рязанском уделе, но и удержать в повиновении своих младших родичей, как можно заключить из следующего известия. Когда Юрий, лишившись Киева, в 1151 г. из Остерского городка начал собирать силы, чтобы снова идти на племянника, и послал за помощью в Рязань, то «небе ему оттуду ничтоже», – говорит летописец.
Обстоятельства переменились, когда суздальский князь вернулся на север. Уступая необходимости, Ростислав должен был изменить прежним союзникам и признать себя подручником Юрия.
В 1152 г., услышав о разорении своего Городка, Долгорукий послал за помощью к рязанским князьям. Ростислав Ярославич явился на его призыв с муромскими и рязанскими полками. Поход закончился неудачной осадой Чернигова, причем рязанцы не отличились особым усердием в войске суздальского князя. Что это временное подчинение было вынуждено обстоятельствами, доказывает дальнейшее поведение Ростислава. Спустя два года Юрий предпринял свой последний поход на племянника. Сильный конский падеж заставил его воротиться от Козельска. Вслед за тем произошло враждебное столкновение с рязанским князем. Ясно, что Ростислав не хотел примириться с ролью подручника и отказался участвовать в походе суздальцев.
В итоге новая борьба с могущественным соседом опять кончилась изгнанием Ростислава из Рязани, которую Долгорукий теперь отдал своему сыну Андрею. Но рязанский князь больше походил на своего дядю Олега, чем на отца Ярослава. Он и не думал отказаться от своих прав, тем более что помощь в те времена обиженные князья легко могли найти в южных степях России. Ростислав не замедлил воротиться с половцами и ночью врасплох напал на Андрея. Юрьевичу с трудом удалось спастись бегством, столь поспешным, что он успел надеть лишь один сапог. Дружина Андрея была полностью уничтожена: часть ее утонула в Оке во время бегства, остальные были засыпаны в яме по приказанию Ростислава. Андрей убежал в Муром, а оттуда в Суздаль.
Подобный успех внезапного нападения наводит на мысль, что рязанский князь пользовался содействием населения, которое хоть редко и неохотно, но принимало участие в княжеских усобицах, но не любило подчиняться чужим князьям.
Параллельно с княжескими усобицами происходили набеги половцев на рязанские земли. В летописи под 1148 г. сказано, что в княжение Игоря Давидовича тысяцкий Константин побил многих половцев в загоне. На другой год половцы опять сделали набег и уже с награбленной добычей возвращались домой, когда рязанские князья, собравшись вместе, догнали их на реке Большой Вороне и жестоко побили. В 1156 г. повторилось то же самое: степняки «попленили» окрестности Ельца; князья погнались за ними в степи, ночью напали на спящих половцев и отняли полон, а самих «избили».
Многочисленные войны не мешали интенсивному строительству городов в бассейне Оки. В середине XII в. появляются упоминания о городах Брянске, Карачеве, Козельске, Мценске, Туле, Дедославле, Колтеске, Пронске, Ельце, Осетре, Лобынске, Тешилове и Нериньске.
Города, как правило, строили местные князья, но летописцы редко упоминают о таких событиях. Лишь однажды летописец под 1153 г. заметил, что Ростислав Ярославич построил на берегу Оки крепость и назвал ее своим именем, то есть Ростиславль.
Историки относят смерть князя Ростислава Ярославича к 1155 г. В этом году рязанские князья возобновили оборонительный союз с Мстиславичами и целовали крест Ростиславу Смоленскому, причем они «все смотрели на Ростислава и имели себе его отцом».
Но союз со смоленским князем не избавил рязанских Ростиславичей от подчинения Суздалю. При Андрее Боголюбском они постоянно играют роль его подручников. В 1160 г. Боголюбский хотел нанести сильный удар степнякам и послал на них своего сына Изяслава с суздальской дружиной. К Изяславу присоединилось много других князей, в том числе муромские, рязанские и пронские. Дружины переправились за Дон и далеко углубились в степи. Половцы хотели дать отпор, но были побеждены и разбежались во все стороны, а русские их преследовали. На Ржавцах половцы собрались и пошли на русские войска. Победа очень дорого стоила русским, так что князья с немногими людьми вернулись домой.
В следующем 1161 г. скончался Владимир Святославич Муромский. В Муроме сел сын его Юрий, а рязанский стол занял младший Ростиславич Глеб. О его брате Андрее летописи более не упоминают.
