Хватило всем. Наелись от пуза. В котле ещё что-то оставалось, и Сандра разрешила позвать подруг. Пока доедали, стемнело. В небе показались звёзды. Девушка с интересом изучала созвездия. Небо казалось и знакомым, и незнакомым одновременно. Созвездия исказились. Исчезли очень многие звёзды, появились другие. Какие-то переползли в другие созвездия. Чужое небо наводило тоску, и она тихонько запела высоким голосом песню из репертуара Дракона.

Только кончив петь, заметила, какая над костром тишина. Женщины выходили из бараков и тихо садились рядом.

— Спой ещё, родная, — попросила седая женщина, которая утром утверждала, что чудес в бараках не бывает.

— Спой, госпожа, — подхватили остальные.

Сандра спела «Степь да степь кругом». Потом — «Нелюдимо наше море», «Ах ты, степь широкая». Потом пели женщины, а Сандра слушала. Снова пела девушка, удивляясь себе и своей памяти. На свет костра пришёл Череп. Бабы испуганно примолкли, перестали подпевать, но Сандра поманила его руками, подвинулась, уступая место у костра. Череп садиться не стал, дослушал песню до конца, незло обругал всех за полуночничество и велел расходиться по баракам. Расходились неохотно. Сандра поддержала приказ Черепа, обещала зайти на следующий день.

— Через четыре дня к нам с инспекцией прибудут магистр Анна, леди Тэрибл и другие официальные лица.

— Сэм, ты серьёзно?

— Серьёзней некуда. Комитет синода по проверке использования средств. Лира приказала, чтобы всё сияло и блестело.

— Да какое они право имеют?! Ни одного золотого не вложили, а с проверками лезут!

— Успокойся Ливи, ты как ребёнок. — Ким притянул её к себе, посадил на колени.

— Ты зато очень умный. Тогда объясни бестолковой, какого чёрта они к нам лезут?

— Они считают, что это их долг — руководить. Они всю жизнь этим занимались. Они думают, что и сейчас управляют планетой. На 98 процентов это и на самом деле так. Мы — оставшиеся два процента.

— Так какого…

— А такого, что они должны, просто обязаны думать, что мы полностью подконтрольны синоду. Что это их, внутрисинодская проблема, какую работу нам поручить. А мы, тихие, послушные, полные трудового энтузиазма, тут же эту работу выполним.

— Не понимаю.

— Подожди, Ким, дай я объясню. Если мы синоду подчиняемся, мы свои. Если мы синоду не подчиняемся, мы враги. Поняла? Если мы свои, нас не трогают. Мы никого не интересуем. Анна — обычная карьеристка, которая успешно интригует и метит в кресло председателя синода. К этому они привыкли, это понимают, сами всю жизнь интриги плели. Но если мы враги, нас нужно уничтожить! Как тысячу лет назад. И не надо сюда приплетать экономические вопросы. Им надо кинуть кость, мы её кинем. На задних лапках перед ними бегать будем. Самых дорогих шлюх для них из Литмунда выпишем. Время работает на нас. Они динозавры. Ещё десять лет, и все от старости вымрут.

— Сэм, ты с ума сошёл! Шлюх — на станцию! Они же аварию устроят!

— Фу на вас, мальчики. Правильно, Уголёк?

— Мама приедет…

— Пожалуй, ты прав, Дик. Шлюх нельзя. Тогда будем работать на контрастах! Там, где ремонт — захламим ещё больше. Ненавязчиво дадим понять, что они здесь лишние. Там, где ремонт окончен, всё блестит и сверкает. Наши каюты… В третьем сегменте есть свободные помещения.

— Эти каморки?

— Именно. Мы — скромные труженики, почти аскеты. Голые стены, две-три книжных полки, стол, шкаф, два стула. Да! железная кровать! И солдатское одеяло. На дверях кают — наши фотографии. А то сами забудем, кто где живёт. Никаких зеркал, никакой встроенной в стены мебели. Они к этому не привыкли, не поймут. Зато их каюты обставим с королевской роскошью. Но так, чтоб эта роскошь выпирала. Как бархатное кресло посреди грязной лужи. Мы скромные труженики, люди от сохи, в этикетах не секём. Ливия, это тебе задание. У тебя глаз художника, ты справишься.

— Зазнайка! Можно подумать, ты секёшь в этикетах! С какой стороны ножик от тарелки кладут?

— С краю.

— Юморист. Нож и ложку справа, вилку слева.

— Парни!.. Мама приедет… и увидит шаттл. Сэм, ты, кажется, этого боялся?

— Ох, чёрт..!

— Ребята, ку-ку… Влипли…

— Ничего не влипли. У нас четыре полных дня! Ким, как с ремонтом?

— Плохо.

— Точнее, Ким! Проснись.

— Электроника полностью восстановлена. Электрика — тоже. Исполнительные механизмы в порядке. Гироскопы ориентации — работают. Главные двигатели — как новенькие. Теплозащитное покрытие лучше нового. Там амокерамика, ей годы только на пользу идут.

— А что плохо?

— Всё остальное. Корпус рассчитан на двадцать пять G, а сейчас на десяти рассыпется. Усталость металла, помнишь, я говорил? Антигравы не фазируются. Нуль-т заправка баков не работает. Я за неё и не брался. Баки текут. Маневровые двигатели — только на запчасти годятся. СЖО — систему жизнеобеспечения лучше выкинуть и новую поставить. Гидравлику менять надо. Аккумуляторы на ладан дышат.

— Как это? Аккумулятор или работает, или чпок — и нет его.

— А так! Можешь мне на слово поверить. Я инженер в шестом поколении, технику нутром чую. Сегодня они работают, а завтра сдохнут!

— Твой дед и слова такого не знал — инженер.

— А что, кузнец не инженер?

— Ладно, убедил. Нуль-т заправка нам не нужна. Мы садимся, а не взлетаем. Нам только тормозной манёвр надо выполнить. Баки залатать сможешь?

— Смогу. Баки — смогу.

— Гидравлику?