

И тут шофер вспомнил. Один молодой воин обратился к старику с таким же вопросом. И Мзингва находился достаточно близко, чтобы расслышать ответ.

– Он сказал, что так велел Сикулуми. – Зулус сам удивился твердости своего голоса. Впрочем, он ведь только повторял чужие слова, стараясь не вдумываться в их чудовищный смысл. – За то, что Бабузе пытался отравить молодого вождя Звиде.

Пораженный ответом, Андрей задумался. Значит, это не разбойники. Не трагическая случайность, а спланированная акция. Но ведь объяснение совершенно бредовое! Бабузе до похода на сибийя даже не видел этого Звиде и попросту не имел возможности его отравить. Да и потом, никто ведь не должен знать, что сын Нхлату умер, а его место занял Гарик. Считается, что Звиде жив и здоров. Тогда что же означают эти слова? Может, отравили не его, а Гарика и понадобилось свалить на кого-то вину за это преступление? Так ведь и с Гариком ничего не случилось. Во всяком случае, до недавнего времени. А может, еще только должно случиться? Ну уж нет, этого Шахов им не позволит!

– Послушай, Мзингва! – с успокаивающей улыбкой, словно ребенку, сказал он шоферу. – Мы скоро уйдем отсюда. Но не сейчас. Сначала мне нужно сходить за Гариком, а уже потом мы все вместе отправимся в Дурбан. А пока я спрячу тебя в безопасном месте, и ты тихо и спокойно дождешься моего возвращения. Договорились?

Мзингва согласно кивнул. Кому он еще мог доверять в этом страшном мире, кроме большого белого человека с почти зулусским именем Шаха?

Гарик обернулся и с подозрением поглядел на ограждающий ручей кустарник. Вроде бы отстали, ироды! Нет, приятно, конечно, ощущать себя важным человеком, которому положено иметь целых шесть телохранителей. Но когда без них даже до ветру не сходишь – это уже начинает утомлять. Насилу убедил этих ответственных ребят, что искупаться молодой вождь сможет без посторонней помощи, а крокодил в такой мелководный ручей вряд ли проберется. Во всяком случае, не проберется незамеченным.

На самом деле ручей не такой и мелкий. Гарик давно уже облюбовал небольшую заводь, где можно было зайти в воду хотя бы по пояс и немного в ней поплескаться. Местные привыкли принимать душ прямо во дворе, обливаясь из ведра. Но, во-первых, там вода успевает прогреться на солнце и ни в какое сравнение не идет с прохладной, живой, проточной. А во-вторых, не любил Гарик, когда на его заднее место, а тем более – переднее пялятся любопытные. Не то чтобы ему было что скрывать, но все-таки… Имеет человек право на уединение хотя бы в некоторых, исключительных случаях?

Но если честно, то излишне бдительные охранники – единственная крупная неприятность в его теперешней жизни. А в остальном – пожалуй, Андрей тогда был в чем-то прав. Нравится здесь Гарику. Интересно, черт возьми, весело! А когда он переберется к ндвандве и станет настоящим вождем, самостоятельно правящим целым племенем, будет еще интересней. Если бы еще Андрей не валял дурака, не уперся рогом в своего колдуна – они бы вдвоем такие дела здесь замутили, таким прогрессорством занялись, что никакому Марку Твену не снилось. Бедная история, просто из чувства самосохранения, их бы пулей домой выбросила.

Но Шахов… Нет, неплохой в общем-то мужик. Простой, открытый, смелый, повидавший жизнь, по-своему неглупый. Только не умеющий, не привыкший общаться с другими на равных. Не может он без того, чтобы все за всех не решать. На фекалии изойдет, но добьется, чтобы все было так, как он задумал. Все-таки въевшаяся за много лет в подкорку мысль «я здесь босс» не может не отразиться на характере. Особенно – в стрессовых ситуациях. А у них была – стрессовей некуда. Так ведь прошла же! Теперь-то все успокоилось, можно бы уже и перестать напрягаться.

– Ну что, студент, раздумал купаться? Тогда вылезай, разговор есть.

Юноша вздрогнул. Хотя причин для испуга вроде бы не было. Кто еще здесь может назвать его студентом? Да еще и по-русски. Ну, а если бы это был кто-то другой? Не зря же Сикулуми приставил к Гарику охрану. И вот, стоило отпустить телохранителей… Но ведь он же внимательно все осмотрел, когда заходил в воду. Как же…

– Андрей, как ты здесь оказался? – От растерянности он тут же перешел на зулусский: – Вена ла вензани?[78]

– В Рэмбо играю, – довольно усмехнулся Шахов, пристроившийся шагах в двадцати ниже по ручью, на поваленном возле самого берега стволе серебряного дерева[79]. – Второй день за тобой бегаю, жду, когда ты один останешься. Не хочу я, чтобы кто-нибудь меня видел или слышал. А если услышит – так чтоб хотя бы не понял. Так что давай по-нашему, по-русски.

