дешевую мексиканскую мелодраму. Вот только непонятно, в чем же его настоящая, не выдуманная вина? Теперь уже, наверное, и не будет понятно.

– Благодари вождя, – подсказал кто-то из стражников.

Шахов еще раз смерил вождя взглядом сверху донизу, выбирая точку, куда благодарить, и смачно плюнул в его самодовольную круглую физиономию.

– Байете, нкоси! – не удержался он от удовольствия восславить оплеванного врага.

Мелковата месть, но со связанными за спиной руками большего и не сделаешь.

Его, понятное дело, тут же сбили с ног, кто-то особенно нетерпеливый уже занес ассегай, другой замахнулся дубинкой. Шахов даже не пытался вырваться, слишком много папуасов на него одного. Лежал и думал, как глупо все получилось. И жил не сказать чтобы умно, а уж помер…

– Не здесь! – рявкнул Сикулуми, утирая лицо бахромой с предплечья. – Не оскверняйте мой крааль кровью преступника. Выведите за ограду. И помните, я обещал ему смерть воина.

Надо же, а этот толстяк, оказывается, не лишен благородства. Или просто настолько заботится о репутации, о своем честном слове, что даже ради Шахова не стал делать исключений? Что ж, тоже похвально. Хотя какая теперь в жопу разница!

Ливень наседал все сильней, послышались первые раскаты грома. Земля под ногами раскисла, и Андрей уже трижды плюхался в грязь. И даже руки не подставишь – за спиной они, связаны. Только и оставалось, что отворачивать лицо в сторону. Так и подставлял – то левую щеку, то правую. Его поднимали на ноги и толкали дальше вперед. Скорее бы уж! Надоело все до чертиков.

Ну, вот и ворота. Интересно, сколько шагов осталось до места казни? Сколько раз он еще успеет навернуться? А все потому, что кто-то очень любит играть в бридж. Но не очень умеет. Вот ведь, блин, прямо как в анекдоте – ни хрена себе в булочную сходил!

– Стой! – услышал он хриплую команду Хлаканьяны. – Здесь.

Ну как же, неужели без штатного палача может произойти хоть одна казнь? Тяжело старику по грязи шлепать, а что делать – работа такая.

Андрей чисто для порядка оглянулся – и почему именно здесь? Ничем не примечательная плетеная изгородь. Почему не на десять шагов дальше? Или запыхался папаша? Он пересчитал охранников – опять пятеро. То ли так положено, то ли сильно его здесь уважают. Да хоть бы и трое было – все равно не убежать. По грязи, со связанными руками – нет, не стоит и пытаться. Умирать нужно достойно.

Черт, это где ж он такого нахватался? Не иначе как от самих кумало заразился. Да пошли они в задницу со своими принципами. Умирать вообще не нужно. Во всяком случае, не в этот раз. Не сейчас. Не так бессмысленно. Что там Гарик втирал про время, которое само выбрасывает пришельцев туда, откуда они пришли? Назад в будущее, ёкарный бабай! Ну так давайте, выбрасывайте! Самое подходящее время, а то ведь и в самом деле убьют.

А вот, кстати, и студент. Остыл под дождичком, в себя пришел. Ну, извини, парень, я действительно понятия не имел, кто она такая. И зачем вообще понадобилось этот обычай соблюдать? Тоже мне, собиратель фольклора выискался! Вроде на малолеток никогда не тянуло. А может, Андрей просто хотел самому себе доказать, что Новава для него ничего не значит? Так себе доказательство, откровенно говоря. И удовольствия ведь тоже большого не получил, только проблемы. И для себя, и для студента.

Гарик сразу сообразил, что здесь намечается. Посерел лицом, испуганно выпучил глаза и побежал к Шахову. Но по грязи и у него плохо получалось. Нет, не успеет проститься. А впрочем, к чему они, эти лишние слова?

– Остановитесь! – закричал юноша, тоже догадавшись, что не успевает. – Я запрещаю! Я – вождь!

– Уберите мальчишку, – не оборачиваясь, приказал Хлаканьяна. Потом вдруг передумал и сам пошаркал к Гарику. – Ты пойдешь со мной, – сказал он одному из воинов, всем остальным же бросил на ходу: – А вы заканчивайте здесь.

Андрея зачем-то переставили на другое место. Тот воин, что нес его самодельный ассегай, подошел ближе. Шахов, не обращая на него внимания, все еще наблюдал за Гариком. Парнишку схватили за руки и потащили в сторону ворот. Он что-то кричал, упирался, сучил в воздухе ногами, но воин нес его, словно какого-нибудь ягненка. Да и Хлаканьяна сзади пинками помогал. Запоминай парень – такова ваша боярская, то есть вождевская, доля. Эх, студент, пропадешь ты здесь один!

Воины тоже повернули головы в сторону молодого вождя, путешествующего столь неподобающим способом. А тот, что держал шаховский ассегай, вдруг крякнул, шумно выдохнул и начал заваливаться набок. Под лопаткой у него торчало древко копья, брошенного чьей-то умелой рукой. И пока все поворачивались к раненому или уже убитому, Андрей успел определить, кем и откуда брошено копье.

