семнадцать. Умный-то умный, а на подначку своего дружка поддался. Химический опыт решили провести в туалете — что-то, связанное со смесью магния и алюминиевой пыли. Магний украли в кабинете химии и настрогали его в консервную банку. Ее позвали с собой, хоть она в химии ни бум-бум… Короче, жуткое пламя, вырвавшееся из раковины, задело только ее парня. Дружок, скотина, остался невредим. От раковины почти ничего не осталось, железную трубу прожгло до пола… в общем, маленькая катастрофа. Не понимали заигравшиеся детишки, что это за страшная штука — термит.
Парень остался жив — единственный из ее списка, кто остался жив. Но лицо ему основательно пожгло, а глаз он лишился вовсе. Ослеп. Она бы его не бросила, да он сам ее прогнал… сильный потому что и гордый…
Затем был Третий — студент из Универа, умерший при разгрузке вагона.
Затем Четвертый — известный журналист Трезоров, постоянно мелькавший по ящику. С ним она познакомилась, учась на последнем курсе, когда проходила практику в крупной газете. Любовный роман был бурный, но короткий. Мужика убили в командировке, застрелили в провинциальной гостинице города Серпухов.
Затем — Вадим, муж.
Теперь — Павел, майор РУБОП… или все-таки надо приплюсовать и Львовского тоже? Пустой вопрос. Лучше спроси себя: кто следующий?..
Федор Сергеевич убеждал Марину, что никакой ее вины в трагических случаях нет. А что, взять да поверить психиатру! Как сразу спокойнее бы стало…
Он говорил, что надо взглянуть на ситуацию с другой стороны. Что надо ломать стереотипы. Да ведь Марина тем и пытается всю жизнь заниматься! Но как только выстроишь систему здоровых, лишенных мистики объяснений, как только поверишь в себя… познакомишься с кем-нибудь… тут же похороны. Мордой об стол! Словно кто-то говорит: куда ж ты лезешь на рожон… Пять бесспорных случаев, когда она влюблялась, и это кончалось — хуже некуда. Целых пять! Как тут не поверишь в Рок? Может, и другие случаи были, о которых она просто не узнала… Причем, она же не в экстремалов влюблялась, не в альпинистов! Ну, может, чуть рисковые были парни…
Вот именно!
Так и слышит Марина голос Федора Сергеевича, который ей, дурочке, вдалбливает: «До чего вы незрелы, мой друг. Выводов из ошибок не делаете. Первый раз влюбились не в того человека — ладно. Но второй-то раз! В третий! Наступаете на те же грабли, дорогая моя королева…»
Нет никакого Федора Сергеевича.
Марина и без подсказчиков понимает, что единственный путь спасения для нее — изменить отношение к происходящему. Иначе так и будет считать себя меченой, про?клятой неудачницей. А ведь она и впрямь «западает» на один и тот же типаж. Сближается с людьми, которых сама же и находит. Что за изъян в этих людях? Что за черная метка на них стоит?
Может статься, что выбранные ею мужчины и без нее попали бы в беду. Если это так, то насколько же безошибочно она их вычисляет! Прямо детектор… Детектор беды.
Беда притягивает беду.
Отлично, взглянем на происходящее с другой стороны (ау, Федор Сергеевич!). Заменим слово «притягивает» на «предчувствует». Предположим, Марина ничего не притягивает, а действительно всего лишь предчувствует, что человек обречен. Это, безусловно, снимает с нее всякую вину. Безусловно.
Жаль, доказать тут ничего нельзя, можно только поверить. (НУЖНО поверить, подсказывает психиатр.)
Впрочем, тогда возникает неизбежный вопрос: почему чья-то обреченность так притягательна для Марины? Ей что, нравится, когда у нее на руках кто-то умирает?
Ужасно и то, и это…
Как бы подкорректировать себя, подумала она. Хватит соплей. Давно пора действовать — прав был Конов, когда уговаривал ее подлечиться. Но ведь он ясно сказал: с одного визита не получится. И без психологического тестирования никой самый проницательный, самый интуитивно чувствующий специалист диагноза не поставит. Значит, и препарат будет назначен не точно… Нет, не желаю ходить по врачам!
Кто бы меня вылечил, тоскливо подумала Марина.
Кто бы вместо вопроса «Что же это в жизни творится?!» ответил на куда более важный: «Как жить дальше?»
Вот давеча Федор Сергеевич интересовался, доверяет ли она ему. Пожалуй, да.
