Потом могу съездить к Сандре, объяснить ей сложившуюся ситуацию. Скажу, что я сейчас в дерьме, попрошу вернуть мне кое-какие из подаренных ей драгоценностей.
Рудольф недоверчиво покачал головой:
– И ты в самом деле считаешь, что она вернет?
– Она – очень милая девочка, Руди. Как-нибудь я тебя с ней познакомлю.
– Послушай, Брэд, ради бога, да стань ты наконец взрослым человеком, – резко оборвал его Рудольф.
– Подожди здесь, – сказал Брэду Джонни. – Нам нужно переговорить с Руди наедине.
Джонни нарочито медленно взял со стола бумаги, над которыми работал, и пошел к двери спальни Рудольфа.
– Послушайте, ребята, не станете возражать, если я налью себе немного?
Рудольф последовал за Джонни, и тот закрыл за ними дверь спальни.
– Нужно принимать решение, – сказал он. – Если он не врет и у него на самом деле есть сто тысяч или около этого, можно забрать у него деньги и таким образом сократить наши потери. Выходит по нескольку десятков тысяч долларов на нос, плюс-минус несколько баксов. Если мы их не возьмем, то придется сообщить обо всем кредиторам и, вероятно, провести его через процедуру банкротства. И, может быть, возбудить против него судебный процесс. Все кредиторы в таком случае получат либо по равной доле, либо пропорционально их капиталовложениям и фактической задолженности Брэда каждому из кредиторов.
– Имеет ли он право заплатить нам и не заплатить другим?
– Но ведь он пока еще не банкрот, – ответил Джонни. – Думаю, этот вопрос не может возникнуть в суде.
– Делать нечего, – сказал Рудольф. – Пусть эти сто тысяч пойдут в общий котел. Сегодня же вечером мы отберем у него ключи от его сейфов, чтобы он не снял без нас деньги и не улизнул.
Джонни вздохнул.
– Я знал, что услышу от тебя эти слова, – сказал он с подначкой, – ты же у нас рыцарь…
– Если он мошенник, – сказал Рудольф, – то я не собираюсь сам прибегать к мошенничеству, чтобы сократить свои потери, как ты выразился.
– Я сказал только, что этот вопрос, вероятно, не всплывет в суде, – напомнил Джонни.
– Как нехорошо, – сказал Рудольф. – Только этого мне не хватало!
Джонни вопросительно посмотрел на Рудольфа:
– А что ты скажешь, если я подойду к нему и скажу: «О’кей, я беру свою половину, а на остальное мне наплевать»?
– Я сообщу о твоем поступке на встрече кредиторов, – ровным, спокойным тоном ответил Рудольф, – подам на тебя в суд и потребую возмещения нанесенного ущерба.
– Сдаюсь, дорогой, – миролюбиво сказал Джонни. – Ну что можно противопоставить честному политику?
Они вошли к Брэду в гостиную. Тот стоял у окна со стаканом в руке, лучшие билеты на самую лучшую игру сезона лежали у него в бумажнике, и глядел на свой любимый город Даллас. Джонни сказал ему, какое решение они приняли. Он молча кивнул, хотя так до конца всего и не понял.
– И завтра, имей в виду, ты должен быть здесь ровно в девять, – сказал Рудольф. – До открытия банков. Мы пойдем с тобой, посмотрим на сейфы, о которых ты рассказал, и сами позаботимся о твоих деньгах. Выпишем тебе расписку для отчетности. Если опоздаешь хотя бы на минуту, я немедленно позвоню в полицию и выдвину против тебя обвинение в мошенничестве.
– Руди…– жалостливо произнес Брэд.
– И если хочешь сохранить свои модные, дорогие жемчужные запонки, – продолжал Рудольф, – то лучше спрячь их подальше, потому что в конце месяца местный шериф явится к тебе, чтобы описать все твое имущество, включая и вот эту красивую с оборками рубашку, что на тебе, чтобы вырученными за все деньгами расплатиться за твои долги.