Со стороны тех кривых акаций, где Шахов назначил встречу Гарику, к нему на выручку спешил Бонгопа. В полной выкладке – со щитом в левой руке и с ассегаем в правой. Оставалось ему совсем немного, шагов двадцать, но кумало сейчас обернутся к нему, и придется сыну кузнеца сражаться с тремя противниками. Может, он с ними и справился бы, но из крааля прибежит подкрепление. Надо как-то помочь.

Андрей уже догадался, что к нему вернулось испытанное однажды в схватке с сибийя боевое состояние. Больно уж о многом он успел подумать, пока остальные поворачивали головы от Гарика к раненому и от того к Бонгопе. И нужно воспользоваться тем мгновением, пока они будут ворочать своими неуклюжими кумальскими мозгами, соображая, что же теперь делать. А Шахов ни о чем и не думал, просто действовал по подсказке свыше, от какого-то надмирового воинского духа.

Не спеша, прицельно он засадил ближайшему из противников ногой в пах. Некоторое время на этого бедолагу можно не оглядываться. Но было бы совсем хорошо, если бы Бонгопе оставалось схватиться лишь с одним врагом. А второго, выходит, должен убрать сам Шахов. Без рук? Ну а какие, на хрен, могут быть варианты?

Андрей повернулся к следующему клиенту и уже начал заносить ногу, когда сообразил, что парень тоже не дурак – видел, как отключили его товарища. Пытаясь убрать подальше от удара самую дорогую часть тела, кумало чуть наклонился вперед и опустил руки к животу. А вот это ты, дружок, напрасно. Шахов сделал пару резких шагов вперед и с разгона боднул супостата головой.

Такой лобовой атаки на его памяти не выдерживал никто. Нога, правда, в последний момент поехала и удар пришелся больше в глаз, чем в лоб, но и этого хватило. Молодой кумало молча опрокинулся на спину, и лишь затем до него дошло, как это, оказывается, больно. У Андрея лоб тоже не был чугунным, но чего только не вытерпишь ради спасения собственной жизни. И он, борясь с легким отвалом башки, уже поворачивался к Бонгопе.

Сын кузнеца оказался сообразительным малым и не стал ввязываться в бой по всем правилам. Просто, опережая движение вражеского ассегая, врубился на полном ходу в щит противника. Оба упали, но чужой кумало отлетел дальше. А Шахов быстренько подкатился к лежащему Бонгопе и выкрутил руки как можно дальше назад. Сын Бабузе и здесь не подвел, сориентировался и коротко резанул лезвием по веревке. Ну да, порезал при этом Шахову левое предплечье, но зато и размокшие веревки почти разрубил. Оставалось лишь чуть напрячься, и последняя ниточка лопнула. Ох, как хорошо снова почувствовать, что у тебя есть руки!

Но еще приятнее почувствовать в этих руках оружие. Андрей бесцеремонно выхватил свою укороченную версию ассегая у трупа и для разминки пару раз рубанул в воздухе слева направо и обратно. Движения пока еще оставались скованными, мышцы от долгого безделья затекли, пальцы онемели. Ну да ничего, разработаются. Если, конечно, сейчас все обойдется.

Шахов оглянулся на Бонгопу – нет, тот в помощи не нуждается. Уже ранил противника в плечо и через секунду-другую дожмет. А вот двое пострадавших от ноги и головы самого Андрея начинают приходить в себя. Тот, что получил в нос, уже поднялся. Рановато тебе еще вставать. Шахов чиркнул ассегаем чуть ниже колена, и бесталанный воин с истошным криком вновь рухнул в грязь. Андрей подошел к скорчившемуся рядом, державшемуся за нижнюю часть живота кумало. На долю секунды ему стало жаль беспомощного врага, но он тут же представил, как этот самый парень подкладывает хворост к горящей изгороди крааля Бабузе, и резким движением проткнул бедро противника. Не умрет, но мучиться будет долго. И уж конечно, в погоне участвовать не сможет.

А вот эта мысль пришла очень вовремя. Те кумало, что наблюдали за быстротечной схваткой изнутри крааля, уже оправились от шока. Первые из них только что показались у ворот. А через минуту сюда сбежится все племя. Жаль, конечно, оставлять им Гарика, но сейчас Шахов, даже с помощью Бонгопы, ничего не сможет сделать. Андрей тронул за плечо сына кузнеца, пытавшегося выдернуть ассегай из ребер поверженного врага.

– Все, друг, уходим, – вполголоса сказал он и, видя, что Бонгопа продолжает бесплодные попытки, крикнул: – Да оставь ты его! Некогда. Возьми чужой и бежим скорее.

Бонгопа был, наверное, лучшим бегуном в своем племени. За него можно не волноваться. А вот сам Шахов… Нет, он тоже в свое время бегал неплохо, и даже на длинные дистанции. На «десятке» из тридцати пяти минут выбегал[82]. Но кумало такими скоростями, пожалуй, не удивишь. Однако давненько это было. Сейчас Андрей стал тяжеловат для марафона. И размякший грунт выдерживал его с трудом. Он тратил гораздо больше сил, чтобы не упасть, нежели его спутник и его же преследователи. Причем бежать приходилось не в удобном для себя темпе, а так, чтобы не догнали, то есть очень быстро. И даже быстрее, изо всех сил.

Уже минут через семь- восемь Шахов почувствовал, что спекся. Даже непрерывный освежающий душ уже больше не помогал. А