— Мэллоу, я не шучу. Предварительное следствие закончено. Мне стоит подписать всего лишь одну бумагу, и дело Хобера Мэллоу, Главного Торговца, против Основания начнется. Вы бросили подданного Основания на пытку и смерть в руки чужеземной толпы. Мэллоу, я даю вам пять секунд на размышления, чтобы предотвратить положенное вам наказание. Лично я предпочел бы, чтобы вы решили, что сумеете выпутаться. Вы будете куда безопаснее, как поверженный враг, чем как сознательный новый друг.

Мэллоу торжественно ответил:

— Тогда считайте, что я выполнил последнее ваше желание.

— Прекрасно!

И секретарь недобро улыбнулся.

— Это мэр настаивал на том, чтобы попробовать с вами договориться, а не я. Засвидетельствуйте, что я не очень старался.

Он встал и вышел из комнаты.

Мэллоу поднял глаза на вошедшего Анкора Джаеля.

— Вы все слышали? — спросил он.

Тот подал плечами.

— С тех пор, как я знаю это имя, эту змею, я еще ни разу не слышал, чтобы он так выходил из себя.

— Хорошо. Что вы можете сказать?

— Это, по-моему, очевидно. Внешняя политика превосходства с помощью духовных сил — его идея фикс, но мне все-таки кажется, что его конечная цель отнюдь не духовная. Меня уволили из Кабинета Министров из-за споров на те же самые темы, да и вы сами это прекрасно знаете.

— Конечно, знаю. И что же это за цель, как вы считаете?

Джаель стал серьезен.

— Ну что ж, он не глуп, так что должен видеть полное банкротство нашей религиозной политики, которая едва ли доставила нам хоть одну победу за последние семьдесят лет. Он совершенно очевидно использует ее для того, чтобы что-нибудь добиться самому.

Теперь следующее. Любая догма, основанная на верованиях и эмоциях, опасное оружие, потому что никогда нельзя гарантировать, что оно не повернется против себя самого. Уже на протяжение пятидесяти лет мы используем ритуалы и мифы, которые становятся все более почтенными, традиционными и… устаревшими. В некотором смысле мы уже потеряли контроль над своей собственной религией.

— В каком смысле? — требовательно спросил Мэллоу. — Говорите, я хочу знать, что вы думаете.

— Допустим, что один честолюбивый человек использует силу религии против нас, а не за нас.

— Вы хотите сказать, что Сатт…

— Вы правы. Я имел в виду Сатта. Послушайте, если бы он мог мобилизовать различные иерархии на различных подданных планетах против Основания, как вы думаете, был бы у нас хоть один шанс? Возглавив армию набожных людей он мог бы напасть на ересь, например, в вашем лице, и сделаться королем, что неизбежно. В конце концов, ведь это Хардин однажды сказал: «Атомный бластер — хорошее оружие, но он может стрелять в обе стороны».

Мэллоу хлопнул себя по голому бедру.

— Ну хорошо, Джаель, устрой меня в этот Совет и я дам ему бой.

Джаель помолчал, потом сказал много значительно:

— Не знаю, не знаю. Что это за разговоры о линчевании священника? Это ведь неправда?

— Чистая правда, — небрежно ответил Мэллоу.

Джаель присвистнул.

— У него есть неопровержимые доказательства?

— Должно быть.

Он заколебался, потом добавил:

— Джейм Твер был его человеком с самого начала, хотя ни один из них не подозревает, что я знаю это. А он был всему свидетель.

Джаель покачал головой.

— Да-а. Это плохо.

— Плохо? Что здесь плохого? Этот священник находится на планете вопреки законам Основания. Он явно был использован корелийским правительством, как приманка, вольно или невольно, я не знаю, По всем законам здравого смысла у меня не оставалось никакого выбора действий, и то, что сделал я, укладывается в рамки закона. Если он передаст дело в суд, он не добьется ровным счетом ничего, только выставит себя дураком.

Джаель вновь покачал головой.

— Нет, Мэллоу, вы не понимаете. Я уже говорил вам, что он умеет пользоваться грязными средствами. ОН не собирается добиваться обвинительного приговора, он знает, что это ему никогда не удастся. Но он собирается погубить ваши отношения с народом. Вы уже слышали, что он сказал. Иногда обычаи выше, чем законы. Вы можете выйти из зала суда свободным человеком, но если народ будет думать, что вы кинули священника на растерзание толпы, от вашей популярности не останется и следа.

Они признают, что вы сделали все по закону, и даже более того, сделали разумную вещь. Но тем не менее в их глазах вы останетесь трусливой собакой, бесчувственным негодяем, бессердечным чудовищем. И вас никогда не изберут в Совет. Вы можете даже лишиться своего звания Главного Торговца, так как одновременно проголосуют за то, чтобы лишить вас гражданства. Ведь вы не уроженец Основания. Как вы думаете, что Сатту еще желать?

Мэллоу упрямо хмурился.

— Вот как?

— Мой мальчик, — сказал Джаель. — Я, конечно не покину вас, но не смогу помочь. Вы попали в переделку, да еще в какую.

На четвертый день заседания суда по процессу Хобера Мэллоу, Главного Торговца, зал Совета был полон в буквальном смысле этого слова. Единственный отсутствующий член Совета проклинал разбитый череп, который уложил его в постель. Галереи были забиты по самый потолок толпой, которая использовала все, богатство или дьявольскую настойчивость, только бы попасть на процесс. Остальные расположились на площади снаружи, сгрудились огромными толпами прямо у стоящих там трехмерных телевизоров.

Анкор Джаель еле-еле пробрался в зал заседания с помощью полиции, а затем уже сквозь меньшую толпу дошел до кресла Хобера Мэллоу.

Тот с облегчением повернулся.

— Клянусь Сэлдоном, я чуть было не подумал, что все пропало. Достали?

— Держите. Здесь все, что вы просили.

— Хорошо. Как там толпа снаружи?

— Она просто беснуется.

Джаель неуверенно заерзал в кресле.

— Нам не следовало допускать до открытого суда. Вы могли это сделать.

— Но я не хотел.

— Поговаривают о суде Линча. Паблио Манлио на других планетах…

— Именно об этом я и хотел спросить вас, Джаель. Он настраивает против меня иерархию, да?

— Не знаю. Внешне все даже благопристойно. Как министр иностранных дел, он возглавляет обвинение, когда дело касается межзвездных законов. Как Первосвященник и Кардинал Церкви, он поднимает толпы фанатиков…

— Ладно, неважно. Помните ли вы слова Хардина, о которых говорили мне в прошлом месяце? Мы