проникать в свод одновременно.

— Сначала Далберг, Вы, Анне, и я. Вестинг и Веккер пока что останутся наверху…

— Готово, они могут начать!

Бронстайн сидел верхом на буровой машине. Он установил рядом с собой высокочувствительную камеру с прибором автоматического наведения на цель. Она была смонтирована подвижно на шаровом шарнире. Крошечный электромотор обеспечивал движение вслед за реагирующим на раздражение светом поисковым устройством. Когда Бронстайн выключил фонарь, который держал в руке и наверху на россыпи вспыхнул транспортабельный прожектор, объектив сразу же повернулся в этом направлении.

Далберг и Анне медленно поднимались по россыпи. Они шли друг рядом с другом. Далберг нес прожектор, Анне повесила себе на плечо детектор излучения. Он показывал все электромагнитные волны за пределами ультрафиолетового диапазона вплоть до космических лучей. Если Далберг, как предполагала Анне, стал жертвой какой-то сияющей субстанции, тогда они должны были найти ее в течение точной реконструкции каждого его шага.

Было важно выяснить причину несчастного случая. Не только потому, что она могла вызвать новые опасные ситуации, но и потому, что она, пока была совершенно неизвестна, могла бы породить чувство постоянного беспокойства, постоянную напряженность, которое рано или поздно могло катастрофически сказаться на состоянии психики всей команды.

Если существовала такая излучающая субстанция, тогда необходимо было — это уже стало ясно Бронстайну — изменить программу исследований. Потому что каждое новое бурение могло пройти вблизи другого месторождения, и даже буровые отходы, которые доставлялись на поверхность, могли стать источником опасности.

Вообще — с тех пор, как Бронстайн увидел результат первого сейсмического анализа, он больше не был так твердо уверен в том, что предложенный Вестингом путь был лучшим. По меньшей мере, он еще не исчерпал все возможности. Основательное исследование равнины и ее окружения — чудненько. Приобретались точные количественные данные о текущем состоянии и химическом состоянии грунта, регистрировались, констатировались. Но вопрос о подверженности долгосрочным изменениям и ограничивались ли анклавы в локальной очерченной области или пронизывали весь слой коры, оставался без ответа.

Возможно, дальше помогала гипотеза Веккера. Возможно, действительно, было уместно дополнить бурения, в том случае, если они вообще могут быть продолжены, обследованием вулканической траншеи.

Вестинг отклонил эти мысли столь же категорично как и прежде. Он все еще был крепко убежден в правильности своей концепции. Действительно? Или ему просто было трудно сойти с проторенного пути? Был ли Веккер прав, упрекая астрохимика в том, что он слеп по отношению к всему, что не совмещалось с привычной методикой его работы или тому, что не подпадало посредственно в сферу его деятельности? Факт был в том, что он уже несколько лет занимался практически одним анализом поверхности.

Но если дело было так, если Вестинг, сам не зная того, имел односторонний взгляд на вещи, неосознанно закрывал себя от новых точек зрения и рабочих методик, тогда он в конце концов мог стать для экспедиции тормозным башмаком. Тогда он, Бронстайн, был обязан столкнуть его нос к носу с новым положением вещей. Может быть ему просто распорядиться об экскурсии к вулканическим траншеям? Возможно, что интерес Вестинга проснется только на месте.

Далберг и Анне приближались к буровой машине. Они действительно пытались точно реконструировать каждый шаг. Время от времени они останавливались и перебрасывались парой слов, пожалуй для того, чтобы убедиться в том, что они еще шли по следу Далберга. Сейчас они забрались через входной люк, немного покопались в носовой части и снова вылезли. Далберг показал вытянутой рукой вниз по россыпи.

— Как далеко? — услышал Бронстайн вопрос врача.

— До конца свода.

— Хорошо, с этого момента Вы будете находится в двух шагах сзади меня и будете направлять меня.

— Будьте чрезвычайно осторожны, Анне! — Бронстайн наклонился, чтобы лучше видеть врача. — При малейшей реакции детектора излучения мы сразу же повернем назад!

Она кивнула ему. Ее глаза за стеклянным забралом гермошлема серьезно заблестели.

Предприятие было необходимо, но рискованно. Бронстайн еще раз убедился в том, что камера работает безупречно, и сел на корточки, готовый вскочить и поспешить на помощь спутникам.

Они двигались вперед нога в ногу. Световой пучок блуждал впереди них. Глубоко внизу он наткнулся на нависающие утесы.

Анне вела себя осторожно. Она закрепила записывающую головку искателя на алюминиевом пруте, размахивала им по полукруглой траектории и ощупывала каждый большой камень, который попадался ей по пути. Она строго следила за тем, чтобы безопасное расстояние между ней и Далбергом не сокращалось.

Вообще, за весь предыдущий ход экспедиции в она вела себя безупречно. Ошибок и неосторожностей она не допускала. Порой она, казалось, она мысленно отсутствовала, погружалась в себя, но это, очевидно, была просто видимость. Возможно, это было связано с тем, что она пыталась быть немного выше происходящего, обозревать происходящее и с этой колокольни вмешаться с взвешенными советами, если сложится критическая ситуация.

Ее совет не реагировать на нарушение Веккером дисциплины в день посадки поспешно вынесенными мерами, и ее попытка устранить напряженные отношения между Веккером и Вестингом во время выдуманного разведывательного полета с геологом, была отлично продумана, даже если не имела ожидаемого успеха. Во время несчастного случая с буровой машиной и нервного срыва Далберга она сохраняла холодное спокойствие, далекое от всякой спешки или даже паники. Ее план, выяснить причины нервного шока с помощью точной реконструкции хода событий здесь внизу, на россыпи гальки, был основан на продуманной рабочей гипотезе и выдавал способность к комбинированию идей.

Бронстайн думал о том, что он все еще не реализовал свое намерение назвать заместителя. Он отказался от кандидатуры Вестинга. Легкомысленность, с которой астрохимик рисковал ради продвижения экспедиции даже при условии, что Далбергу срочно требовалась помощь земных врачей, говорила сама за себя.

Анне? У нее был целый ряд великолепных качеств. Но была ли она в состоянии руководить коллективом, и, если необходимо, противопоставить себя товарищам? Он не знал этого. Он должен был проверить ее в этом отношении и возможно, квалифицировать. Он должен был передать ей задание, которое…

Бронстайн прервался. Анне и Далберг только что дошли до конца россыпи гальки. Они стояли на подножьи круто возвышающейся, словно выколоченной из камня колонны, капители которой поддерживали огромный темно-коричневый свод. В своих неповоротливых скафандрах, с системой жизнеобеспечения на плечах, они выглядели как непомерно большие, допотопные насекомые. Световой пучок головного фонаря полз по образованиям, которые напоминали сталактиты: толщиной с человека, свисавшие с ниш и холмов сосульки.

Не зиял ли там вход в штольни? Анне кажется, тоже заметила его. Она подала Далбергу знак, чтобы он остановился и продвигался сантиметр за сантиметров, с детектором излучения в вытянутых руках, к отверстию. Теперь она дошла до входа. Верхняя часть ее тела наклонилась вперед, пропала…

Бронстайн услышал слабый крик и автоматически вскочил со своего высокого место наблюдения. Пока он спешил, спускаясь вниз по россыпи, он видел, что Анне согнулась словно после удара дубиной. Она отшатнулась, развернулась и упала на руки Далбергу. Пилот поднял ее словно куклу и немедленно побежал