церемоний. Я и могильщик. Положили и быстро прочитали молитву. — Он посмотрел на Эврара и добавил: — Было темно, и шел дождь.

— Я прочту молитву, — пробормотал Эврар, приседая на корточки. Оглянулся на привратника. — Можешь удалиться, я хочу побыть здесь один.

— Оставайтесь сколько хотите, — сказал привратник. — Дорогу назад найдете?

Эврар кивнул, подождал, пока привратник исчезнет за углом часовни, повернулся к могиле. Вытащил из изголовья небольшой деревянный крест, отбросил в сторону. Затем посмотрел на Уилла:

— Вон там я вижу лопату, сержант.

Через несколько секунд Уилл вернулся с лопатой и начал копать. Эврар отошел в сторону. Куча земли рядом с могилой росла, Уилл даже вспотел, несмотря на холод. Наконец лопата ударила во что-то упругое. Уилл наклонился, счистил землю с тела покойного, завернутого в грубую мешковину, и сел на землю отдохнуть. К могиле приблизился Эврар, опустился на колени. Медленно протянул руки и осторожно, даже нежно, отвернул мешковину с головы Хасана. Увидев открывшееся лицо убитого, Уилл вздрогнул. Оно почернело от запекшейся крови и ссадин, искаженное болью, которую бедняга испытывал в минуты кончины. Эврар наклонился, положил руки на лоб Хасана и прошептал:

— Ашаду ан ла илаха илла-лла. Ва ашхаду анна Мухамма-дан расул-Улла.

Уилл насторожился, услышав этот мелодичный речитатив. Он понял значение слов: «Нет Бога, кроме Аллаха. Мухаммед — его пророк».

Это была шахада, возглашение веры, ее произносят на ухо мусульманину после смерти. Примерно то же самое, что соборование у христиан. Значит, обращен Хасан все же не был. Но для Уилла сейчас это значения не имело. Глядя на разбитое лицо Хасана, он ощущал стыд, что его соотечественник сделал это с человеком, спасшим в Онфлере жизнь молодому сержанту-тамплиеру.

— Кто же этот злодей?

— Тот, у кого нет души, — ответил Эврар, держа ладонь на лбу Хасана. — Тот, кто поглощен ненавистью и страхом, кто видит врага снаружи, а не внутри себя.

— Какая бессмысленная смерть, — пробормотал Уилл.

Эврар посмотрел на него влажными от слез глазами.

— Хасан погиб на службе правому делу. О многих ли людях можно сказать такое?

— Да, — согласился Уилл, — о немногих.

Эврар вытер глаза, начал разворачивать мешковину дальше.

— Давай помоги.

Уилл склонился к Хасану с другой стороны могилы. Мешковина за что-то зацепилась. Освободив ее, он увидел рукоятку кинжала, торчащего в боку несчастного. Преодолевая тошноту, юноша намеревался его вытащить, но Эврар остановил.

— Оставь так. Там, где он сейчас, это его не беспокоит.

Они развернули серый плащ, Эврар его ощупал и забеспокоился. Затем сунул руку под спину Хасана и торжествующе объявил:

— Она здесь.

Уилл с трудом перевернул мертвое тело, дав возможность капеллану вытащить книгу. Всю сырую, перепачканную грязью. Но вытисненный золотой фольгой заголовок все же сверкнул на солнце. Эврар прижал книгу к груди и закрыл глаза, шепча молитву. Чуть позже он выпрямился.

— Дело сделано. Наконец-то я смогу вернуться в Акру, чтобы закончить труд моей жизни. — Он печально посмотрел на Хасана. — Прежде чем присоединюсь к нему.

— Отдай мне книгу, Эврар, — произнес холодный бесстрастный голос. — Или ты присоединишься к нему раньше, чем думаешь.

Они повернулись. Над ними возвышался Никола де Наварр. С заряженным арбалетом в руке, нацеленным на Эврара. На рыцаре поверх белой мантии был черный плащ, длинные черные волосы сзади завязаны в хвостик.

— Брат Никола? — удивился Эврар, сжимая книгу. Он окинул взглядом кладбище, ожидая увидеть брата Жиля с доминиканцами, но больше никого не было.

