В этот момент Коннор снова вспоминает о девочке, выскочившей из автобуса. Поначалу он подумал, что она побежит к людям, остав­шимся в разбитых машинах, чтобы оказать по­мощь, но она неожиданно бросается в другую сторону и исчезает в лесу. Неужели весь мир со­шел с ума?

Придерживая кровоточащую руку, Коннор бросается в лес за девочкой, но останавливает­ся на полпути. Обернувшись, он смотрит на укусившего его мальчика. Тот успел добежать до машины. Коннор не знает точно, где полицейские. Они прячутся за ограждением или среди разбитых машин. В этот момент Коннор снова принимает молниеносное решение. Он понимает, что совершает безрассудный, глу­пым поступок, но ничего не может с собой по­делать. В голове Коннора одна-единственная мысль: в результате его действий погибли люди. Водитель автобуса, может, еще кто-то. Даже если придется рискнуть головой, думает он, нужно как-то искупить вину. Нужно сделать что-то хорошее, спасти кого-то, чтобы сгладить последствия своей смертельной самовол­ки. Вопреки инстинкту самосохранения он бе­жит за парнем в белой шелковой рубахе, иду­щим на смерть с такой идиотской радостью.

Подбежав к машине, Коннор неожиданно обнаруживает в десяти метрах инспектора по работе с несовершеннолетними. Полицейский целится в него и нажимает на курок. Черт, не нужно было так рисковать! Надо было убегать, пока была возможность. Коннор ждет, когда его ужалит пуля с транквилизирующим вещест­вом, но она в него не попадает, потому что мальчик в белом делает шаг назад и заслоняет его спиной. Через две секунды у него подгиба­ются колени, и парень падает на асфальт, сра­ женный пулей, предназначенной для Коннора.

Мальчик молниеносно подхватывает без­дыханное тело, перебрасывает его через плечо и бросается бежать. Мимо летят новые пули, но ни одна из них не достигает цели. Через не­сколько секунд Коннор пробегает мимо автобу­са, возле которого стоит целая толпа потрясен­ных подростков. Растолкав их, Коннор исчеза­ет в лесу.

Сразу у дороги начинается густая чаща — кроме веток, деревьев идти мешают цепляю­щиеся за одежду кусты и вьющиеся растения. Но Коннор видит, что кто-то уже здесь пробе­жал — тут и там попадаются сломанное ветки и разбросанные по земле листья. Они могут при­влечь внимание полицейских, думает он.

Впереди он видит бегущую девочку и кри­чит ей:

— Стой!

Она оборачивается, но лишь на секунду, и с новой силой устремляется в чащу.

Коннор останавливается, осторожно кла­дет на землю мальчика в белом и бежит вперед, чтобы догнать девочку. Настигнув ее, он осто­рожно, но крепко берет ее за руки, чтобы она не вырывалась.

— От кого бы ты ни убегала, нам не уйти, если мы не объединимся, — говорит Коннор. Он оглядывается, чтобы убедиться, что полицейских еще не видно. Слава богу, они пока дале­ко. — Послушай меня, у нас мало времени.

Девочка перестает вырываться и смотрит на него.

— Что ты задумал? — спрашивает она Коннора.

Инспектор Нельсон служит в отделе по работе с несовершеннолетними уже двенадцать лет. Он знает, что, однажды решившись на побег, подросток, старающийся избежать разборки, не сдастся, пока у него совсем не останется сил. А сил у них много — и дело тут в высоком уров­не адреналина, а подчас и других химических соединений в крови. В лучшем случае, это ни­котин или кофеин, но часто встречаются и бо­лее опасные субстанции. Инспектор Нельсон не раз жалел о том, что в обойме его пистолета ненастоящие пули. Он считает, что гораздо правильнее лишать этих подонков жизни, чем усыплять. Может, тогда бы они не решались на побег так часто — а если бы и решались, то не­велика потеря.

