— Уголёк, проверь, амокерамика поглощает или отражает радарный луч?
— Я Кору попрошу.
В комнате заметно потемнело. Неужели в фонаре аккумулятор сел? Нет, это просто на стекле фонаря скопился слой пыли. Очищаю и наблюдаю, как оно вновь покрывается невесомым пухом. Глупо получилось с этим камнем. Недоглядел. А солдаты — молодцы. Из катапульты, с первого выстрела по движущейся мишени! Теперь дня три не смогу летать. Плохо, что люди видели, как я в дом вошёл. Могут на меня охоту устроить. Что мне тогда с ними делать? Не убивать же. Буря очень даже кстати пришлась. Дала передышку. Как минимум, до завтра. Это надо использовать.
Ложусь в угол, носом к двери. По привычке пытаюсь накрыть голову крылом, но скафандр не позволяет. Засыпаю почти мгновенно.
Просыпаюсь от сигнала рации.
— Мастер, Кора говорит, эта керамика поглощает 98 % электромагнитного излучения на частоте радаров.
— Ищите в оптическом и инфракрасном диапазонах.
— Ищем.
— Как комиссия?
— Мама очень довольна. Все считают, что в местных делах и политике ты ни бельмеса. Секёшь только в машинах и формулах. И вообще, простой, наивный, честный парень. Я подслушала тайное собрание стабилистов, их лозунг теперь — «Не будите спящего дракона». Кстати, это дядя Матфей им его подкинул.
Дядя Матфей. Интересно, это на самом деле так, или фигура речи?
— Хорошо, Уголёк, ложись спать. Конец связи.
Просыпаюсь от непонятного шума со стороны города. Стряхиваю пыль и смотрю на часы. Я проспал почти сутки. Местные! 30 часов! Снимаю шлем, выхожу на крыльцо. К дому движется странная процессия. Бьют барабаны, немузыкально завывают трубы, периодически кто-то лупит в гонг. Пристрелить бы мерзавца. Процессия останавливается метрах в двадцати от меня. Вперёд выходят трое.
— Обычно я убиваю тех, кто приближается ко мне с оружием, — говорю я. Все поспешно складывают оружие на землю. Любопытно. Значит, командую парадом я.
— Эй, парень с гонгом, иди сюда. — Парень подходит. — Положи свою музыку на землю, — кладёт деревянную раму, в которой на цепях подвешен медный гонг. Достаю лазерный пистолет. Узким лучом обрезаю цепи, потом широким расплавляю гонг. Парень в ужасе смотрит на лужицу металла и дымящуюся землю у своих ног.
— Свободен, — говорю я. Он забирает раму и спешит на своё место.
— Так что вы хотели мне сказать? — обращаюсь к парламентёрам.
— Властелин Смерти, не наказывай весь город. Мы привели виновных, — строй расступается, я вижу солдат, закованных в цепи. В первом ряду — расчёт катапульты, дальше — отделение лучников. Прохожу мимо строя, останавливаюсь напротив командира лучников.
— Где твоё оружие, солдат?
Кто-то тотчас подносит лук, колчан стрел, короткий меч. Поднимаю и осматриваю лук. Стофунтовый — мощная игрушка. Для человека, разумеется.
— Этим ты хотел остановить меня?
— Да, Властелин.
— Снимите с него цепи, — приказание моментально выполнено.
— Хочешь испытать свою игрушку на мне? — протягиваю ему лук. Оружие хотя и мощное, но даже скафандр не пробьёт.
— Как будет угодно Властелину, — солдат берёт лук, кланяется, отходит метров на двадцать. Поднимаюсь на задние лапы, расправляю плечи. Солдат пробует лук, неторопясь достаёт и осматривает стрелу, кладёт на тетиву. Дзинь, дзинь, дзинь — три стрелы отскакивают от стёкол очков почти одновременно. Я даже испугаться не успел. Думал, он будет стрелять в грудь или живот. Хорошо, что не в нос целил.
