Они хотели принимать главные решения, ан нет - надо было сделать еще один шаг, чтобы войти в круг избранных. По мнению В. Роговина, «сформировался блок, участники которого готовились выступить на очередном пленуме ЦКс критикой сталинской экономической политики и режима»⁵⁴.

Как видим, критика «режима» была непоследовательной, и готовности сближения с правыми тоже пока не было. Участники «право-левацкого» блока Сырцова-Ломинадзе были сняты с постов и понижены в должности. Умеренность мер против молодых выдвиженцев показывает, что Сталин хотел замять это неприятное дело. Но не только потому, что боялся обвинений во фракционности - он выслушивал их не впервой. проблема была серьезнее - молодые выдвиженцы, пытавшиеся рассуждать о стратегическом курсе партии, под давлением обстоятельств сдвигались вправо. Стоило потерять контроль над вторым эшелоном партийного руководства, и он мог проголосовать против политики Сталина. Поскольку квалификации, достаточной для руководства страной, у второго эшелона не было, привлечение к власти правых станет делом времени. Бухарин и Рыков превращались в своего рода «теневой кабинет» СССР. Иэто был не единственный «теневой кабинет».

Против политики Сталина могли выступить не только коммунисты, но и беспартийные массы. Ситуация в стране была поис-

тине революционной. Не хватало только «субъективного фактора»- организации революционеров (или «контрреволюционеров», выражаясь языком большевиков). Для Сталина было важно, чтобы она не смогла выйти на арену. Этот мотив разгрома идейных лидеров спецов был куда более веским, чем компрометация правых (собственно, контакты с подследственными спецами имели не только правые, но и Куйбышев, и Микоян, и другие соратники Сталина). Сталину незачем было выдумывать оппозицию: документы свидетельствуют скорее об обратном- сталинское ядро верило в нее и видело в ней реальную угрозу. Сегодня стало как-то не принято обсуждать очевидный, казалось бы, вопрос: есть ли дым без огня? Были ли процессы сфальсифицированы полностью, или подсудимые действительно представляли угрозу для режима?

Было - не было?

Перечитаем под этим углом зрения письмо Якубовича Генеральному прокурору СССР от 1967 года. Аргументы Якубовича доказывают лишь его персональную непричастность к вредительству и небрежность подготовки процесса. Так, обвиняемый Иков не вскрыл своих реальных связей, сознавшись лишь в контактах с заграничной делегацией РСДРП. Но ведь именно в этом он обвинялся. Якубович по существу подтвердил в этом пункте правильность обвинения в основном, а не в деталях.

Очевидно, следствие и не интересовали детали. Это объясняет все неувязки. Не было времени докапываться до истины во всех нюансах. Выяснив, что группа меньшевиков представляет угрозу режиму, политическое руководство не считало необходимым подтвердить эту «истину» по всем правилам «буржуазной юриспруденции». Нужно было разгромить и скомпрометировать эту группу в короткие сроки и с максимальной убедительностью, которую вызывает у публики покаяние преступника на процессе. При таком методе борьбы с оппозицией необходимо не тщательное и скрупулезное исследование всех обстоятельств дела, а «удары по площадям», аресты периферии оппозиционной группы, выделение среди арестованных тех, кто готов сотрудничать со следствием (значительная часть арестованных не призналась в преступлениях, и была осуждена безо всякого процесса коллегией ОГПУ). Невиновность Якубовича играла на руку следствию: именно в силу

с‹-

своей идейной близости и незнания того, что там было у Громана и Кондратьева на самом деле, он не будет отвлекаться на реальные детали, расходящиеся со схемой следствия.

По той же причине было полезно привлекать людей, обвиняемых по более «позорным» статьям и потому готовых дать политические показания.

Игра с политическими лидерами гипотетической оппозиции могла вестись по подобной схеме: «поймав» их на ведении «контрреволюционной пропаганды» и на обсуждении перспектив крушения коммунистического режима (что считалось тяжким преступлением и могло истолковываться как заговор), предложить полное сотрудничество в обмен на жизнь и даже последующую реабилитацию.