– Вы, ребята, – упавшим голосом начал Брэд. – Вы, ребята, и понятия не имеете, что такое оказаться в моей шкуре. Оба вы богачи – у вас богатые жены, у них миллионы, у вас есть все, что нужно, и будет все, что пожелаете. Вы и не представляете, каково сейчас мне.
– Не надрывай нам сердце, – грубо сказал Рудольф.
Его еще никто в жизни так не раздражал и не злил, как этот Брэд. Он с трудом сдерживался, чтобы не наброситься и не придушить его своими руками.
– Будь здесь, в этом номере, ровно в девять.
– Ладно, буду, – пообещал Брэд. – Вы, конечно, не согласитесь поужинать со мной…
– Убирайся отсюда, пока я тебя не убил, – прорычал Рудольф.
Брэд подошел к двери.
– Ну, – сказал он, обернувшись, – желаю вам приятно провести время в Далласе. Это очень большой город. И не забывайте, – он жестом указал на комнаты, на выпивку на длинном столе. – Все это – за мой счет.
И он вышел.
У Рудольфа утром не было времени, чтобы позвонить домой. Брэд пришел ровно в девять, как ему приказали, со связкой ключей от сейфов в разных банках Далласа, глаза у него были такими красными, словно он провел бессонную ночь. Оттман вечером не позвонил. Рудольф с Джонни поужинали в отеле, на случай, если он все же позвонит. Рудольф принял его молчание как знак того, что в университетском городке Уитби все обошлось и что страхи шефа полиции оказались явно преувеличенными.
Рудольф с Джонни и Брэдом, плетущимся позади них, словно на буксире, зашли в контору одного адвоката, знакомого Джонни. Он оформил доверенность на имя Джонни, дающую тому право действовать в качестве полноправного представителя Рудольфа. Джонни оставался на несколько дней в Далласе, чтобы разгрести всю эту кучу дерьма.
Потом в сопровождении клерка-свидетеля из адвокатской конторы они ходили от одного банка к другому, наблюдая за тем, как Брэд, уже без своих жемчужных запонок, открывал свои сейфы и вытаскивал оттуда аккуратно сложенные пачки денег. Все четверо старательно пересчитывали купюры, после чего клерк выписывал доверенность, которую подписывали Рудольф и Джонни, подтверждая своими подписями, что они получили указанную сумму от Брэда, и ставили даты. После того как клерк заверял эту бумажку, они поднимались из хранилища в операционный зал банка и там оформляли общий вклад на свои имена – Рудольфа Джордаха и Джонни Хита. Всякие изъятия денежных средств с этого счета теперь могут производиться, только если на денежном документе будут стоять обе их подписи. Всю эту процедуру Рудольф с Джонни разработали во всех деталях ночью, полностью отдавая себе отчет, что все сделки с Брэдфордом Найтом теперь требуют самого тщательного контроля.
После того как был вскрыт последний сейф, общая сумма достигла девяноста трех тысяч долларов. Брэд, таким образом, оказался довольно точным в своих подсчетах того, что отложил, как он выразился, на черный день. Ни Джонни, ни Рудольф не поинтересовались, откуда эти деньги. Пусть это выясняют другие.
После визита к адвокату и походов по далласским банкам, на которые ушло почти все утро, Рудольфу пришлось поторопиться, чтобы не опоздать на самолет, вылетавший из Далласа в Вашингтон ровно в полдень. Выбегая из своих апартаментов с чемоданом и небольшим портфелем, он бросил прощальный взгляд на батарею бутылок на столе. Открыты были лишь бутылочка кока-колы, которую выпил он, и бутылка бурбона, из которой наливал себе Брэд.
Брэд предложил отвезти его в аэропорт на своей машине.
– Сегодня утром, – сказал он, пытаясь улыбнуться, – у меня еще есть «кадиллак». Так что могу им пользоваться.
Но Рудольф отказался и взял такси. Садясь в машину, он попросил Джонни позвонить ему в офис и предупредить секретаря, что сегодня вечером он домой не приедет, остановится на одну ночь в Вашингтоне,
