идеей с твоей стороны. Хорошо сделано, Зоя. Но как дело дошло до кризиса?

— Роль спускового крючка сыграла независимая экспертиза Авинекса. Эта независимая экспертиза камня на камне не оставила от нашего собственного заключения и от клинических испытаний. Авинекс ведь должен был стать нашим новым лидером продаж. А независимая экспертиза засвидетельствовала у Авинекса полную неэффективность и опасные побочные воздействия. Эндрю должен был меня предупредить! Ему следовало убрать Авинекс с рынка намного раньше.

— И тем самым отказаться от пары сотен миллионов долларов оборота?

— Курс бы не упал так низко. Тебе хоть ясно, какое состояние ты потерял?

— Это все я уже просчитал. При твоем предложении курс обрушился бы еще раньше. И оборот бы весь ухнул. А так мы каждый день зарабатывали на обезболивающих. — Торнтен с наслаждением отпил из бутылки пива. — Курс опять поднимется, не так ли? Ведь для этого ты здесь, верно?

Он метнул один из своих косых взглядов, которые она поначалу не умела толковать. Но теперь она уже знала, что таким образом он начинает решающий поединок. Отступать некуда.

— Эндрю неправильно оценивает последствия и слишком мало говорит с Управлением по контролю за продуктами. А мы покупаем не те патенты.

Председатель отвернулся и смотрел в окно.

— Мы каждый год расходуем сотню миллионов на генные патенты, которые мы не можем использовать.

— …Пока не можем, — презрительно пробормотал Фолсом и бросил на нее взгляд свысока.

— Какой-нибудь ученый открывает генную последовательность, регистрирует на нее патент, а мы покупаем права на этот патент, потому что когда-нибудь он нам, возможно, пригодится.

Зоя знала, что несправедлива к Фолсому. Естественно, некоторые патенты пригождались в собственных исследованиях. Но многие из покупок были рискованными сделками, потому что стало уже дурной привычкой патентных служб скоропостижно выдавать патенты на генные исследования и тем самым скрывать их от свободного использования.

— Зоя, поди сюда, — Хэнк Торнтен подошел к окну, открыл его и ждал, пока она не окажется рядом с ним. — Видишь ту гору и ту долину?

— Да. — Она уже успела удивиться здешнему необычайно мягкому воздуху. Весеннему воздуху. А ведь они находились южнее экватора на высоте тысячи шестисот метров, но и в более высоких местах гор все было зеленым. Она вдруг сообразила, что в бараках нет отопления.

— Долина называется «Святая долина». И гора тоже — святая гора, Манданта, — Хэнк говорил чуть ли не шепотом.

— Я знаю. Последнее убежище инков.

— Насколько мало мы знаем об этой горе, настолько же мало мы знаем о горе патентов, которую нагромождаем. Мы исследуем и надеемся, что в один прекрасный день сделаем великое открытие. Ты меня понимаешь?

Зоя хотела ответить, но председатель властно поднял руку:

— Но настоящей катастрофой было все же то, что в заключении независимой экспертизы было процитировано наше же собственное исследование. В нем еще до всякого применения было установлено то, что теперь подтверждает эта независимая экспертиза.

— Верно. Эндрю и его люди прохлопали ушами. Такие вещи ни в коем случае не должны документироваться.

— Это верно — с одной стороны. — Председатель снова сел и разглядывал структуру листка в своей руке. — Эндрю за это уже получил. Однако за область безопасности отвечаешь ты. Какая скотина нагадила в собственном стойле, мы все еще не знаем! Плохо дело, Зоя.

Зоя Перселл сглотнула. Эндрю Фолсом перевел службу безопасности на нее год назад. «Такая лавочка никогда не бывает вполне герметичной — и по определению не может быть такой, — сказал ей тогда Фолсом с глазу на глаз. — И если вдруг найдет коса на камень, то служба безопасности затянется у тебя петлей на шее».

Она должна была это выдержать. Ее время еще придет.

А Фолсом, между тем, уже повел следующую атаку.

— Кажется, есть еще одна пробоина в системе безопасности, — сказал он, пристально следя за ней. — Кто-то хочет продать конкурентам результаты наших исследований! Зоя, что ты предпринимаешь, чтобы защитить нашу новую противоожоговую мазь?

Зоя Перселл поперхнулась от неожиданности.

Фолсом широко улыбнулся. Он наслаждался своим упреждающим ударом.

— Досадная мелочь…

— Я вижу это иначе. — Хэнк Торнтен поднял взгляд. Его кисть с увеличительным стеклом зависла в воздухе. — Зоя, это миллиарды оборота, которые хотят у нас похитить.

Ученые Тайсэби несколько лет работали над антибиотиком из человеческой кожи и как никогда были близки к тому, чтобы вывести на рынок новую мазь от ожогов.

Кожа — самый большой орган человека, он ограждает организм от окружающей среды. Поскольку иммунная система вообще одна из старейших и эффективнейших систем защиты, само собой напрашивается стремление ее скопировать. В конце девяностых годов было обнаружено, что человеческая кожа вырабатывает антибиотик, основанный на белке, этот антибиотик мгновенно умерщвляет вирусы, бактерии и грибки — гораздо быстрее, чем традиционные антибиотики. Возбудители не успевают создать устойчивость против них. Со времени этого открытия было найдено уже свыше тысячи различных веществ — на коже, в слезной жидкости, в кишечнике, в легких и в белых кровяных тельцах…

— Да, где-то мы недоглядели, — сокрушенно сказала Зоя, которая сама лишь на днях узнала от Питера Салливана, шефа службы безопасности Тайсэби, об этой бреши. Об этом Салливану намекнул один из его осведомителей. Она никак не ожидала, что эта информация уже дошла до Фолсома.

— Еще ничего не случилось. Салливан как раз выясняет имена и место передачи. Мы этого не допустим.

Хэнк Торнтен кивнул:

— Позаботься об этом лично. Выведи суку на чистую воду!

Каймановы острова

Понедельник