внутрипартийное недовольство не привело к формированию эффективного заговора. Нельзя было допустить создания подпольной группы, которая могла бы перехватить власть в случае, если ее выпустит из рук правящая олигархия. Поэтому сталинская

Оппозиции, разгромленные организационно, но не идейно, растворились в массовом сознании. В 1929 году Сталину верили миллионы, тайно сомневались сотни тысяч. Так было в конце правления Николая II, власть которого после подавления первой российской революции казалась вполне устойчивой. Но стоило сделать неверный шаг - и массы вышли на улицы, армия саботировала подавление революции, а власть оказалась в руках партий, численность которых накануне была каплей в российском море. Куда меньшей, чем в конце 20-х годов - численность открытых оппозиционеров и беспартийных спецов из бывших оппозиционных партий.

группировка чередовала репрессии с уступками обществу и своим более умеренным противникам в партийных кругах, чтобы снизить накал борьбы, перегруппировать силы и нанести новый удар. Вэтом Сталин использовал опыт НЭПа.

Каждое из таких отступлений сменялось движением к бюрократическому идеалу - монолитному обществу, в котором все социальные процессы планируются и управляются из единого центра. ВСССР этот идеал отождествлялся с коммунизмом. Создание такого общества в ХХ веке означало перенесение во все сферы общественной жизни индустриальных начал управляемости, построение мощной промышленности, способной обеспечить рост могущества СССР в мире.

Таким образом, в 30-е годы в СССР проходили взаимосвязанные процессы создания тоталитарной общественной системы и ускоренной индустриальной модернизации. Начало «Великого перелома» стало стартовой точкой тоталитарного режима в СССР. Руководство ВКП(б) отныне стремилось к полному (тотальному) контролю надо всей жизнью общества - экономической, социальной, политической и культурной. Общество должно было не только получить современную промышленность, но и само быть преобразовано по образцу промышленной фабрики во главе с единым «директором»- «вождем».

Ядром этого процесса был «большой скачок» индустриализации. При этом, вопреки официальным заявлениям, тогда в задачи Сталина не входило немедленное создание рационально планируемой экономики. На это обратил внимание Р. Конквест: «Целью было «перевыполнение», и премию получал директор, который даст 120% нормы. Но, если он добивался такого перевыполнения, то где он брал сырье? Оно, очевидно, могло быть добыто только за счет других отраслей промышленности. Такой метод, строго говоря, вряд ли может быть назван плановой экономикой»¹¹.

Одни отрасли вырывались вперед, за ними не успевали другие. Директора бесчисленных строек конкурировали в борьбе за ресурсы. Вэкономике воцарился хаос вместо планомерного развития. Ресурсы разбазаривались, торопливое строительство при постоянной нехватке квалифицированных рабочих и инженеров приводило к авариям. Эти катастрофы объяснялись «вредительством буржуазных специалистов» и тайных контрреволюционеров. Если одни руководители производства отправлялись на скамью подсудимых, то другие получали премии и повышения за способность в крат-

чайшие сроки построить «гиганты индустрии», даже если для них еще не были построены смежные производства. Задачей этого периода было наращивание приоритетных отраслей под видом фронтального «подъема промышленности», выявление тех кадров, которые способны добиваться выполнения даже самых абсурдных задач. Главное внимание (финансирование, снабжение и т.д.) оказывалось 50-60 ударным стройкам. Для них же осуществлялся массированный ввоз машин из-за рубежа. Около 40% капиталовложений в 1930 г. пришлось заморозить в незавершенном строительстве из-за неэффективности планирования и вводить в действие на протяжении всех 30-х годов. При этом руководство ВКП(б) располагало крайне дешевой рабочей силой - материальное положение рабочих приближалось к положению заключенных. Несмотря на такую экономию, индустриализация требовала огромных затрат и на ввоз техники, и на поддержание минимального жизненного уровня рабочих, занятых как на самих стройках, так и на добыче сырья для них. Проблемы финансового дефицита частично решались с помощью внутренних займов, увеличения продажи водки, эмиссии (в 1929-1932 годах денежная масса увеличилась в 4раза¹²), налогов, экспорта лесоматериалов, нефти, пушнины, а также хлеба, огромные объемы которого требовались и внутри страны. Увеличение снабжения растущих городов хлебом и стало главной проблемой индустриализации.

