спросил:

– И ты действительно готова принять меня? Чтобы я у тебя жил? Ведь я же вас всех стесню.

– Зато я не буду плакать по ночам, – возразила я.

Он улыбнулся и ободрился:

– Да уж. Плакать по ночам я тебе не дам. Разве только от восторга.

– Это меня устраивает, – кивнула я и положила голову к нему на плечо.

– Только по-дружески? Никаких обещаний? Это правда? – уточнил Стас.

– Только так. Никак иначе, – подтвердила я.

Он облегченно вздохнул:

– Хорошо.

– Прекрасно. Кстати, – перевела я тему, – если захочешь, мы можем пойти за грибами. Сейчас такой момент, когда они есть на самом деле. В лесу.

– Правда? – заинтересовался Стас. – То есть они вот так прямо торчат из травы?

– Ну, не везде, конечно. Надо искать. Надо внимательно заглядывать под деревья, под пеньки. Это, кстати, очень полезно для глаз. Я бы и Нику взяла, но ей теперь тяжело, – вздохнула я.

– А от кого она?… – спросил Шувалов.

Я потерлась щекой о его футболку, вдохнула любимый, но такой почти забытый запах и зажмурилась от удовольствия. Я рассказала ему о Николае, рассказала, что чуть не умерла от смущения, когда вошла к Нике, забыв, что там лежит ее голый и спящий будущий муж, студент МГУ и, между прочим, на секундочку, хороший друг-приятель Алеши – сына Стаса.

– Он-то их и познакомил, кстати, – добавила я.

– То есть подожди, – задумался Стас. – Это какой Николай? Это что, Коля Захаров, что ли?

– Ой, а я не знаю, – поразилась я. – Я у него фамилию не спрашивала. Надо будет узнать. Они же заявление подали в загс. И что, моя Ника будет Захаровой? Ну и хорошо, пусть хоть у нее не будет фамилии Митрофанова.

– Почему? – удивился Стас. – Нормальная фамилия.

– Ага. Знаешь, сколько раз меня спрашивали: Митрофанова, компоту хочешь? Я заколебалась отвечать!

– Захаров – он такой довольно высокий, тонкий? В очках. Очень умный, на мехмат собирался. Очень положительный мальчик, хорошо на Лешку влияет.

– Тогда это точно он, – закивала я. – Так теперь этот твой положительный мальчик, студент этого самого мехмата, положительно лежит в кровати моей дочери. И собирается на ней жениться.

– Кошмар!

– Кошмар, – не стала я возражать.

– За это же надо пороть!

– Кого, Нику? – испугалась я. – Ее нельзя сейчас пороть. Разве что после родов. Но тогда у нее может пропасть молоко.

– Что? – поперхнулся Стас.

– Молоко, – ухмыльнулась я. Эх, мужики. Ничего не смыслят. – Твоя жена Лешку чем кормила?

– «Нутрилоном». Вообще-то его я кормил. Она сказала, что от молока портится грудь, – добавил он.

Я присвистнула и замолчала. Как все запущено. Неужели такое бывает? Правда, поскольку у меня и груди-то почти нет, я не очень боялась потерять ее форму. С молоком она была даже лучше, чем без молока. А вдруг у других по-другому. Откуда мне знать?

– В общем, давай не будем никого пороть. Тем более что надо свадьбу организовывать. А его родители, кажется, решили нас игнорировать. И вообще!

– Этому не бывать, – решительно взмахнул рукой Стас и встал: – Они у нас все придут. Я их знаю. Я им позвоню. Ишь, чего удумали. Им такая девочка достается, да они должны плясать от радости!

– Тут с тобой не поспоришь, – кивнула я, вставая следом за ним. Его деловой тон и его желание помочь – неужели же это все правда?

– А ты куда? – остановил меня Стас.

– А ты? – не поняла я.

– Я – за вещами. А ты посиди-ка пока в машине. Мне нужно полчаса.

– А кто поведет? – забеспокоилась я. – Ты-то пьян. Я – тоже.

– Действительно, – остановился Стас. – Так, ладно. Жди меня здесь. Поедем на такси. Я сейчас вызову.

