в порядке. Можешь го­ворить столько, сколько нужно.

В течение пары секунд она стоит и смотрит на мальчика, но потом, спохватившись, выхо­дит из комнаты, чтобы дать ему возможность спокойно поговорить с родителями.

— Я буду рядом. Позови меня, когда закон­чишь.

Лев набирает номер, но останавливается, так и не закончив. Ему хочется поговорить во­все не с родителями. Стерев цифры, которые он уже успел ввести, он набирает другой но­мер, замирает и после пары секунд размышле­ний нажимает кнопку вызова.

Ждать приходится недолго; после второго гудка абонент отвечает на вызов:

— Алло?

— Пастор Дэн?

После секундной задержки священник узна­ет мальчика по голосу.

— Боже мой, Лев? Лев, это ты? Где ты?

— Не знаю. В какой-то школе. Послушайте, па­стор, вы должны позвонить родителям и по­просить, чтобы они дали полицейским отбой! Я не хочу, чтобы их убили.

— Лев, подожди. С тобой все в порядке?

— Меня похитили, но ничего мне не сделали. Я тоже не хочу, чтобы с ними что-то случилось. Скажите отцу, чтобы остановил полицейских!

— Я не понимаю, о чем ты говоришь. Мы не сообщали в полицию.

Такого Лев просто не ожидал.

— Что?..

— Родители хотели это сделать. Хотели уст­роить розыск по полной программе, но я убе­дил их отказаться от этой мысли. Я сказал, что раз тебя похитили, значит, на то воля Гос­пода.

Лев потрясен. Ему кажется, что он спит и разговаривает с пастором во сне. В надежде проснуться он даже начинает трясти головой.

— Но... зачем вы это сделали?

Теперь разволновался уже пастор Дэн, это чувствуется по его голосу.

— Лев, послушай меня. Слушай внимательно. Никто, кроме нас, не знает, что ты сбежал. По­ка что все уверены, что тебя принесли в жерт­ву, и вопросов никто не задает. Понимаешь, о чем я?

— Но... я действительно хочу, чтобы меня принесли в жертву. Так и должно было быть. Нужно позвонить родителям и попросить их забрать меня. А потом мы все вместе поедем в заготовительный лагерь.

Пастор Дэн приходит в ярость:

— Не заставляй меня это делать! Я прошу те­бя, не заставляй!

Такое впечатление, что пастор с кем-то сражается, но не со Львом, это точно. Чело­век, с которым разговаривает Лев, настолько не похож на священника, которого он так дав­но и хорошо знает, что мальчику даже кажет­ся, что на другом конце не пастор, а кто-то другой. Его как будто подменили: голос тот же, но мысли, убеждения — все это Льву совер­шенно незнакомо.

— Ты что, не понимаешь, Лев? Ты можешь спастись. Можешь стать кем угодно.

И вдруг разрозненные части мозаики скла­дываются воедино. Неожиданно мальчик по­нимает, что в тот день пастор Дэн приказывал ему бежать вовсе не от похитителей. Он хотел, чтобы Лев бежал от себя. От того, что хотят сделать с ним родители. От предстоящего жертвоприношения. Пастор произнес сотни проповедей и прочел несметное количество лекций, и Лев был уверен в своем священном предназначении, но все это было обманом. И самое страшное, что человек, который боль­ше всех убеждал его в праведности избранного пути, сам в это не верил.

— Лев? Лев, ты слышишь меня?

Лев слышит, но лучше бы ему ничего не слышать. Ему больше не хочется говорить с че­ловеком, который привел его к краю обрыва и заставляет повернуть назад в последнюю мину­ту. Внутри начинается настоящая буря, чувства сменяют друг друга, как узоры в калейдоскопе. Ярость, умиротворение, радость, ужас. В какой-то момент Льву кажется, что страх напол­нил его существо целиком, подобно яду, и он может чувствовать его запах, похожий на испа­рения кислоты. Внезапно его состояние меня­ется, и вот он уже вне себя от счастья — что-то подобное он испытывал, махнув битой и услы­шав, как она со звоном ударила по мячу. Только теперь он не игрок с битой, а мяч, стремитель­но улетающий бог знает куда. Раньше его жизнь была похожа на бейсбольную площад­ку — аккуратно разлинованную, идеально ров­ную и гладкую. Все происходящее подчинялось правилам, и ничто никогда не менялось. Те­перь же он вылетел за пределы поля, переле­тел через стену и упал неизвестно где.