С точки зрения юриспруденции такие методы следствия не доказывают ничего - ни виновности, ни невиновности. Якубович утверждает, что на самом деле он непричастен к организациям Громана и Кондратьева. Он ничего не знал о них. Доказывает ли это, что оппозиционных групп не было? Визоляторе из бесед с Иковым Якубович убедился в том, что как минимум Московское бюро РСДРП существовалоБ

Классическая схема следствия представлена в показаниях лидера Промпартии Л. Рамзина.⁵⁵ Кстати, в фантастическом романе А. Чаянова «Путешествие моего брата Алексея в страну крестьянской утопии», опубликованном в 1920 году, Трудовая крестьянская партия приходит к власти в начале 30-х годов. Сталин как раз опасался провала дела из-за ТКП, лидеры которой были менее склонны каяться и могли вызвать сочувствие крестьянства: «Подождите с передачей в суд кондратьевского «дела». Это не совсем безопасно»⁵⁶,- писал Сталин Молотову.

В чем признавались деятели «Промпартии»? Профессор А. Федотов, много споривший на процессе с прокурором Крыленко, все же рассказал, что в 1925 году была организована группа инженеров, «которые хотели для поддержки своего и общего инженерного авторитета и улучшения своего и общего положения инженеров и быта их семей держаться сообща, подготавливать свои выступления на совещаниях и таким образом добиваться повышения авторитета»⁵⁷. Федоров подчеркивал безобидность объединения, однако предварительный сговор спецов, отсутствие дискуссий между ними лишал партийное руководство возможности влиять на ситуацию. Можно было лоббировать любые решения. Федоров

признал, что затем этот своеобразный «профсоюз» превратился в политическую организацию.

Рамзин утверждал на процессе, что «основная техническая установка центра сводилась к максимальной охране предприятий крупных промышленников, связанных с центром». Ай да вредительство! Потом решили вредить более активно. Но без диверсий. «Поэтому от прямого технического вредительства центр быстро пошел к «плановому» вредительству»⁵⁸, которое выражалось в планировании замедления темпов роста и созданию диспропорций. То есть люди делали то, что считали правильным, а потом согласились признать, что это - нанесение вреда. Недостатки планирования, столь очевидные в 1930 году, не могли быть виной людей, которые были уже отстранены от дела планирования. Но их прежнее сопротивление оптимистическим планам- действие опытных профессионалов - теперь признавалось подрывным. Новые планы привели к еще большим диспропорциям, косвенно подтвердив правильность старых.

Но «вина» спецов заключалась не только в этом. Они стремились к капиталистической реставрации, надеясь на интервенцию. Не столь уже невероятные взгляды для людей, которые преуспевали при капитализме. Руководители организации, которая, по версии следствия, называлась сначала Союз инженерных организаций, или Инженерно-промышленная группа, а с 1928 года - Промышленная партия (зачем бы следствию менять название «выдуманной» структуры), встречались за границей с руководителями Торгово-промышленного комитета - объединения предпринимателей, поддерживавших интервенционистские планы, направленные против СССР. Встреча старых знакомых (предпринимателей и их инженеров) в частной обстановке - это еще не создание контрреволюционной организации, хотя с точки зрения ГПУ - уже преступление. Если беседа шла о перспективах нападения на СССР соседних государств (с помощью Франции) и белогвардейских формирований, то Рамзин был источником важной стратегической информации. Если дело фальсифицировалось полностью, и связи Рамзина с влиятельными кругами эмиграции были выдуманы ОГПУ - то таковым он не был. Как руководители ВКП(б) относились к этим показаниям? Сталин писал Менжинскому в октябре 1930 года: «Показания Рамзина очень интересны. По-моему, самое интересное в его показаниях - это вопрос об интервенции, вообще, и особенно, вопрос о сроке интервенции. Выхо-

дит, что предполагали интервенцию в 1930 году, но отложили на 1931 или даже на 1932 год. Это вероятно и важно. Это тем более важно, что исходит от первоисточника, т.е. от группы Рябушинс-кого, Гукасова, Денисова, Нобеля, представляющих самую сильную социально-экономическую группуБ «Торгпром», ТКП, «Промпартия», «партия» Милюкова - мальчики на побегушках у «Торгпрома» 59 . Далее Сталин инструктирует Менжинского, какие еще сведения необходимо получить у Рамзина и представителей других «партий». Сталин, таким образом, был уверен, что Рамзин - носитель реальной информации, и вряд ли ОГПУрешилось бы мистифицировать его по такому важному поводу. Характерно, что именно в это время