технических целей. Уже наступило 18 апреля, а литр спирта, заказанный 11 февраля, все еще не поступил в фирму. И это несмотря на то, что спирт требовался срочно и для военных целей».

27 января 1945 г., в своем последнем отчете, итоге почти трех лет, я утверждал: «Если бы мы так же сосредоточили все свои усилия и безжалостно устранили бы все препятствия, то еще в 1940-м и 1941 годах достигли бы уровня военного производства 1944 года».

Под заголовком «План Шпеера в действии». «Таймс» была не единственной газетой, прекрасно осведомленной о происходящем в моем министерстве. Примерно в то же время другая английская газета опубликовала подробности, неизвестные даже мне.

Суть экономики блицкрига сводилась к тому, чтобы заблаговременно оснастить вермахт материальными ресурсами за счет форсированного выпуска, а проблему снабжения военного производства сырьем и топливом решать также и за счет захватов. (Примеч. пер.)

«Протоколы совещаний у фюрера», 5–6 марта 1942 г.: «Фюрер приказал прекратить работы в Оберзальцберге. Составить соответствующую докладную записку рейхсляйтеру Борману». Однако два с половиной года спустя, 8 сентября 1944 г., строительство все еще продолжалось. Борман написал своей жене: «Герр Шпеер, который неоднократно доказывал, что абсолютно меня не уважает, просто пошел к Хагену и Шенку и потребовал доложить о строительных работах в Оберзальцберге. Невероятное поведение! Вместо того чтобы послать запрос по традиционным каналам и обратиться ко мне, наш Строительный бог недолго думая приказал моим людям отчитываться непосредственно перед ним! А поскольку от него зависят поставки материалов и рабочей силы, мне остается лишь делать хорошую мину при плохой игре».

Меморандум от 20 марта 1944 г., отправленный моим уполномоченным по конверсии производства Мартину Борману, гласит: «В соответствии с вашей памятной запиской от 1 марта 1944 года я отдал распоряжение не закрывать имеющие важное значение ковровые фабрики и центры производства художественных изделий». 23 июня 1944 г. Борман написал: «Дорогой герр Шпеер, Комиссия по ремеслам напомнила фирме Пфефферля (с которым вы знакомы) о запрете на производство картинных рам, багетов и тому подобных изделий; особая лицензия Дома немецкого искусства во внимание принята не была. Я уполномочен сообщить вам, что фюрер требует не чинить в дальнейшем препятствий фирме Пфефферля, выполняющей в основном личные заказы фюрера. Я был бы признателен вам, если бы вы отдали соответствующие распоряжения отделу производства. Хайль Гитлер! Искренне ваш, Борман».

В пропагандистских целях Геббельс пытался изменить образ жизни высокопоставленных партийных и государственных чиновников, но ему это не удалось. 22 февраля 1942 г. в его дневнике записано: «Борман издал указ, предписывающий партийным лидерам вести себя более скромно (особенно это касается банкетов), чтобы подавать народу хороший пример. Этот указ более чем своевремен. Надеюсь, чиновники примут его близко к сердцу, хотя я настроен весьма скептически». И действительно, распоряжение Бормана не принесло никаких результатов. 22 мая 1943 г., более года спустя, Геббельс записал в своем дневнике: «Естественно, что из-за напряженной ситуации в стране народ бдительно следит за образом жизни так называемых знаменитостей. К несчастью, многие из выдающихся людей это не учитывают; некоторые из них ведут жизнь, которую никоим образом нельзя назвать соответствующей текущему моменту».

Согласно разделу 18 «Протоколов совещаний у фюрера», 20 июня 1944 г. я доложил фюреру, что «на данный момент не менее 28 000 рабочих заняты на реконструкции ставок фюрера». В моей докладной записке от 22 сентября 1944 г. отмечено, что на бункеры в Растенбурге истрачено 36 миллионов марок, на бункеры Пуллаха близ Мюнхена для обеспечения безопасности фюрера во время его пребывания там – 13 миллионов марок, на комплекс бункеров под названием «Гигант» около Бад-Шарлоттенбрунна – 150 миллионов марок. На эти проекты потребовалось 250 000 кубометров сверхпрочного бетона (включая некоторое количество камня). Были проложены подземные туннели объемом около 210 000 кубометров, 58 километров дорог с шестью мостами и 100 километров трубопроводов. Один комплекс «Гигант» поглотил больше бетона, чем пошло на все общественные бомбоубежища в 1944 г.

