фашистскую организацию, рассматривая ее как продолжательницу «лучших» традиций «белого движения». Джон Стефан называет Вонсяцкого «выдающимся актером», демонстрировавшим тысячам американцев публичные зрелища, которым мот бы позавидовать Голливуд.

Потом Вонсяцкий совершил вояж в Европу и на Дальний Восток. В Иокогаме (Япония) в апреле 1934 г. было подписано соглашение о создании так называемой всероссийской фашистской партии, штаб которой разместился в Харбине. Это была еще одна, очередная попытка образовать за рубежом единый антикоммунистический фронт. Вонсяцкий был объявлен председателем, Родзаевский — генеральным секретарем центрального исполнительного комитета этой партии. После этого в Харбине состоялись торжественная церемония и парад «чернорубашечников»⁶⁷.

Ничего, однако, из этого объединения не получилось. «Вожди» передрались между собой, и в Харбине скоро было объявлено об исключении Вонсяцкого из партии. Одной из причин этого, как сообщалось, было выступление Вонсяцкого против прояпонского атамана Семенова. Вонсяцкий продолжал действовать самостоятельно в США, переименовав свою группу во всероссийскую национал-революционную партию и выступая против Родзаевского и дальневосточных фашистов. Тот в свою очередь не оставался в долгу: в 1935 г. он провозгласил «трехлетний план» прихода к власти в России, т. е. к 1 мая 1938 г.

Одна из белоэмигрантских газет, «Актив», начавшая выходить в Шанхае, в своем первом номере от 26 марта 1938 г. объявила, что «с внешней стороны треугольник антикоммунистической борьбы, через Токио, Берлин и Рим, охватывает СССР». Авторам и издателям новоиспеченного органа «белого движения» уже мерещилось наступление «нового белого дня», который зовет их к действию, откроет «поле для белой активности». «Сейчас наше время, наша игра», — заявляла газета, приветствуя японскую императорскую армию, «железной метлой выметающую коммунизм из Китая».

В том же году японские милитаристы предприняли вооруженное вторжение на советскую территорию в районе озера Хасан, в 1939 г. — на территорию Монгольской Народной Республики в районе реки Халхин- Гол. Семенов признался потом, что руководимые им белогвардейцы готовились принять тогда непосредственное участие в боевых действиях на стороне японцев. Но не успели. Известно, чем все это кончилось. Вынужденное /150/ считаться с реальной силой, японское правительство подписало с Советским Союзом пакт о нейтралитете. Вместе с провалом агрессивных планов милитаристской Японии на этом этапе кончились полным крахом и все антисоветские замыслы белоэмигрантской контрреволюции на Дальнем Востоке.

Вернемся теперь снова в Европу, где серьезные изменения в международной обстановке получали своеобразное отражение в лагере белоэмигрантской контрреволюции.

6 мая 1932 г. в Париже был убит президент Франции Поль Думер. Выстрел убийцы, которым был белоэмигрант, бывший офицер П. Горгулов, прозвучал как раз в тот момент, когда французское правительство под влиянием антисоветских сил затягивало под всякими предлогами подписание советско- французского пакта о ненападении. На следующий день после убийства на собрании представителей 78 эмигрантских организаций во Франции был принят текст письма председателю Совета Министров А. Тардье. Его подписали митрополит Евлогий, В. А. Маклаков, В. Н. Коковцов, генерал Миллер, А. В. Карташев и др. Все лидеры эмиграции единодушно отреклись от Горгулова. Редактор «Возрождения» Ю. Ф. Семенов сообщил к тому же последние данные о злодее, согласно которым Горгулов якобы чекист и большевистский агент⁶⁸.

Столпы эмиграции готовы были пойти на любые домыслы, лишь бы использовать это политическое убийство для осложнения советско-французских отношений, а может быть, и их разрыва. Ничего, однако, из этого не вышло. Франция должна была считаться с растущей агрессивностью Германии, и в этой связи происходило постепенное ее сближение с СССР. В то же время угроза фашизма в Европе создавала сложную и напряженную международную обстановку.