Гарик с улыбкой кивнул, мгновенно переходя от испуга к благодушному настроению.

– Хорошо, рассказывай, что у тебя новенького.

Через пару минут он перестал улыбаться. Слушал Шахова и не верил, что такие гнусности могут твориться совсем рядом, что у кого-то поднялась рука на беззащитных хороших людей, его добрых знакомых.

– Слушай, Андрей, а не мог Мзингва ничего напутать? – с надеждой спросил юноша. – Ты же знаешь, что он, как бы помягче выразиться, не совсем адекватно воспринимает реальность.

– Да как тут напутаешь? – мрачно возразил Шахов. – А пепелище? А соседи? Я ведь пытался их расспросить – ничего они про Бабузе и его семью не знают. Или боятся рассказывать. Может, Мзингва и здесь напутал – никакого Бабузе никогда и не было? И Новавы, его дочери, – тоже?

Андрей возмущенно засопел. Может, он и не испытывал к девушке никаких чувств, кроме приятных воспоминаний. Но не в этом же дело. Даже если бы они были едва знакомы. Даже если бы он не помнил ее голоса, ее тела, ее имени, как не успел узнать имена внуков и внучек кузнеца. Какая разница? Все равно кто-то заплатит за их смерть. И тогда, может быть, боль поутихнет. Иногда это помогает – Шахов знал по собственному опыту.

– Ну а вдруг…

Гарик не знал, как иначе объяснить внезапное исчезновение семьи кузнеца. Но все равно пытался возразить, лишь бы не соглашаться с тем, что их действительно убили. Должно же быть какое-то другое, не страшное объяснение.

Договорить он не успел. Из-за кустов бесшумно, как умеют только опытные охотники, появился один из телохранителей.

– Молодой вождь, у тебя все хорошо? – начал он, еще не видя Гарика. – Мои воины начали беспоко…

Тут его глаза уперлись в угрюмый взгляд Шахова, удивленно расширились и забегали по сторонам в поисках пути к отступлению.

– Извини, молодой вождь, – залепетал охранник, пятясь, – что помешал твоей беседе. Я подожду тебя там, наверху.

И он метнулся обратно в заросли.

– Ч-ч-черт! – с досадой сплюнул Андрей. – Засветился все-таки. А я ведь еще главного не сказал. Слушай, Гарик, – быстро зашептал он, с тревогой оглядываясь на кусты, – Мзингва говорит, что убийцами командовал какой-то старик, распоряжавшийся от имени Сикулуми. Скорее всего, это был Хлаканьяна. И он обвинил Бабузе в том, что тот якобы отравил молодого вождя Звиде. Понимаешь, что это значит?

– Нет, – честно признался Гарик.

– Эх, студент! – разочарованно вздохнул Шахов, но тут же вспомнил, что у него нет времени на насмешки. – Тебя хотят отравить и уже заранее нашли виновных. Тебе надо бежать, Гарик. Сегодня же. Ночью я буду ждать тебя на этом самом месте… Нет, здесь нельзя, здесь и меня могут поджидать, – поправился он, лихорадочно вспоминая какой-нибудь заметный ориентир в окрестностях крааля Сикулуми. – Ну, хотя бы у двух кривых деревьев справа от ворот. Запомнил, Гарик? В полночь.

Все, не успел! На берег ручья выскочили вооруженные ассегаями воины кумало. Раз, два… пятеро. И молча, не приближаясь, но и не сводя глаз с Андрея, окружили его. Шахов осторожно скосил глаза на поваленное дерево, за которым он припрятал свое сломанное копье и неповрежденный щит. Сейчас прорываться к ним бесполезно. Ему не дадут и шага сделать. Придется дожидаться удобного момента.

– В чем дело, ребята? – старательно изображая простака, спросил он. – Неужели вы меня не узнали? Я же Шаха. Я с вами вместе против сибийя воевал.

– Мы помним тебя, Шаха, – ответил старший из воинов. – И наш вождь помнит тебя. Пойдем, Сикулуми давно хочет с тобой поговорить.

Ага, парень фактически признался, что Андрей объявлен в розыск. Хотя проверить еще раз не помешает.

– Я рад, что Сикулуми обо мне не забыл. Но сейчас со мной хочет говорить другой вождь. – Шахов скосил глаза на Гарика. – Вы ведь охранники Звиде и должны выполнять его приказы.

– Звиде – вождь ндвандве, а мы – кумало, – железобетонно возразил воин. – Для нас приказ Сикулуми важнее. Идем!

Как-то незаметно, между делом, щит и копье Андрея оказались в руках дальнего из телохранителей. Нашли, гады глазастые! Теперь