– Я жду, – как можно спокойнее кивнула я, хотя на самом деле внутри меня все пылало, кричало и визжало от радости. Неужели он едет ко мне?! Неужели он идет собрать вещи, чтобы поехать ко мне? И не так, чтобы на пять минут, он будет спать в моей кровати (надеюсь, это входит в понятие «пригласить по- дружески»), он будет вместе со мной пить кофе. Он будет ворчать, учить меня жить. Смотреть мой телевизор. Может быть, мы даже будем с ним спорить, что смотреть в прайм-тайм. Но я всегда буду уступать. И буду жарить ему рыбу. И печь блины. И я буду всегда улыбаться и тихо мурлыкать себе под нос какую-нибудь веселую песенку. И буду всем-всем довольна. Потому что все это – настоящее счастье. Не какое-то там сказочное, выдуманное и вставленное в рамочку счастье, а СЧАСТЬЕ, когда кто-то просто есть рядом.

– Ну что, Надежда моя и Любовь, ты еще не передумала? От меня в доме много шума и технических сложностей. Я неудобен в эксплуатации и в настоящий момент непригоден для извлечения прибыли. И вообще – еще есть минутка, чтобы послать меня ко всем чертям, – зачем-то выпалил Стас, делая вид, что это такая шутка.

Но я-то понимала, что ему не до смеху. Он всегда был гордым, и сейчас тоже. И я понимала, что он просто плачет от всего этого. И особенно от того, что на его белой кухне, которую он заработал тяжелым трудом, в скором времени будет пить чай Ванечка, последняя любовь его матери.

– Поехали. Уверена, что ты быстро привыкнешь. Главное – не требовать, чтобы мы ставили в прихожей ботинки по порядку. В нашем доме их принято сваливать кучей! – надменно заявила я. Стас рассмеялся, подхватил с асфальта большую фирменную сумку и чемодан на колесиках (интересно, как на это отреагировала его мать?) и повел меня к дороге. Меньше чем через час мы были у меня дома.

Падать бывает довольно-таки больно. Каждому из нас приходилось падать. Мое грехопадение и последующее рождение Ники больно било по мне долгие годы, но в какой-то момент я научилась уже не замечать последствий этой роковой ошибки (по словам моей мамочки, конечно). Потому что ничего лучше этой ошибки, которая теперь должна была удвоиться, я в жизни ничего не совершила. А происходящий сейчас в мире кризис ударил по мне совсем не так больно, как ожидалось. Я слетела с должности менеджера и чуть не свалилась в кассиры (что в общем-то недалеко одно от другого), но волей случая или, вернее, волей моего чудесного рыцаря на черной «БМВ», приземлилась на место секретаря. Вот и все падение, вот и вся катастрофа. Чуть было не села пробивать чеки. Тоже мне проблема.

И совсем другое дело – проблемы Шувалова. Кто бы мог подумать, что у такого, как он, вообще бывают проблемы. Раньше, когда я шла по улице и видела кого-то, похожего хотя бы отдаленно на такого, как Станислав Шувалов, я думала:

– Вот идет человек, который не боится ничего. Уж у него-то все в порядке, все дыры заделаны, все проблемы давно решены.

И вот оказалось, что и у тех, на ком дорогой костюм и швейцарские часы, кто пьет с утра свежевыжатый апельсиновый сок, тоже могут быть нерешаемые проблемы, загоняющие их в тупик. Кто бы мог подумать! И несмотря на то что они соблюдают все мыслимые и немыслимые правила, тоже могут совершить ошибку, доверившись, к примеру, собственной матери. Цепочки могут быть самыми различными, но результат тот же. Они – владельцы бриллиантовых запонок и английских дипломов МВА – могут упасть куда сильней, чем я, к примеру. Чего мне терять? Я, если что, научусь чеки выбивать. В крайнем случае пойду работать в «Макдоналдс», там вообще никакой квалификации не надо. Буду бесплатно улыбаться и выдавать гамбургеры. А вот Шувалов…

– Я правда не знаю, что мне делать, – сказал он мне ночью, лежа без сна в моей кровати.