— Но как же ваши ножки! — воскликнул мой поклонник. — Вы же их наколете!

«Ни фига с моими ножками не случится», — хотел сказать я, но, понятно, не сказал. Вместо этого признался:

— С детства обожаю ходить босиком!

Такое признание титулованной, хотя и незнатной особы, умилило кавалеров, одна только Юленька разволновалась:

— Лизонька, как бы ты, душенька, не простудилась, земля уже холодная!

Удивительно, но сразу, как только я надел женское платье, она перестала видеть во мне мужчину. С одной стороны это меня задевало, с другой веселило. Мы с ней стали просто как две машерочки. «Скоро в туалет будем вместе ходить», — подумал я, и как будто наколдовал…

Прогулка, как только я снял туфли и чулки, сделалась весьма приятной. Мы дошли до небольшой речки с прозрачной водой, посидели на берегу, любуясь красотами края и уходящего лета. Кавалеры скакали гоголями, демонстрируя свои самые лучшие качества. Однако и я не ударил лицом в грязь. Когда мы наладились пускать по воде «блины» из плоской гальки, кинуть камень дальше и ловчее чем я, как офицеры ни старались, у них не получалось.

Когда мы проголодались, было решено поужинать не на станции, где пахло одними кислыми щами, а в придорожном трактире с ломовыми ценам. Я заметил, как молодые люди тревожно переглядываются, когда половой называет что, сколько стоит. У парней явно были проблемы с деньгами.

Однако делать было нечего, пришлось позволить молодым людям потратиться. Единственное, против чего я решительно восстал — это против шампанского. Юлия, привыкшая общаться с богатыми людьми, удивленно на меня посмотрела и, как только представилась возможность, спросила:

— Почему ты не хочешь шампанского?

— Потому что у них нет на него денег. И вообще, какие у тебя планы в отношении Аркадия?

Слово «планы» красотка не поняла, но смысл вопроса уловила:

— Мне кажется, я буду ему хорошей женой.

— Даже так! Тогда побереги его кошелек, чтобы ему не пришлось чувствовать себя униженным, когда у него кончатся деньги.

— Ты думаешь? — риторически вопросила она, ничуть не вдумываясь в то, что я сказал. — А как же он сможет жениться, если у него нет денег?

— Тогда найди себе другого жениха, богатого.

— А он будет такой же симпатичный как Аркадий?

Я посмотрел в прекрасные эмалевые глаза и расхотел продолжать бессмысленный разговор. Тем более что к столу вернулись отошедшие «на минутку» оба наших кавалера.

— Давайте кутить! — неожиданно предложил Семидольный.

Я догадался, что, оставив нас в одиночестве, офицеры разочли свои деньги и видимо решили, что их хватит пустить нам пыль в глаза.

— Кутить мы не будем, — твердо сказал я, отодвигая свой прибор, — Мы едем на моление, а не на светский раут, и кутежи просто неуместны. В монастыре будем замаливать свои грехи.

— Вы же говорили, что хотите только поклониться Владимирской Божьей матери? — спросил Александр Полибин.

— Нет, мы после Владимира поедем в город Шую во Всехсвятский монастырь, — вмешалась в разговор Юлия, хотя ей было настрого приказано не распускать язык и о наших делах ни с кем не говорить.

— Правда?! — неизвестно чему обрадовался поручик. — Это же замечательно!

— Что именно? — спросил я.

— Во Всехсвятском монастыре игуменьей моя тетушка, родная сестра батюшки.

— Не может быть! — невольно воскликнул я, поражаясь такому удачному стечению обстоятельств. Теперь мы могли явиться в монастырь не просто так, а с рекомендациями от племянника настоятельницы.

— Что же тут невозможного, — удивился Полибин, — тетушка постриглась еще в молодости. Я точно не знаю, но, кажется, у нее был какой-то амур с кавалерийским офицером, она должна была выйти за него замуж, но он погиб во время покоренья Крыма, и тетка Полина ушла от мирской жизни. А вы бы могли так поступить?

— Я бы так и сделала, — не задумываясь, сказала Юлия.

— А вы, Елизавета Федоровна? — спросил, внимательно глядя мне в глаза, Александр.

— Нет, — категорично сказал я, — чтобы служить Богу, нужно иметь призвание, а ваша тетка пошла служить не Богу, а спряталась в монастыре от жизни.

Моя немудрящая сентенция произвела на слушателей такое впечатление, что у нас за столом наступила напряженная тишина. От женщин в эту эпоху ожидались только сентиментальные вздохи, а никак не собственные суждения.

— Наверное, это очень тяжело всю жизнь прожить в молениях и посте, — прервал паузу Аркадий и посмотрел на меня с опаской, как бы я опять не сказал что-нибудь слишком «умное».

Я на этот раз скромно промолчал.

— Я слышал, что недавно император разрешил открывать новые монастыри, — сказал Полибин.

О том, что существуют какие-то ограничения в этой области, я слышал впервые. О том, что Петр I смотрел на монахов как на людей, которые «поедают чужие труды», от которых являются, сверх того, «забобоны, ереси и суеверия», я знал, но что и некоторые его наследники притесняли монастырскую братию, слышал впервые.

Поручик рассказал, что к царствованию Екатерины II в России было немногим больше тысячи монастырей, она же ввела «штаты», говоря современным языком, квоты, и число монастырей значительно уменьшилось. Здания закрытых монастырей обращались в казармы, госпитали и т. п.

Новые монастыри строились только с высочайшего разрешения. Число монахов во многих монастырях вследствие скудности их средств не увеличивалось и даже уменьшалось, часто не достигая цифры, положенной по штатам.

Естественно, что ненавидящий маменьку Павел I смягчил ограничения и Указом от 18 декабря 1797 года было разрешено отводить монастырям по тридцати десятин земли, по мельнице из казенных оброчных статей и рыбные угодья.

Мне все это было слушать любопытно, но Аркадий и Юлия заскучали, и Александр перевел разговор на более общую тему. Думаю, нетрудно догадаться, что он коснулся любви.

Теперь наши спутники оттянулись по полной программе, задуривая головы бедным девушкам. Правда, получилось у них это не очень успешно. Юлия была «профессионалом» в интимной области и знала ее не только теоретически, а на практике, ну, а мне устаревшая восторженная мужская романтика была неинтересна.

— Пожалуй, нам пора идти спать, — сказал я, когда разговор из абстрактного начал делаться конкретным, с намеками на нежные чувства, которые вызвали у наших новых знакомых