диким кажется!
Ее лицо исказила гримаса, как если бы она попыталась улыбнуться и не смогла.
— Не обращай внимания, Янек, и вправду нервы расшатались. Может, мне сегодня на ночь бром выпить, как Коля советовал? — Она опять тяжело вздохнула.
'А если это мое внушение на неё так действует? — в смятении подумал Ян. — На ночь я вроде у неё напряжение снимаю, а днем организм опять свое набирает?' Так ничего и не решив, он согласно кивнул.
— Пожалуй, и вправду, матушка, выпей-ка ты на ночь брому!
У дверей подъезда они расстались, каждый пошел в свою сторону. Однако разговор со Светланой никак не шел у Яна из головы, хотя он старался о нем забыть. Ворожба! Нашла о чем думать! Ян всегда любил сказки: ведьмы там всякие, вурдалаки, обо всем этом можно слушать долгими зимними вечерами, но верить в них… Когда-то судьба столкнула его с человеком, который считал себя магистром черной магии, могущественным колдуном. И где он теперь? Небось, и кости его истлели. А может, и сейчас ещё случающиеся в его бывшем замке шорохи и скрипы, которые есть не что иное, как естественное оседание стен или работа древоточцев, кто-то принимает за его шаги…
Вот магнетизм — это другое дело! Ничего потустороннего в нем нет. Просто наука не может дать ему объяснение. Да и прибора для его измерения ученые пока не придумали. Может, он, Поплавский, придумает. Для этого, конечно, специальные знания нужны, но можно и в университет поступить. Не грех поучиться, раз дело того требует!
Он хотел было зайти к Татьяне, но решил заняться прежде делами менее приятными, хорошее оставить на потом. Для начала посетить, например, кафедру хирургии и найти любимого профессора. Для серьезного разговора. Стыдно столько дней носить камень за пазухой!
На кафедре, очевидно, появился новый преподаватель. Он разговаривал с лаборанткой — наверняка дамский угодник! Ян видел лишь твердый подбородок с ямочкой, выглядывающий из-под белоснежного халата, новенький, с иголочки, костюм и какие-то необыкновенно модные коричневые ботинки.
— Простите, — Ян остановился в дверях, — могу я видеть профессора Подорожанского?
— Когда тебя не узнают люди случайные — это понятно, — сказал незнакомец странно знакомым голосом, — но когда не узнает любимый ученик, это огорчает.
Он оглушительно захохотал и повернулся к Яну лицом малоузнаваемым и неправдоподобно молодым.
'У него изменился даже смех!' — подумал Ян, а вслух спросил:
— Вы часом не влюбились, Алексей Алексеевич?
— Ну вот, — шутливо огорчился Подорожанский, — ты все испортил. Где твое: 'Профессор, вы помолодели на двадцать лет!' Или: 'Профессор, а где же ваша борода?' На эти вопросы у меня хоть ответы заготовлены, а на твой…
— Скажите, Алексей Алексеевич, вы верите в ведьм? В то, что они есть на свете? — спросил он совсем не то, что хотел. Вопрос сам сорвался у него с языка. — Не обязательно те, что летают на метле. А те, что ворожат на смерть, неужели есть?
— Конечно, есть! — выдвинулась из-за плеча профессора лаборантка Верочка, любимица студентов и врачей. — Мою тетю, например, одна ведьма держала как бы в плену целых три года — заставляла ей прислуживать. Бывало, зайдет к ней в комнату, вроде мимоходом, скажет: 'Лидочка, могу я попросить вас заглянуть ко мне на минуточку?' Та зайдет, а назад вернуться не может: моет у нее, убирает, обед готовит и ни копеечки за это не получает. Пока надобность в ней не отпадет, ни за что домой не вернется! Пошла я с тетей к одной ведунье, а она и говорит: 'Нужно как-то исхитриться, её фотографию достать'. Пошла я с тетей Лидой, вроде помогать, да фотографию у неё из альбома потихоньку и украла. Боялась, сил нет, а тетю ещё пуще жалко было! Принесли мы фотографию ведунье. Она как глянула, побледнела, крестится на все стороны и говорит: 'Не возьмусь я за ваше дело, хоть озолотите! Ведьма эта такую злую силу имеет, что может и меня, и детей моих жизни лишить!' Мы у неё в ногах валялись, Христом-Богом просили — ни в какую! Наконец сжалилась: 'Есть, — говорит, — один древний способ, ещё моя прабабка его знала. Я сама ворожить не стану, а ты можешь попробовать. Надо взять эту фотографию, пойти на кладбище к человеку, который при жизни тебя больше всех любил, сунуть её под могильный холмик и попросить у него помощи'. Тетка так и сделала. Пошла на могилу к любимой бабушке, которая при жизни в ней души не чаяла, на колени перед могилой упала и плачет, слезами заливается: 'Бабушка миленькая, спаси свою внучку, пропадаю насовсем! Иссушила меня ведьма, измучила, душу мою пьет, никакого житья от неё нет!'