По моей инициативе мой представитель во Франконии, главный архитектор Вальрафф, чинил Герингу препятствия, ибо проект в Фельденштайне не был санкционирован. В отместку Геринг отправил Вальраффа в концлагерь. Он был освобожден по нашей просьбе после того, как мы убедили Гитлера издать декрет от 21 марта 1942 г.

На этот строительный проект требовалось много высокосортной стали и специалистов. Я пытался переубедить Гитлера: мол, лучше построить за несколько месяцев один гидрогенизационный завод, чем строить несколько в три раза дольше. Один завод, быстро построенный за счет концентрации рабочей силы, будет производить горючее уже через несколько месяцев, а если следовать установившейся практике, первых поставок дополнительного горючего придется ждать еще очень долго.

Примерно в то же время сотрудники доложили мне об успехах социалиста Эрнеста Бевина, английского министра труда. Он организовал всех рабочих в батальоны, которые мог перебрасывать туда, где они были необходимы. Позднее, в тюремном заключении, я прочитал об этом удивительном организационном достижении: «Военная промышленность Англии была самой эффективной среди всех воюющих стран. Все гражданское население Англии, включая женщин, представляло одну огромную мобильную трудовую армию, которую по мере надобности бросали в различные районы страны так же безжалостно, как бросали в бой регулярные войска. Эта всеобщая мобилизация английской рабочей силы была всецело заслугой Бевина» (из статьи в «Меркатор», 1946). Запись в дневнике Геббельса за 28 марта 1942 г. доказывает, что и мы поначалу обсуждали мобилизацию всех германских резервов рабочей силы: «Заукель назначен комиссаром по мобилизации рабочей силы… Было бы совсем нетрудно мобилизовать по меньшей мере еще миллион немецких рабочих; мы должны работать более энергично и не дать запугать себя текущими трудностями».

Я должен разделить с Заукелем ответственность за его ужасную систему использования рабского труда. Несмотря на расхождения по другим вопросам, я всегда соглашался с массовой депортацией иностранной рабочей силы в Германию. Поскольку Эдвард Л. Хомз в своей книге «Труд иностранных рабочих в нацистской Германии» (Принстон, 1967) дал исчерпывающее описание конфликтов, вскоре возникших между мной и Заукелем, я могу ограничиться главными моментами. Я согласен с Хомзом в том, что внутренние стычки были делом обычным. Доктор Аллан С. Милуорд в «Новом порядке и экономике Франции» (Лондон, 1969) также создает весьма достоверную картину.

Двумя годами позже, 28 января 1944 г., я упрекнул Заукеля: «Из официальных данных следует, что занятость женщин в британской промышленности гораздо выше, чем в нашей. Из 33 миллионов в возрасте от 14 до 65 лет 22,3 миллиона служат в армии или работают в промышленности. Из 17,2 миллиона женщин 7,1 миллиона заняты полный рабочий день и еще 3,3 миллиона неполный, то есть всего – 10,4 миллиона, что составляет 61 процент. В то же время в Германии из примерно 31 миллиона женщин в возрасте от 14 до 65 лет заняты в промышленности полный и неполный день 14,3 миллиона, а это всего 45 процентов, гораздо ниже, чем в Англии». Мои выкладки доказывали, что у нас имеется резерв рабочей силы в 16 процентов, или 4,9 миллиона женщин. (Документ Нюрнбергского процесса «006 Шпеер».) В то время я не знал, что еще до войны, в июне 1939 г., статс-секретарь министерства труда Зируп представил план мобилизации для нужд военной промышленности 5,5 миллиона неработающих женщин. Он также