— Лев? — зовет его пастор Дэн. — Ты пугаешь меня. Отзовись.

Лев набирает полную грудь воздуха, потом медленно выдыхает его.

— Прощайте, сэр, — говорит он и кладет трубку.

Взглянув в окно, Лев видит съезжающиеся к школе полицейские машины. Если Коннора и Рису еще не поймали, значит, скоро поймают. Медсестры у двери нет — она отчитывает ди­ректора за то, что он отдает неверные распоря­жения в чрезвычайной ситуации.

— Почему вы сразу не позвонили родителям бедного мальчика? Почему не эвакуируете де­тей и персонал?

Лев знает, что нужно делать. Это неправед­ный поступок. Он должен сделать нечто пло­хое. Но вдруг ему становится ясно, что отныне ему наплевать, грешит он или нет. Осторожно выбравшись из кабинета, он незаметно про­скальзывает прямо за спиной медсестры и ди­ректора и устремляется вперед по коридору. Чтобы найти то, что он ищет, требуется не бо­лее секунды. Лев тянется к небольшой красной коробке, висящей на стене. Теперь и я заблуд­шая овца, думает он, но мне все равно. Чувст­вуя пальцами холод стали, Лев нажимает крас­ную кнопку, и тишину разрывает душераздира­ющий вой пожарной сигнализации.

Сигнал тревоги раздается во время, отведен­ное на подготовку к уроку, и учительница, мыс­ленно чертыхаясь и сетуя на то, что времени и так не хватает, поднимается из-за стола. Мож­но было бы остаться и поработать, пока в клас­се никого нет, а ложная тревога тем временем закончится сама собой. Ибо какая это еще мо­жет быть тревога? Но потом учительница ре­шает, что, оставшись, подаст нехороший при­мер проходящим мимо ученикам.

Выйдя из класса, она обнаруживает, что в коридоре полным-полно детей. Коллеги пыта­ются поддерживать порядок, но это старше­классники, и навыки построения по учебной тревоге, которыми они овладели в младших классах, давно забыты. Кровь бурлит от гормо­нов, и тело, опережающее разум по развитию, удержать в состоянии покоя удается далеко не всем.

Неожиданно учительница замечает нечто удивительное, обстоятельство, которое непри­ятно ее поражает.

У кабинета директора стоят двое полицей­ских. Их определенно раздражают толпы ору­щих детей, проносящиеся мимо них к выходу. Зачем здесь полиция? Почему не пожарные? И как им удалось приехать так быстро? Такого не может быть — кто-то вызвал их раньше, чем раздался сигнал тревоги. Но зачем?

Последний раз полицейские были в школе, когда поступил звонок, предупреждавший об угрозе взрыва. Персонал и школьников эвакуи­ровали, но никто толком не знал зачем. Оказа­лось, никаких террористов в школе не было — тревога была ложной. Кто-то из учеников ре­шил пошутить. Тем не менее угроза появления Хлопков считается серьезной, так как никто не может сказать на сто процентов, есть они в по­мещении или нет.

— Пожалуйста, не толкайся! — говорит она ученику, зацепившему ее локтем. — Я увере­на, всем удастся выбраться на улицу и без этого.

— Прошу прощения, мисс Стейнберг, — изви­няется парень.

Проходя мимо одной из лабораторий, где ребята ставят опыты, учительница замечает, что дверь открыта. Осторожности ради она за­глядывает внутрь, чтобы проверить, не забрел ли туда кто-нибудь из