Двигаясь по следу, оставленному в лесу бег­лецом, инспектор неожиданно находит на зем­ле чье-то тело. Приглядевшись, он узнает заложника.

Его бросили прямо на тропе. На белой одежде повсюду зеленые и бурые пятна — грязь и следы от листвы. Хорошо, думает Нель­сон. Не так уж это и плохо, что пуля досталась этому парню. Иначе мог бы и погибнуть от рук беглеца. Так ему и не довелось узнать, куда со­бирался затащить его малолетний преступник и что бы там с ним сделал.

— Помогите! — вдруг слышит Нельсон. Судя по голосу, кричит девочка. Она где-то впереди. Этого инспектор не ожидал. — Помогите, про­шу вас. Я ранена!

Нельсон оглядывается и замечает девочку, сидящую у ствола дерева. Она придерживает одну руку другой, лицо перекошено от боли. У инспектора нет времени, но лозунг «Защи­щать и служить» для него не пустые слова. Ино­гда он даже жалеет о том, что родился с таким обостренным чувством долга.

Он подходит к девочке.

— Что ты здесь делаешь?

— Я была в автобусе. Когда случилась авария, я испугалась и убежала, потому что думала, что он изорвется. Мне кажется, я сломала руку.

Инспектор нагибается, чтобы было лучше видно, но не находит даже синяков. Это повод призадуматься, но обстоятельства не слишком располагают к размышлениям.

— Оставайся здесь, я сейчас вернусь, — гово­рит Нельсон.

Он разворачивается, чтобы броситься за беглецом, и в то же мгновение что-то обруши­вается на него сверху. Даже не что-то, а кто-то! Беглец собственной персоной. Через секунду инспектора атакуют уже двое — мальчик и де­вочка, притворявшаяся раненой. Они же заод­но, приходит в голову Нельсону. Как он мог быть таким беспечным? Инспектор тянется к кобуре за пистолетом, но его нет на месте. Зато к левому бедру прикасается что-то твердое. За­глянув в темные, порочные глаза беглецу, он видит в них ликование.

— Спокойной ночи, — говорит мальчик.

Нельсон чувствует острую боль в левой но­ге, и мир исчезает во тьме.

Очнувшись, Лев чувствует тупую боль в левом плече. Сначала ему кажется, что он его просто отлежал, но вскоре мальчик понимает, что он, похоже, ранен. Пуля с транквилизирующим средством вошла именно в левое плечо, но Лев этого еще не знает. Все, что случилось с ним две­надцать часов назад, кажется ему фантастичес­ким, да к тому же еще и полузабытым сном. Точ­но он помнит только одно: его должны были принести в жертву, но по пути на них напал под­росток-убийца и похитил его. Но это не все. Есть еще одно воспоминание, не дающее Льву покоя. Мысленно он снова и снова возвращается к тому моменту, когда ему удалось выскользнуть из рук маньяка и вернуться к машине отца. Он вспоминает перекошенное лицо пастора Дэна.

Пастор приказал ему бежать.

Лев уверен, что это какая-то галлюцинация, потому что поверить в то, что пастор не хотел, чтобы его принесли в жертву, он просто не в состоянии. Этого не может быть.

Лев открывает глаза и поначалу ничего не может разобрать. Понять, где он, мальчик то­же не может. Ясно только, что на дворе ночь и он не попал туда, куда должен был попасть. На­конец зрение понемногу проясняется, и Лев видит небольшой костер и сидящего у огня на­против него безумного мальчика, напавшего на их машину. Мальчик не один, с ним неизвест­ная Льву девочка.

Только в этот момент Лев понимает, что в него попала пуля с транквилизатором. Голова ужасно болит, тошнит немилосердно, и голова соображает довольно слабо. Мальчик хочет встать, но понимает, что сделать этого не может. Сначала Лев приписывает это действию транквилизатора, но потом понимает, что кто-то привязал его к дереву похожими на веревки стеблями вьющихся растений.

Он хочет заговорить, но вместо слов полу­чается какое-то нечленораздельное слюнявое шипение.