В канун 1932 г. известный нам генерал фон Лампе писал из Берлина, что в Германии «наци» идут неукоснительно к власти. «Я лично поставил себе задачей связь с ними и установление правильности сведений о том, что они в вершину угла ставят…»⁶⁹ Вскоре от имени РОВС Лампе вступил в переговоры с представителем руководства нацистской партии «по вопросу о совместных действиях против большевиков». В октябре 1933 г. он сообщил, что начальник восточного отдела (вероятно, А. Розенберг) выразил настоятельное желание получить от РОВС план его действий совместно с германскими национал-социалистами «в направлении усиления при помощи немцев внутренней работы в России… а потом и возможной интервенционной деятельности в широком масштабе»⁷⁰. В письме указывалось о совершенной секретности этих переговоров. Гитлеровские политики, несмотря на шумные антикоммунистические заявления и декларации, должны были соблюдать определенную осторожность. /151/

В Берлине руководители РОВС установили также контакты с некоторыми представителями японской военщины. После встречи с неким Томинагой у генерала Шатилова создалось впечатление, что тот имеет задание японского Генштаба установить силы и возможности РОВС и других белоэмигрантских организаций в Европе, которые ставят задачу вести активную борьбу с большевиками⁷¹.

Белоэмигрантских деятелей очень интересовало и беспокоило, какие намечаются перспективы в развитии внешней политики гитлеровского правительства, особенно по «русскому вопросу». В Париже в начале 1933 г. состоялось несколько частных совещаний с участием «видных специалистов эмиграции», на которых «была подвергнута всестороннему обсуждению» эта проблема⁷². Говорили, что в новых условиях «Рапалло» уже отжило свой век. В этом видели благоприятную для белой эмиграции ситуацию. Высказывалось и такое мнение: Германия, сохраняя дружественные отношения с СССР, в то же время разрабатывает планы расчленения и эксплуатации России. В этом тоже хотели видеть привлекательную для контрреволюции перспективу. Но как же быть с национальными интересами России, о которых так «пеклись» белоэмигрантские деятели? Как увязать их с планами расчленения страны? Стараясь как-то сгладить неблагоприятное впечатление, некоторые эмигрантские «специалисты» высказали предположение, что «планы Розенберга» о расчленении России «в непродолжительном времени уступят место иным построениям». С другой стороны, даже в правых кругах эмиграции высказывалось опасение за судьбу русских эмигрантов в условиях, когда поощряется немецкий шовинизм. Высказывания Гитлера о высших и низших расах, о славянах как о «народе для удобрения» трудно было комментировать. Ко всему этому еще добавлялось убеждение, что политические перемены в Германии усилят внутриэмигрантскую рознь, борьбу между так называемыми «германофилами» и «франкофилами».

В связи с приходом Гитлера к власти в белоэмигрантском лагере активизировались всякого рода авантюристы, проходимцы, фашиствующие элементы. Некий немец фон Пильхау — германский подданный, член национал-социалистской партии, в годы гражданской войны находившийся на Юге России в Добровольческой армии, — вдруг объявил себя фюрером русского народа, приняв псевдоним Светозаров. На ломаном русском языке он призывал русских эмигрантов сплотиться под знаменем Российского объединения народного движения (РОНД). На берлинских улицах появилось несколько десятков человек в сапогах и белых рубашках с красными нарукавными повязками, на которых в синем квадрате был вышит белый знак свастики. Однако германские власти, видимо, не устраивало создание такой слишком уж опереточной организации, и они быстро ее прикрыли. /152/

Но вот в Данциге объявился генерал П. В. Глазенап. Он сам присвоил себе громкий титул главного начальника российского антикоминтерна. В выпущенной по этому поводу листовке говорилось, что имя «главного начальника» и его прошлое «служат гарантией для сомневающихся и колеблющихся». Что же это было за прошлое? Активный белогвардеец, с декабря 1917 г. он находился в Добровольческой армии, командовал полком, бригадой, дивизией, потом принял у Юденича командование белой северо-западной армией, а в 1920 г. формировал белогвардейские вооруженные силы на территории Польши. Как уже было не раз, новоявленный лидер объявил о создании фонда «активной борьбы за Россию» и просил посылать в него доллары и другую валюту⁷³. Но и эта организация лопнула как мыльный пузырь.

Другой белый генерал — В. В. Бискупский, один из руководителей мюнхенской организации «Ауфбау», — был назначен фашистскими властями начальником управления делами русской эмиграции в