Решить эту проблему должна была коллективизация, ставшая неотъемлемой частью индустриального скачка. Официальная пропаганда обосновывала необходимость коллективизации внедрением сельскохозяйственной техники. Но в 1929 году было выпущено всего 3300 тракторов. Когда же производство было налажено, долгожданная техника осталась в руках государственных МТС. Но важнейшим результатом укрупнения аграрного хозяйства в результате коллективизации стало непосредственное управление работой каждого крестьянина партийными чиновниками, от которых скрыть «излишки» было уже невозможно.

Тесная связь коллективизации и индустриального скачка определяла ее «ударные темпы». Но между ноябрем и декабрем что-то произошло. Сталин чувствовал себя хозяином уже на ноябрьском пленуме и диктовал плановые цифры, но затем потребовал пересмотра их в сторону резкого увеличения. Обычно это связывают с волюнтаризмом вождя, человека недалекого и авантюристичного. Однако прежде Сталин не проявлял подобного авантюризма.

Да и позднее - тоже. При решении этой проблемы исследователи обычно упускают то обстоятельство, что в капиталистическом мире разразился кризис перепроизводства (во многом спровоцированный ростом экспорта из СССР). Конъюнктура мирового рынка резко ухудшилась. Все расчеты, на которые опирался Сталин, рухнули. Пророчества Троцкого о том, что строительство социализма обусловлено состоянием мирового рынка, оказались суровой правдой. Перед Сталиным возникла альтернатива: или провал, фактическая капитуляция перед правыми, или продвижение ускоренными темпами через критическую экономическую полосу, форсирование экспорта и, следовательно,- наступление на крестьян, а главное - строительство великого множества объектов, чтобы было, что предъявить партии.

Вдекабре 1929 года план коллективизации был пересмотрен, теперь он предусматривал вовлечение в колхозы 34% хозяйств к весне 1930 года. Были намечены 300 районов сплошной коллективизации с посевной площадью 12 млн. га. Нормы ноябрьского пленума 1929 года перекрывались вдвое. Но и эти предложения Нар-комзема показались Сталину недостаточными, темпы коллективизации были увеличены. Основную массу крестьян предполагалось загнать в колхозы уже за первую пятилетку. 5 января было принято постановление ЦК, которое ставило задачу: «коллективизацияБ зерновых районов может быть в основном закончена осенью 1931 года или, во всяком случае, весной 1932 года»¹³. Низовое партийно-государственное руководство бросилось выполнять новые директивы. Тут или пан, или пропал. Асверху подстегивали. 10 февраля 1930 года Сталин публично торопил «товарищей свер-дловцев» с коллективизацией, чтобы кулаки не успели «растранжирить» свое имущество. «Против «растранжиривания» кулацкого имущества есть только одно средство - усилить работу по коллективизации в районах без сплошной коллективизации»¹⁴. Даже расставаясь с самостоятельностью, крестьяне наносили создававшимся колхозам удары, «пуская по ветру» свою собственность. Особенно тяжелые, длительные последствия имел массовый убой скота. Производство мяса на душу населения еще в 1940 г. составляло всего 15-20 в год (в 1913 г. - 29 кг).

Вборьбе против крестьянства партийное руководство опиралось на бедняков, которые таким образом превращались в новую аграрную элиту и вели борьбу насмерть со старой элитой - кулачеством. Государство всецело встало на сторону бедняков и других

маргинальных элементов, введя порядок «раскулачивания» (ликвидация хозяйства и высылка, а иногда и заключение), решение о котором принимали лидеры местной бедноты. При этом под раскулачивание часто попадали не только зажиточные крестьяне, но и середняки и даже бедняки, которых в этом случае называли «подкулачниками». Опираясь на документы ОГПУ, А. Грациози пишет: «Подразумевалось - во всяком случае все понимали это так, что «кулацкое» имущество достанется тем, кто пожелает предложить свои услуги и захватить его. Даже в сводках ОГПУотмеча-лось, что в результате к ядру, состоящему из молодых энтузиастов, более или менее верящих в свое дело, присоединялись деревенские представители преступного мира. Формировавшиеся в спешке отряды по раскулачиванию оказались заражены «классово-чуждым и часто уголовным элементом»Б Упомянутый успех его (раскулачивания. - А.Ш.) был политическим, но никак не экономическим, и можно