– Не важно, сколь силен ты был! – неожиданно встряла Люсия. – Разве ты не понимаешь? Ты все равно стал пленником!
– Будь я сильнее, вы не смогли бы меня захватить, – парировал сит с яростью в глазах. – И если я недостаточно силен, чтобы сбежать, я буду страдать за это и умру. Но если мне все-таки хватит сил…
Серра вонзила в его шею черный шприц, затем взяла зеленый и ввела узнику сенфлекс.
– Ты не покинешь эту тюрьму живым, – пообещала она. От наркотика глаза владыки ситов остекленели, а голова вновь опустилась.
Увлекшись спором, принцесса чуть не проглядела, что действие сенфлекса заканчивается. Серра думала, что пройдет несколько часов, прежде чем придет пора вводить следующую дозу, но она недооценила воздействие других наркотиков. Впредь она будет аккуратнее.
– Сейчас я слаб, – пробормотал сит, опустив голову, но не желая сдаваться. – Беспомощен. Ты смогла заставить меня страдать, потому что достаточно сильна. Твои действия лишь подтверждают ту истину, в которую я верю.
– Нет! – Серра в ярости затрясла головой. – Отец учил меня помогать тем, кто в нужде. Сильные должны поднимать слабых с колен, а не втаптывать в грязь. Он верил в это, и я тоже верю!
Каким-то образом пленник сумел поднять голову и уставился на принцессу затуманенным взором.
– Эта вера погубила твоего отца.
Серра подняла руку, чтобы нанести новый удар, но вовремя остановилась, не дав злости и горечи захлестнуть себя окончательно.
– Ты перестала ясно мыслить, – тихо произнесла Люсия, положив ей руку на плечо. – Тебе нужно успокоиться.
Подруга была права. Владыка ситов влез в ее голову. Ей нужно пройтись и собраться с мыслями. Последний укол оставит его беспомощным где-то на час: этого хватит, чтобы подготовиться к новой встрече.
Не произнеся ни слова, Серра убрала руку с плеча, развернулась и покинула камеру, оставив Люсию и Охотницу наедине с пленником.
Глава 17
Когда принцесса выбежала из камеры, Люсия подавила сильное желание последовать за ней. Она понимала, что слова Деса нанесли госпоже душевную рану: по-хорошему, ее нужно было утешить. Но все изменилось в тот момент, когда Люсия вошла в камеру и узнала человека в цепях.
Охотница наблюдала за ней с улыбкой. Иктотчи воплощала зло. Извращенное зло. Она с наслаждением смотрела, как Серра пытает пленника. Смаковала его страдания. Люсия подозревала, что и душевная боль Серры для Охотницы – истинная услада.
Она встретилась взглядом с убийцей, но промолчала. Несколько мгновений они смотрели друг на друга; затем иктотчи равнодушно отвела взгляд, как будто Люсия была недостойна ее внимания. Охранница продолжала смотреть в спину иктотчи, пока та не покинула камеру вслед за принцессой. Наконец они с узником остались наедине.
Поначалу Люсию не оставляла мысль, что Дес, вероятно, заслужил эти муки. В конце концов, теперь он – владыка ситов. Она тоже сражалась на стороне ситов, но была лишь солдатом. Как и Люсия, почти все ее братья по оружию завербовались только потому, что не знали иного способа уйти от страданий и безысходности. Они выступили против Республики от отчаяния, но по-прежнему оставались порядочными людьми.
А владыки ситов были чудовищами – жестокими и беспощадными. Их не волновала судьба солдат, которые шли в бой под их началом. Временами казалось, что смерть и страдания подчиненных доставляют им удовольствие. Одно только присутствие ситов вселяло страх в ряды бойцов: долгими ночами они делились друг с другом рассказами обо всех тех зверствах, что ситы творили над врагами… или над провинившимися союзниками.
Люсия и подумать не могла, что когда-нибудь почувствует жалость к повелителю ситов. С другой стороны, она даже не представляла, что Дес может стать одним из них.
Если Дес действительно зверски убил Калеба, предположила Люсия, значит, он сам виноват в своих муках. Однако на допросе Дес настаивал, что целитель погиб не от его руки, и Люсия была убеждена, что он говорит правду. Даже убийца-иктотчи, казалось, поверила ему. Но, несмотря на все свидетельства – рапорты джедаев, упоминание Охотницей таинственной светловолосой женщины, да и отрицание самого Деса, – Серра упорно гнула свою линию. Принцесса закрывала глаза на факты и не желала внимать голосу разума. Ненависть затуманила ее рассудок.
Она в гневе выбежала из камеры, но Люсия знала, что ее возвращение – и новый раунд пыток – лишь вопрос времени. В глазах Серры читалось безумие. Принцесса жаждала мести.
Люсии был знаком этот взгляд: она видела его в глазах бойцов своего отряда, когда Деса увели в цепях на трибунал. И не имело значения, виновен он в преступлении или нет: Серра хотела, чтобы он страданием заплатил за смерть ее отца. Никакие слова или поступки не могли заставить ее передумать.
Во время допроса Люсия с нарастающим ужасом выслушивала слова, произносимые узником. Она и представить не могла, что учение темной стороны настолько завладеет им. Он перестал быть тем человеком, которого она помнила: дух братства в рядах «Мракоходов» уже ничего для него не значил.
Люсия до сих пор верила в идеалы «Мракоходов». Ее братья по оружию всегда полагались друг на друга, готовы были прийти на помощь в беде, и лишь это помогало им выживать. Они чтили кодекс единства, воплощенный в тайном знаке, известном лишь бойцам отряда: ударе сжатым кулаком по груди, прямо над сердцем.
В кого бы ни превратился Дес сейчас, она по-прежнему была у него в долгу. Он спасал ее – и все подразделение – столько раз, что она сбилась со счета. Но когда его самого заковали в кандалы и увели на трибунал, Люсия была бессильна ему помочь. И вот судьба предоставила ей новую возможность уплатить долг.
В том месте, где капала кровь со щеки, вспоротой ударом Серры, на каменный пол уже натекла небольшая лужица.
«Ты делаешь это не только ради Деса», – сказала себе Люсия, изучая цветные шприцы на тележке.
Ненависть Серры будет только расти и отравлять ее душу. Раз за разом причиняя боль беззащитной жертве, принцесса будет только ожесточаться. После гибели мужа она оказалась на грани безумия – а теперь перешагнет эту грань.
Люсия видела, как принцесса вводила в организм Деса наркотики через шейную артерию. Охранница толком не поняла, какие именно вещества попадали в его кровь и как действовали, однако она видела достаточно, чтобы приблизительно понять назначение каждого из шприцев.
Черная игла вызывала мучительные спазмы в мышцах жертвы; желтая прекращала их. Зеленая, по всей вероятности, вводила узника обратно в состояние глубокого ступора. Что же до красной – той, которую Серра использовала перед началом допроса, – эта игла, очевидно, заставляла его очнуться. Судя по всему, это был какой-то стимулятор или антидот, нейтрализующий действие наркотиков, которые делали его беспомощным и неспособным на внятную речь.
Оглянувшись через плечо – дабы убедиться, что никто из тюремщиков в караулке за ней не наблюдает, – Люсия взяла один из красных шприцев.