К сожалению, летописцы слишком мало уделяли внимания событиям в Рязанском княжестве. Только из некоторых отрывочных намеков известно кое-что об отношениях его с соседями. Так, в 1167 г. Владимир Мстиславич во время распри со своим племянником великим князем Киевским Мстиславом отправился в Суздальскую землю к Андрею. Последний велел ему сказать: «Ступай (пока) в Рязань к Глебу Ростиславичу; я наделю тебя». Владимир действительно пошел в Рязань, оставив жену и детей в Глухове.
О подчинении рязанцев Андрею свидетельствуют знаменитые походы его дружин, муромские и рязанские князья почти постоянно принимают в них участие. В 1164 г. Юрий Муромский ходил с Андреем на булгар. Только в первом походе его войск на юг, когда Киев был взят приступом, о рязанцах и муромцах не упоминается. При неудачной осаде Новгорода в 1169 г. встречаются сыновья Глеба Рязанского и Юрия Муромского. В 1170 г. те же князья с Мстиславом Андреевичем громили волжских булгар, но дружинникам очень не понравился этот поход: «Понеже неудобно зиме воевати Болгары», – говорит летописец. Затем муромо-рязанские дружины участвовали во втором походе на Киев, неудачном для войска Андрея Боголюбского.
Теперь соседям представлялся удобный случай отомстить суздальцам за прежние обиды. Опасение такого возмездия проявилось во Владимире, куда съехались все дружинники Андрея. «За каким князем мы пошлем? – говорили они. – Соседями у нас князья муромские и рязанские; боимся их мести, как вдруг придут на нас войною; а князя у нас нет. Пошлем к рязанскому Глебу и скажем ему: хотим Ростиславичей Мстислава и Ярополка, твоих шурьев». (Глеб был женат на дочери старшего брата Андрея Боголюбского Ростислава.) Слова «боимся их мести» заставляют предполагать, что в княжение Андрея рязанцы и муромцы немало терпели от насилия суздальцев, хотя летописи умалчивают о конкретных фактах.
Но Глеб Ростиславич, кажется, думал не столько о мести, сколько о том, чтобы приобрести влияние на дела Суздальского княжества и, таким образом, предупредить опасность с этой стороны. Так что не случайно явились на Владимирский съезд рязанские бояре Дедилец и Борис Куневич. Летопись прямо говорит, что суздальцы, забыв клятву, данную Юрию Долгорукому, – не иметь у себя князьями младших его сыновей Михаила и Всеволода – послушались рязанских бояр и отправили к Глебу посольство из знатнейших людей: они просили его послать своих мужей вместе с суздальскими в Чернигов за двумя Ростиславичами. Следовательно, Дедилец и Куневич сумели запугать Андрееву дружину и привести ее к упомянутому решению. Видимо, их поддерживала целая боярская партия, которая имела свои причины устранить братьев Андрея.
Дело принимало такой оборот, будто суздальцы получали себе князей из рук Глеба Ростиславича. Последний, разумеется, поспешил исполнить просьбу и призвать своих шуринов. Замечу, что известия летописей об участии, которое в то время принимал Глеб в событиях соседнего княжества, далеко не полны.
Ростиславичи поехали на север, но не одни, а вместе со своими дядями Михаилом и Всеволодом Юрьевичами. Маловероятно, что Ростиславичи по собственному желанию пригласили с собой Юрьевичей и дали старшинство Михаилу. Такая уступка, конечно, была вынуждена обстоятельствами, то есть борьбой суздальских бояр, а также влиянием черниговского князя Святослава Всеволодовича, который держал сторону Юрьевичей. Возможно, опасение, что владимирцам будут помогать черниговцы, и заставило партию ростовских бояр искать поддержки в рязанском князе. Как бы то ни было, междуусобные свары начались лишь только Михаил Юрьевич и Ярополк Ростиславич прибыли на север. На первый раз Ярополк при помощи муромских и рязанских полков заставил Михаила покинуть Владимир и воротиться в южную Русь.
Глеб, казалось, достиг своей цели и за свою деятельную помощь имел полное право рассчитывать на благодарность шуринов. Но в этом случае рязанский князь проявил недальновидность, не приняв никаких мер для того, чтобы упрочить в Суздальской земле господство своих союзников, которые не отличались ни благоразумием, ни мужеством. Он помог им только ограбить богатый Владимирский собор и с большой добычей вернуться в Рязань. Может быть, он ошибся в расчете подчинить своему влиянию молодых суздальских князей, которые стали слушаться ростовских бояр. По крайней мере Глеб остается в стороне при вторичном столкновении дядей с племянниками.
Мстислав и Ярополк не сумели отразить соперников и в 1176 г. постыдно бежали – Мстислав в Новгород, а Ярополк – в Рязань. Таким образом, обстоятельства, благоприятные Глебу, закончились, с этих пор