— Я предвидел твою попытку забрать книгу у трубадура, но не ожидал, что ты используешь для этого горничную. Понимаю, тебя к этому вынудило отчаяние. — Никола посмотрел на тело Хасана. — Я слышал о сарацине, которого нашли убитым вчера ночью, а когда твой Хасан не вернулся в прицепторий, догадался, кто он. Жаль. Я хотел использовать его как доказательство твоей порочности. Ведь он не христианин, верно, Эврар?

— Что это означает, брат? — спросил Эврар, пытаясь заставить голос звучать гневно.

— Я тебе не брат. Отдай книгу. — Никола нацелил арбалет в горло Эврару. — Два раза повторять не буду.

— Боже, так это был ты? — выдохнул Эврар, внимательно разглядывая рыцаря. — Заставил Рулли украсть книгу из хранилища, а потом убил в переулке. Вот почему ты здесь один, без доминиканцев. Сам по себе.

Уилл бросил взгляд на кинжал, торчащий в боку Хасана. Пока Никола объяснялся с Эвраром, сержант сделал шаг к могиле.

— Я бы оставил клирика в живых, — сказал Никола, — но вмешался Хасан. Нельзя было позволить им поговорить.

— Как ты узнал о книге? — спросил Эврар.

— От тех, кто ушел от вас после пребывания у власти Армана. Я узнал о тебе все, Эврар. Все твои деяния и тайны. Я ждал этого момента больше семи лет, с тех пор как покинул свой дом и приехал в эту страну, надел эту фальшивую мантию, притворился одним из вас, вашим братом. — Глаза Никола налились злобой. — Расплаты пришлось ждать долго. Но вы ее получите. Хватит тамплиерам прятаться за сутану папы. Когда он увидит твою работу, поймет, какую мерзость ты закодировал в книге, у него не будет выбора. Вас уничтожат. Всех до одного. — Он с усмешкой посмотрел на капеллана. — Эврар, ты книжник и наверняка знаешь легенду о Давиде и Голиафе.

Эврар не отозвался.

— Подобно тому как Давид одним камнем сразил чудовище, я этой книгой сокрушу орден тамплиеров.

Уилл продвинулся еще на шаг.

— Кто ты? И зачем это делаешь? — пробормотал Эврар.

— Один из тех, кого твой орден предал в Акре. Один из тех, кого такие, как ты, под водительством сукина сына Армана заперли в крепости, обрекли на голод, страдания и мученическую смерть. Я рыцарь ордена Святого Иоанна. И тот, кто положит вам конец.

Уилл вглядывался в Никола, вспоминая, как он легко договорился с пьяным госпитальером несколько месяцев назад.

— Мы написали Арману петицию с требованием остановить это безумие, — сказал Эврар. — Умоляли его, поверь. Пытались вам помочь. То, что совершил Арман, простить нельзя, но в этом нет нашей вины.

— Вы пытались нам помочь? Пока вы пытались, Эврар, на моих глазах друзья и братья умирали один за другим от голода и болезней. Мы молили тамплиеров позволить доставить в крепость еду и лекарства, но нам отказали. И даже не дали вынести тела, чтобы похоронить по-христиански. Многие месяцы мы задыхались от вони, издаваемой гниющей плотью наших товарищей. А ты говоришь, пытались. У меня нет слов, чтобы описать наши страдания.

— Но от того, что ты собираешься сделать, всем станет только хуже.

— Ничего. — Никола вскинул свободную руку.

— Ты понятия не имеешь, что на самом деле здесь написано! — крикнул Эврар, отчаянно прижимая к груди «Книгу Грааля». — Иначе бы не стремился губить братство. Я говорю тебе: мы вас не предавали! Армана же возмездие настигло в каирской тюрьме. Он давно умер.

— Но твое тайное братство поддерживало его вероломство. И вы за это заплатите.

— Но вместе с тамплиерами ты погубишь и свой орден!

Когда капеллан выкрикнул эти слова, Уилл наконец дотянулся до кинжала и быстро вытащил из тела