— Ну и как, помогло? — поинтересовался профессор.
— А то нет! — воскликнула Верочка. — Ведьмы этой и след простыл. Никогда больше не приходила. А однажды в магазине тетку увидела, так прошла мимо, не узнавши…
Изумленный Ян не верил своим глазам. Стал бы прежде Подорожанский спокойно стоять и слушать такие, как он сказал бы, 'бабские бредни'! И при том не спешить уйти или попытаться прервать словоохотливую Верочку.
— Алексей Алексеевич, — позвал он, — мне бы поговорить с вами!
— Насчет ведьм? — весело осведомился Подорожанский.
— Что вы, право, — смутился Ян. — Светлана у меня захандрила: мол, ворожит ей кто-то на смерть, долго она не проживет… Я прежде на такие вещи никогда внимания не обращал, а тут даже засомневался.
— Пойдем-ка в мой кабинет! — профессор крепко взял его за локоть. — А то и ты мне что-то не нравишься!.. Извините, Верочка, дела!
— Пожалуйста-пожалуйста! — расцвела довольная Верочка, вовсе не избалованная прежде вниманием Подорожанского.
Они прошли в небольшой кабинетик профессора, в который когда-то с трудом втиснули небольшой письменный стол, стеклянный шкафчик для лекарств, да небольшую кушетку с ширмой. Недавно сюда профессору поставили телефон слишком уж высокие особы стали временами к нему обращаться!
— Что скажешь? — профессор сел за стол, а Яну указал стул напротив. — Сбежать от меня решил?
— А вы… откуда знаете? — жарко покраснел Ян.
— Танюшка по простоте душевной поделилась, как вы вместе работать собираетесь. Она же не знала, что ты все вокруг да около ходишь.
— Так стыдно же было! Столько планов строили, а теперь получается, что вроде я вас предаю.
— А вот это ты брось! — покачал головой профессор. — Ничего такого мне и в голову бы не пришло! Может, и прав твой Головин… Он, кстати, вчера был у меня и даже о помощи просил в случае чего. В нейрохирурги переквалифицироваться, пожалуй, поздновато, — проговорил он задумчиво. — Мы с тобой, в общем-то, действовали вслепую, этакие пираты от медицины! А твой феномен прежде всего изучить нужно…
— Так вы на меня не сердитесь?
— Не сержусь. Более того, люблю тебя по-прежнему. К тому же что-то подсказывает мне, что наши отношения на этом не кончатся!
— Хотите сказать, Алексей Алексеевич…
— Никаких вопросов! — замахал руками Подорожанский. — Догадки, домыслы пока оставь при себе. Знаешь, что сказал юноше, пришедшему к нему за советом — жениться или не жениться — великий Сократ? 'Как бы ты ни поступил, ты будешь жалеть!' То-то! Время покажет. Поспешность в таких делах до добра не доводит.
— А Знахарь был другого мнения! — хмыкнул Ян.
— Так я же ему на пятки наступал! — довольно улыбнулся профессор и посерьезнел. — Только прошу тебя, как друга: Танюшку не обижай. Если не чувствуешь к ней ничего серьезного, лучше сразу уйди! Поплачет да забудет. А тяжкие испытания ей вряд ли по плечу, и так будто былинка на ветру качается!
Ян вспомнил, как эта былинка, больная тифом, не захотела просто лежать и болеть, а училась видеть мир с закрытыми глазами, или как сдерживала свой голод перед грудой пирожков и как победила его… Профессор, глядя на Татьяну, видел в ней лишь хрупкую конституцию, а уж никак не силу воли. Впрочем, Ян и не собирался доставлять девушке какие-то неприятности!