— Отличный кадр, Мастер, — сообщает Уголёк. — Стрела прямо в объектив шла.
Солдат возвращается в строй, кладёт на землю лук и колчан. На лице никаких эмоций. Надеюсь, у меня тоже.
— Ты храбрый солдат и меткий стрелок, — говорю я. — Освободить их всех.
— Властелин, прошу тебя, прими дары и оставь наш город с миром, — гнёт свою линию парламентёр. Носильщики выносят вперёд и открывают сундуки. Золото, ткани, что-то непонятное, то ли сушёные змеи, то ли корешки.
— Я останусь здесь дней на пять размышлять о бренности живого. Город не трону. Проследи, чтоб никто не нарушал моего уединения. Это, — обвожу широким жестом ряд сундуков, — убери. Не смеши меня. Теперь уходите.
Носильщики подхватывают сундуки и поспешно ретируются. Вся процессия с бесконечными поклонами пятится задом. Поворачиваюсь к ним спиной и иду в дом. На ступенях лестницы оглядываюсь. Процессия уже далеко. Люди бегут трусцой. На месте переговоров осталось что-то вроде открытого паланкина, и в нём кто-то сидит. Подхожу. В паланкине — девушка. В тяжёлых, расшитых золотом и драгоценностями одеждах, но привязана. Причём, весьма надёжно. Ни встать, ни рукой махнуть. Буду считать, языка взял. Достаю нож и обрезаю все верёвки. Девушка молча падает в обморок. Мне под ноги. Массаракш! Поднимаю и затаскиваю её вместе с паланкином в дом.
Сэконд. Сандра
Посмотреть на поединок собрались все жители форта, за исключением часовых на вышках. Даже женщины из бараков. Мужчины заключали пари. Сандра вышла в центр круга.
— Эй, Свинтус, Коровья Лепёшка, выходи!
Зрители взревели от восторга. Не успел Свинтус протолкаться в круг, Сандра вновь закричала:
— Спорим на бочонок вина против ведра воды, что я тебя без оружия уделаю!
— Идёт! — отозвался Свинтус. — Я заставлю тебя всё это ведро выпить!
— Снимаем оружие! — отстёгивая на ходу меч, Сандра направилась к своим секундантам — Умнику и Скару.
— Ловко ты его обманула, — похвалил Умник. Девушка оглянулась на Свинтуса. Тот отстегнул меч в ножнах, высоко поднял над головой, отдал Копыту. Вынул нож, поднял над головой, отдал. Сандра догадалась, что это ритуал. Она разоружалась намного дольше. Меч, нож на поясе, нож из левого мокасина, нож из правого. Каждый предмет зрители встречали всё более громким криком восторга. А Сандра продолжала — звёздочка из левого кармана, звёздочка из правого, грузик на цепочке, свинцовый шарик. Подумала, сняла кожаную куртку. Осталась в лёгкой, спортивной, обтягивающей фигуру, не стесняющей движения. Свинтус тоже снял куртку, оголив волосатый живот.
— Сними амулет, — приказал Лось. Он был судьёй на поле. Сандра сняла чешуйку, погладила, отдала Скару.
— Скар, а зачем судья, если всё можно? — спросила она.
— Судья следит, чтоб зрители вам не мешали.
— Готовы? — спросил Лось. — Начинайте!
— Шире круг! — закричала Сандра, идя навстречу Свинтусу. Не доходя пяти шагов, завопила во всю силу лёгких: «Банзай!», крутанулась на одной ноге и ударила пяткой в живот. Нога заболела. Два сантиметра жира, а под ними твёрдость литой резины. Свинтус отступил на два шага, потёр пятернёй живот. Поковырял пальцем в ухе.
— Ну, мужики, — доверительно сообщил он окружающим, — будто лошак копытом приложил!
Сандра поняла, что пропала.
